Solace in Shadows / Утешение в Тени

Завтрак взмахом палочки Реддла (Гарри) переместился на кухню, и теперь Наследник Слизерина снова бесстрастно изучал Гарри. Он беспокойно все съел. — Сделай фотографию, она дольше сохранится, — отрывисто сказал он. Его ярость росла теперь, когда шок прошел. Как Реддл мог такое с ним сделать? Заблокировать все его чувства? Возможно, легко, учитывая, какой он злой и жестокий ублюдок. Реддл не отвел взгляда и не заговорил, Гарри поднялся, толкая стул так, что тот противно проскреб ножками по полу. — Сядь, нам нужно обсудить некоторые правила нашей договоренности, — распорядился Наследник Слизерина. Гарри мысленно издевательски ответил, многозначительно направляясь к двери, но достигнув ее, обнаружил, что она заперта. Его челюсти сжались, он медленно повернулся; Реддл плавным жестом пригласил его снова сесть. Он сложил руки на груди, слушая, но отказываясь выполнять приказ. Почему он должен делать то, что ему говорит Реддл? Он не хотел быть здесь, и ничего не должен тому. Он бы скорее превратил жизнь того в ад, к черту всякие «договоренности». — Я могу привязать тебя к стулу на время нашего диалога, если хочешь, — констатировал Реддл. Гарри сжал зубы еще сильнее. — Так давай же, — выплюнул он. — Это мало что изменит. Я по-прежнему у тебя в заключении, как бы привлекательно ты это не выставлял и не старался. — Нет, но это доставит тебе больше дискомфорта, — сделал вывод Наследник. Гарри сузил глаза. — Почему тебя это волнует? — Меня лично не волнует, но я думал, что тебе есть разница. — И что, я живу в позолоченной клетке по сравнению с обычной, пока я следую твоим приказам? — Это была главная идея. — Лучше бы ты меня просто запер, — сказал Гарри холодно. — Я твой узник, и никакое количество хорошей одежды, или комнат, или чего бы то ни было с твоей стороны не изменит этого. Поэтому прекрати. У тебя нет ничего, чего бы я хотел. — Ну и ну, — беспечно сказал Реддл, но его взгляд стал совершенно холодным. — Осторожнее со словами, Гарри, ты бы так не говорил, относись я к тебе, как к узнику. Наследник встал со стула, огибая стол, приближаясь к нему, прямо как вчера. Гарри отступил, обходя стол, чтобы тот снова был между ними. Ухмылка искривила губы Реддла, он снова остановился, вместо этого кладя руки на гладкое дерево стола, слегка опираясь на него. — Ты знаешь, каково на самом деле было бы быть узником Лорда Волан-де-Морта? — спросил тот тихо. — Не думаю. Возникает ощущение, что ты действуешь с неправильным представлением, что еда, одежда и другие материальные и физические потери делают тебя заключенным… позволь поправить тебя. Гарри сглотнул, видя, как глаза Реддла опасно заблестели. — Позолоченная ли твоя клетка или с небрежно вырезанным прутьями, это не делает тебя пленным, быть пленным, значит, не иметь никаких прав в такой ситуации… Ты ешь, потому что я тебе позволяю, дышишь, потому что я позволяю, носишь хорошую одежду, потому что я позволяю… Ты здесь ничего не решаешь, малой. Я решаю. В то время как я понимаю твои дерзкие попытки делать вид, что у тебя еще остались силы и контроль, это заблуждение, пойми это, еще раз повторяю, только я один позволяю тебе. Все, что ты делаешь, вызывает перемены в моем настроении и одобрении… прутья и цепи и лишение тебя чего-то только грубо подчеркивают этот основной факт, и делают так, чтобы тебе легче было придираться ко мне. Ты хочешь «настоящую тюрьму», потому что тогда у тебя не будет чувства долга, ты сможешь почувствовать себя свободным проклинать, ненавидеть меня за то, как я с тобой обращаюсь. Ты не знаешь, как с этим бороться. Гарри яростно уставился в ответ. — Я не принадлежу тебе, — огрызнулся он. — И у тебя нет власти надо мной, Реддл, это твое заблуждение, а не мое. Я контролирую себя, а ты никогда не сможешь этого — ты не можешь подчинить себе мои мысли или мои мечты, мое сознание или сердце! Я. Не. Принадлежу. Тебе. — У меня есть магия, Гарри, — ответил Реддл. — Ты правда думаешь, что последнее я сделать не смогу? Насчет сознания — есть такое заклинание, Империус называется, оно даст мне полный контроль над твоими мыслями и действиями. Насчет твоего сердца — принуждающие чары, любовное зелье, зелья, вызывающие сочувствие, незамысловатые манипуляции. — Контроль — это не то же, что владение, — огрызнулся Гарри. Он это усвоил благодаря Дурслям. — Ты можешь контролировать меня посредством принуждения, но все по-прежнему будет в моих руках, потому что ты на самом деле не владеешь ничем, что я тебе не давал добровольно. Голова Реддла немного наклонилась назад. — Но ты дашь мне то, что я хочу, добровольно, — ответил тот, теперь уже тихо. — Потому что твое суждение основано на в корне неверном заблуждении, что у меня нет ничего, чего бы ты хотел. Гарри замялся, будучи неуверенным. — У тебя нет… — Свобода, Гарри, — прошептал Реддл, прожигая его взглядом. — У меня есть свобода, которую ты отчаянно ищешь. Сердце Гарри стремительно упало, его тело похолодело. Реддл снова обогнул стол, в этот раз, он не отступил, просто смотря на того, будто его ноги были прикованы к месту. Руки Наследника скользнули по его плечам, когда он наклонился, становясь на уровне глаз. — У меня есть информация — ответы, — продолжил он тихо. — И в данный момент я единственная твоя компания. Если бы я просто запер тебя в комнате, где бы ты остался без контакта с людьми, дни и недели, в конце концов ты бы был готов сделать все, чтобы лишь увидеть меня и других, чтобы напомнить себе, что ты не один в мире. Ты боишься остаться один, Гарри, все люди этого боятся одинаково. Я могу тебе не нравиться, но прямо сейчас я тебе нужен… и это, больше чем что-либо еще, дает мне контроль над твоим сердцем. Гарри подташнивало, он дернул плечом, освобождаясь, его кулаки сжались, а плечи тряслись. Реддл лжец. Никто иной как лжец, грязный лжец. — Я не собираюсь находиться здесь так долго, чтобы что-то из этого стало правдой, — свирепо сказал он. — Дамблдор найдет тебя, и ты умрешь или снова вернешься в дневник, где ты и должен быть, — он снова злобно повернул голову к Реддлу, — С нетерпением ждешь возвращения в дневник, Том? В этот раз это будет не на пятьдесят лет, а навсегда. Ты останешься один в пустоте навсегда! В следующую секунду Гарри уже лежал на полу от удара Реддла, прижимая ладонью болевшее лицо. Несмотря на это он улыбался, безумно смеясь. Это определенно было слабое место Реддла, его маска спокойствия тотчас разбилась. Реддл холодно уставился на него, во взгляде нельзя было ничего прочитать. Гарри продолжал смеяться, безнадежно, он не мог остановиться теперь, когда уже начал. Он еще никогда не был так жалок, но сейчас он не мог остановиться. Черт, он был так напуган, потерян и не уверен сейчас, что не мог не смеяться, ведь иначе он бы заплакал, а он не хотел доставлять Реддлу удовольствие своими слезами. Спустя пару мгновений, Том подошел к нему, наклоняясь, хватая его челюсть и поворачивая его щеку к свету, рассматривая повреждения. — Правило первое, — констатировал он твердо, — не трави меня, Гарри Поттер. Ведь именно ты будешь страдать от этого. От этого его смех только усилился; страдать из-за этого? Да он и так уже страдал! Каждая секунда, проведенная в этом глупом доме с этим запутанным, высокомерным парнем, была пыткой по сути своей. Реддл выглядел уже порядком раздраженным, хотя выражение его лица особо не поменялось; он вздохнул. — Ты испорченный ребенок, тебе когда-нибудь об этом кто-нибудь говорил? — спросил тот, отпуская его. — Чего ты хочешь от меня? — настойчиво спросил он снова. Он уже начинал сбиваться со счету, сколько раз он говорил эти слова, и ему было интересно, знал ли это сам Реддл. — Правило второе, не предпринимай попыток к побегу, тебе не будет ничего хорошего от этого, и последствия тебе не понравятся. Кулаки Гарри сжались от отсутствия ответа. — Разве ты не знаешь, зачем я здесь? Или ты просто похитил меня, потому что была возможность? — Правило третье, хорошее поведение даст тебе привилегии. Плохое лишит тебя их. — Ты так бесишь, — прорычал Гарри. — Почему ты не ответишь мне? Ты сказал, что у тебя есть информация, которую и хочу я, тогда несомненно в твоих интересах использовать ее! — А ты сказал, что ничего не хочешь от меня, — напомнил Реддл, поднимая брови. Гарри замер, смутное чувство, будто он попался в ловушку, охватывало его. Черт возьми. Он должен либо признать, что был не прав, и уступить своему похитителю, и его любопытство было бы в определенной мере удовлетворено, либо отрицать, и тогда Реддл откажет почти во всех ответах. Он закусил губу, чувствуя себя совсем не в своей тарелке. Как он должен держаться на равных с Наследником Слизерина? Он даже не окончил второй курс, и находится в мире Волшебства всего два года. В его мыслях всплыли многочисленные книги по всему дому. И все же, книги могут магическим образом помочь ему нагнать Реддла или что-то в этом духе, но они не дадут никакой информации о мире снаружи. Они не расскажут ему о намерениях Тома, о том, что случилось с Джинни или тому подобному. Третье правило эхом отдавалось в голове. Ужасающий смысл определения Реддла как «похитителя» начинал погружаться под кожу. Его голова закружилась, когда он изо всех сил попытался расставить все, произошедшее за последние двадцать четыре часа, по полочкам. Он будет близок к тому, чтобы поравняться с Реддлом, а потом тот пустит еще какое-нибудь заклинание в него. Ему хотелось кричать. Он уставился на парня. Во рту было сухо. — Чего ты хочешь от меня? — снова спросил он, тихо, надеясь, что Реддл на самом деле не заставит его говорить те самые слова. — Что случилось с Джинни? С моими друзьями? Они… — он сглотнул. Ищут ли они его? Знает ли Реддл это? Том улыбнулся, слишком любезно. По спине прошли волны дрожи. — Я делаю это для твоей же пользы, знаешь ли, — прошептал он. Гарри фыркнул, но не посмел озвучить комментарий, чтобы Том не замолк со злости. — Тебе будет полезно научиться, как склонить голову, когда это нужно. Знание, когда уступить, а когда сражаться, — это часть выживания, жизни. Будто он не знает, это же не значит, что он должен принять это. — А почему ты собрался учить меня этому? — ответил он. — Без обид, но ты не очень-то похож на наставника. Реддл выглядел довольным, и Гарри начинал понимать, что были ответы, которые могли помочь ему выйти из положения в конкретное время и при определенном настроении парня, а были и те, которые этому не способствовали. Реддл реагировал на определенные вещи, что вызывало драматичные смены настроения, казавшиеся непонятными, но… они не были непредсказуемыми. О, он опасен и склонен меняться больше, чем большинство людей, поэтому это было подобно прогулке по минному полю — не знать наверняка, какое у него настроение, — и по этой причине правила игры также изменились. Все равно что общаться с человеком с множественной личностью. Он должен приспосабливать свое поведение к каждому настроению Тома Реддла, если он хочет выжить и выбраться отсюда. Как бы его это не уязвляло, он должен будет играть как слизеринец, а не как гриффиндорец. Как-нибудь. Он только надеялся, что сортировочная шляпа не ошиблась насчет него, и что он сможет найти хитрость, чтобы победить сильнейшего Наследника. Он должен попытаться, как минимум. — Мне еще не попадался достойный ученик, — ответил Реддл. Гарри подметил комплимент, но охладел к теплоте похвалы. Комплименты от Тома были так же опасны, как и судороги, и угрозы — просто льстит, чтобы приклеить тебя, где ему хочется, паук опутывает паутиной, чтобы пригвоздить тебя в нужном ему положении. И то, и другое преследовало одну и ту же цель, какой бы она не была. — Я говорил тебе, что могу сделать тебя принцем среди волшебников, и это остается правдой. У тебя есть скрытые способности, ты мог бы быть великим — ты уже сделал больше, чем сделало большинство взрослых. Все внимание Гарри вмиг сосредоточилось на парселтанге, переключаясь обратно на парня. — Ты важен, Гарри, ты чего-то да стоишь, больше, чем светлая сторона может тебе предложить. Гарри не мог отвести взгляд, осторожный, но не способный отстраниться от… что это вообще было? Тяжело игнорировать соблазн быть принятым. Его не особо волновала сила или известность Тома Реддла, но внимание и уверенность в его значимости, мысль, что кто-то на самом деле хотел его, было сложно отрицать. Это будет слишком сложно. Но он выиграет. Ради свободы.

***

Глаза Гермионы были в ужасе распахнуты, все ее тело было твердым. — Монстр Слизерина – василиск, — тут же сказала она. Перед ней появилось Помфри, бледная и мрачная. Она выглядела нерешительно. — Что случилось? — спросила она, в отчаянии смотря на кровати вокруг. Неужто окаменение наносит длительный ущерб? Она читала, что нет… Что-то пошло не так? Она разжала кулак, обнаруживая, что страница библиотечной книги исчезла. — Выпей это, — тихо, по-доброму указала Помфри, делая тесты над ней. Она чувствовала, как растет страх. — Мадам, — начала она, но замолкла. Рон. Рон только что зашел в больничное крыло. Но где Гарри? Она еще раз пробежалась глазами по кроватям, может, она его не заметила? Она перевела взгляд на его второго лучшего друга. Рон немного нахмурился. Его лицо побледнело. — Что случилось? — спросила она снова, едва слышно. И Рон дрожащим голосом начал свой рассказ.