Solace in Shadows / Утешение в Тени

— Я хочу похоронить ее, — заявил Гарри. Том поднял рассеянный взгляд от своих бумаг, вскидывая брови. — Могу предположить, ты говоришь о сове? — Букля, — выплюнул Гарри, со злостью смотря на парня. — Ее зовут Букля, а не «сова». — Ты меня понял, я лишь уточнил, — ответил Том, делая едва пренебрежительный, но все-таки успокаивающий жест руками. — Это твоя сова, конечно, ты можешь ее похоронить, если хочешь. — Тогда отложи свои дела и отведи меня в сад, — потребовал спокойно Гарри. Том перестал писать, обращая все свое внимание к тону мальчика. Гарри скрестил руки на груди, движимый сердитой печалью и страхом, который делал его еще сердитее. — Приехали, значит, уже отдаешь мне приказы, малой? — заговорил Том довольно тихо в этот раз, угрожающе. Этот тон стал уже привычным для Гарри, и потому он встретил его непоколебимо. Он сдержался, чтобы не ответить просто «да», однако: он не хотел, чтобы Том отказал ему из-за ярости, которую могли породить его слова в таком случае. Он больше не будет уверен ни в одной реакции Наследника Слизерина. Он чувствовал пустоту внутри, онемение, как будто кто-то выскреб из него лопатой все внутренности и сердце. — Малой? — холодно ответил он вместо того. — Я больше не ребенок. Ты позаботился об этом. Том с любопытством наклонил голову, его руки по-прежнему покоились на бумаге, а перо — в ладони. Он, несомненно, сосредоточился мысленно на диалоге, хоть по расслабленной позе так и не скажешь, но внимательный взгляд это выдавал. — Это всего лишь птица, почему ты так о ней печешься? В глазах Гарри промелькнула искра, и секундой позже комната загремела — Реддл вытащил палочку, и это выглядело бы угрожающе, если бы его поза не была бы так похожа на защиту. — Искренний вопрос, — добавил тот, спокойно, но в то же время спешно. — Это не издевка в этот раз. Взгляд Гарри оставался свирепым, но магия понемногу утихла — благодаря ей в голове возник еще один вопрос, который он обдумает на досуге… в конце концов, он колдовал без палочки, разве нет? — Я понимаю, что ты бессердечный ублюдок, — сказал он натянуто, — не беспокойся, ты уже сделал все, чтобы я перестал верить в обратное, но ты же был прямо как я… Она была моей единственной связью с магическим миром, пока я был у Дурслей, моим единственным другом там, и моим единственным другом здесь, потому что я уж лучше буду один, чем стану дружить с тобой… и ты… ты убил ее! Ты забрал ее у меня, хотя она ничего тебе не сделала, а все потому, что ты не можешь совладать с двенадцатилетним и ненавидишь проигрывать! — его спокойный по началу голос под конец звучал невероятно громко и яростно. Он даже не заметил, что небольшую часть фразы прошипел на парселтанге. Лицо Тома оставалось нечитаемым, без всяких эмоций, но его взгляд стал пристальнее. Ничего не ответив, парень встал и направился к двери в сад, что находилась в столовой. Гарри последовал за ним, но он не получал никакого удовольствия от распрей. Том сел во внутреннем дворике, наблюдая, как Гарри вернулся за совой и вынес ее наружу. — Можно мне что-то, чем можно копать? — спросил Гарри без выражения. — Ты, несомненно, занимаешься садоводством, поэтому у тебя где-то должна быть лопата. — Я могу просто магией создать тебе могилу… — начал Том. — Нет. — Плечи Гарри снова начинали дрожать. — Дай мне лопату. Том предупреждающе посмотрел на него, выражение его лица становилось суровее и холоднее. Челюсти Гарри сжались. — Пожалуйста, — добавил он. — Не мог бы ты дать мне лопату, пожалуйста? Я хочу сделать это самостоятельно. Том еще мгновение смотрел на него, потом нарисовал палочкой символ в воздухе над одним из садовых камней, бормоча заклинание, и, превратив его в лопату, магией поднес ее к Гарри. Гарри протянул руки к ней, но Том не дал сразу же забрать ее, их взгляды встретились. — У меня никогда не было питомца или чего-то подобного… Я не представлял, насколько сова – Букля – может быть тебе важна, пока это не произошло. Гарри ничего не ответил, с каменным лицом смотря на Тома, но тот не стал продолжать свою мысль и просто позволил Гарри идти копать могилу, уточнив, где это делать. Это был не особо теплый или солнечный день, но работа все равно давалась с трудом, и он чувствовал, как Реддл молча наблюдает за ним каждую секунду. Примерно полчаса ушло на создание могилы достаточных размеров и глубины, и бледное, почти бесцветное солнце клонилось к закату, похожее на упавший шарик мангового мороженого. В конце концов, могила была готова, и он был полностью покрыт отвратительной грязью, но нежно опустил Буклю туда, слезы горячо покалывали уголки его глаз. Он тут же вытер их, точно зная, что Реддл все еще здесь. Кстати, о нем… — Ты можешь уйти, — пробормотал он мрачно. — Ты не приглашен на похороны. — У меня нет никакого желания читать речь над твоей птичкой, Поттер, — ответил Том сухо. — Я просто не верю, что ты не продолжишь вытворять глупости, оставь я тебя, будто бы в сторонке заканчивающего это, без пристального надзора. — Я бы хотел побыть немного один. — Что ж, это отличается от твоего поведения в последнюю неделю, ты же так жаждал моей компании… Гарри снова резко обернулся, в глазах сверкал холод, челюсти снова сжались. Его мало волновало то, что он, возможно, сейчас выглядел вконец неряшливым. Он бы отпустил комментарий о том, как лихо поменялись обстоятельства, но он также знал, что, несмотря на свою злость, он не хотел снова стать призраком для парня. — Тогда отойди немного, — ответил он. — Это неправильно, что ты здесь… — его горло слегка сжалось. Том закатил глаза, выглядя многострадальнее, чем ему следовало быть, учитывая ситуацию. Гарри сощурил глаза в ответ. — Поттер, со всем уважением к твоей драгоценной чувствительности, я не оставлю тебя одного и не отойду. Насколько я знаю, это может оказаться уловка, чтобы попытаться еще раз сбежать. Я тебе не поверю. Иди делай свои «похороны» во всех смыслах, если это тебя успокоит, я лично не собираюсь слушать твой сентиментальный бред. Честно говоря, мне вообще без разницы. Как ни странно, это его немного успокоило. По-прежнему. — И был я, думающий о том, что за мной присматриваешь ты, — пробормотал он язвительно. Том посмеялся над этим. Гарри перевел взгляд на него, чтобы убедиться, что тот вернулся к своим планам… какими бы они ни были… снова. Реддл, однако, не ответил, и Гарри вернулся к могиле, все еще чувствуя дискомфорт из-за его присутствия. В конце он про себя сказал все благодарности, долго держа руку на бугорке земли. Он также положил туда цветок, не беспокоясь о том, что портит сад. Том не отрывал взгляда от своей работы, но Гарри все равно не чувствовал полной свободы для своего горя. Он не поднимал голову, чувствуя отвратительную нелепость в своих действиях. Так глупо — волноваться так сильно о сове, но она была важна для него. А Том убил ее… Он чувствовал, как поднимается желчь в горле. Темнота опустилась на улицы, окутывая его, но единственным изменением было то, что Реддл включил свет, так что он мог писать, что бы он ни делал. К его невообразимо ограниченной признательности, Наследник Слизерина, как минимум, не приближался и не делал никаких попыток смеяться или вмешаться… хотя ему, возможно, было без разницы, как и на все остальное. Гарри чувствовал, как холодок просачивается сквозь джинсы, он должно быть долго просидел над могилой. Он начал немного замерзать, но вдруг почувствовал легкое касание руки, и обернулся. Реддл подошел к нему сзади, а сейчас направлялся в дом. — …Можешь навестить ее завтра. Ты и на стену в доме можешь четыре часа смотреть, так что пойдем, у меня есть дела. Его голос не звучал строго, он был как всегда спокоен, но парень твердо поднял его, ведя к дому, когда Гарри упрямо и оцепенело продолжил сидеть. Тюрьма. Внезапно Гарри почувствовал, что вообще не хочет возвращаться внутрь. — Еще немного, — настаивал он. — Я не был здесь ночью. Может, звезды видны станут. — Ты можешь посмотреть на звезды из окна, — ответил Том. — Это не то же самое, и ты это знаешь, — рыкнул Гарри. — Я просто… ну ради Бога! — Твои навыки ведения переговоров не перестают удивлять меня. Где ты набрался таких остроумных ответов? В следующую секунду терпение Гарри лопнуло, ибо Реддл перегнул палку, он не осознавал, что он почти на грани, и он с кулака ударил того, сильно, прямо по лицу, насколько мог достать. У него было ощущение, что он будто ветер поймал, взяв скорее неожиданностью, нежели силой. Глаза Тома распахнулись от шока и вспышки боли, о чем говорила рука, на автомате потянувшаяся к лицу. На секунду Гарри застыл от страха, а в следующее мгновение — бежал через сад к выходу, и Том, чьи ноги были длиннее, поймал его, когда он перелезал через забор, железной хваткой обхватив его туловище. Гарри бил его, ворочался, кусался — делал все! — чтобы освободиться, понимая, что он полный труп, раз посмел ударить слизеринца. Его побудило беспомощное утро и такое обилие эмоций, которые он испытал, старые обиды и пламенные удары сердца о грудную клетку. Они с силой ударились о землю, взлохмаченные, но Реддл в конце концов выиграл в силу своего значимого превосходства в силе и весе, не то, чтобы Гарри атаковал неправильно или слишком слабо. Его запястья были прижаты к земле настолько сильно, что ногти Реддла впивались в кожу. — Собираюсь предположить, что это реакция на горе, я слышал, что IQ человека значительно падает в утреннее время, — выплюнул Реддл, его глаза горели безудержным огнем, сравнимым с Гарри, потом он в неприязни потряс головой. — Боже, я думал, что ты делаешь успехи… а теперь ты снова глуп. Больше всего удивляло замешательство и в тоне Темного Лорда, и в его словах. Так же сильно, как и ненависть к этой мысли, это замешательство побуждало его сжаться немного так. — Мы, гриффиндорцы, так делаем, — прорычал Гарри. — Ты глуп, если думал, что я прекращу борьбу, чтобы сбежать. — Жить со мной так ужасно? От этого вопроса он еще больше застыл на месте, уставившись на парня, мысли временно остановились от неожиданности вопроса. — Ты убил Буклю. — Ты пытался убить себя – глаз за глаз, зуб за зуб… жизнь за жизнь. — Это была лишь угроза! На самом деле я не пытался! — рычал Гарри яростно. — Она ничего тебе не сделала! — Она не имеет для меня значения, — голос Реддла был ужасно холоден. — Большинство людей для меня вообще ничего не значат, пока я не могу их использовать. Мне плевать. У меня нет совести или сердца, кроме того, что качает кровь по моему физическому телу, и, учитывая все это, даже это можно поставить под вопрос, если кто-то хочет проникнуть в суть магическую… — Тогда почему не я? Я знаю, что это потому, что я твоя… твоя родственная душа. — Гарри сморщил нос, и его голос смущенно затих, хотя никто бы не услышал их разговора. — Но это сейчас, ты не знал этого в Комнате. Ты убил Джинни… и Буклю так легко… почему не меня? Без разницы же… Я… Чего ты хочешь от меня? Принятия? Потому что, если ты хочешь принятия от меня, ты не можешь держать меня в заключении и быть таким… таким ужасным. Он заговаривался, и это, возможно, звучал абсолютно смешно. Лицо Тома снова сменило выражение, стало более вдумчивым, его хватка, однако, слабее не стала. У Гарри, наверное, синяки будут завтра. Слизеринец несколько раз открывал рот, будто чтобы что-то сказать, но в итоге он так ничего и не ответил, просто снова хватая Гарри и держа его руку за спиной, чтобы он не попытался сбежать в очередной раз. Потом он втолкнул Гарри в дом и запер дверь. — В силу того, что ты больше не заслуживаешь доверия настолько, чтобы оставлять тебя одного, планы немного меняются. Ты завтра едешь со мной в поместье Малфоев, — сказал, наконец Том, вместо ответа на его вопрос. Гарри моргнул. — Они ненавидят меня. Молодой Темный Лорд тяжело вздохнул. — …почему я не особо удивлен?