Снег падал каждый сентябрь

«Чудо» — так называют тот таинственный момент, возникающий в первую встречу двух созданных друг для друга людей. Дружба — чистая, платоническая, правильная, ответственная. Страсти, нежности, влюбленности — под строжайшим запретом. За глубоким оврагом с косой Смерти на дне, который еще никто и никогда не смог преодолеть. Но как только пробуешь перепрыгнуть, связь перестает подпитывать и оберегать двух людей, а лишь опустошает — медленно и верно губит. Антон и Арсений сумели разрушить принятое в обществе «чудо» и превратили его в проклятие. Жестокое и беспощадное. Они нашли друг друга на линейке первого сентября. Тело прошибло разрядом тока, на запястье загорелись одинаковые метки в виде простого круга. Замкнутость, неразрывность и равновесие. Мальчики познакомились и после этого стали неразлучны. Родители Антона были в восторге от трудолюбивого, любознательного и умного Арсюши. А Поповы были рады, что дорогой Антошенька не дает их сыну стать занудным отличником, завлекает футболом и знакомит с другими ребятами во дворе. Мальчики — буквальные противоположности. Идеально дополняющие друг друга. Не зря между ними родилась истинная д р у ж б, а — давай, кто быстрее до речки? — раз — два — три — давай, девчонок — на танец? — раз — два — три — давай, кто первый банку пива до дна? — раз — два — три Они росли на раз два три. Их жизнь всегда строилась на раз два три. Они вместе, сообща. Поддержка, защита, понимание и взаимообмен — киты, на которых держалась их связь. Взрослая жизнь пришла с переездом в Питер, где парни поселились в одной комнатушке в общаге. Гулянки, друзья, веселье, учеба и девушки — все перемешалось в бурный коктейль, называемый «институт». И даже тогда они были вместе. Они всю жизнь в м е с т е Арсений, умный, расчетливый и довольно странный со своими закидонами, женился первый. Прекрасная нежная Алена пришлась по душе родителям и родным, а самое главное — Антон уверял, что не против, но, видимо, соврал. Первый глухой звоночек у обоих прозвучал на двойном «да». Судьба, однако, распорядилась по-другому. После рождения красивой и самой лучшей дочки на свете, брак распался. Вместе с ним — вера мужчины в любовь. Арсений перестал искать себе пару, не влюблялся и забылся в работе. До одного особенного вечера, к которому, пожалуй, он шел всю свою жизнь, не обращая должного внимание. Иначе, появился бы шанс на исправление. Антон так не спешил, хотя зацепиться за узы брака в 22 было бы как раз для него, раздолбая, юморного паренька с притягивающей внешностью. Но свою Иру он встретил намного позже, уже после развалившихся отношений Попова. Предложение делать не спешил, но однажды, скорее под давлением родителей и общества, на это решился. Связь мужчин была сильна даже для «чуда». Необычно сильна — настолько, что они с легкостью могли чувствовать друг друга даже на расстоянии. Понимать. Ощущать. И когда Шастун заявился на порог, продемонстрировал коробочку с дорогим украшением и, неуверенный, спросил «что думаешь?», Арс улыбнулся. Он одобрил, но соврал в каждом своем слове «я рад за тебя», «конечно, женись», «ты же ее любишь», «я тебя поддержу». Друг ярко ощутил разрывающиеся на мелкие осколки сердце и боялся дать этому единственное — правильное и неправильное — объяснение. До самой свадьбы они больше не говорили о той стреле, выпущенной неумелым Амуром и пронзившей их грудные клетки. Потому что только тогда поняли, что делить друг друга с кем-то еще не хочется, а прав «не хотеть» не имели. Они скреплены, они связаны — они друг другу противопоказаны В какой момент все свернуло со своей колеи, понять невозможно. Антон и не собирался этого делать. Он смотрел в зеркало, и бледное-бледное лицо с глубокими серыми мешками под глазами удивлялось ему в ответ. Все списывали на мандраж перед свадьбой. Он давно осознал — опустошает связь. Знак на руке медленно исчезал, ощущение Арса внутри становилось все горче и тише. Свадьба ли спасение? Зашедший в комнату Попов выглядел не лучше. Улыбался. Вымучено, устало. Ему бы отоспаться пару дней, поесть приличной еды — а не являться на свадьбу, на которой станет только хуже. Делить Антона с Ирой — вот настоящее проклятие. Делить его хоть с кем-то… Он смотрит долго, без слов, не подходя ближе. Это делает за него Шастун. Становится напротив и ощущает всем нутром, что пропитался мужчиной настолько, что и без связи не сможет избавиться от него. Их тянет, так безумно тянет друг к другу, что и сопротивляться ослабленному организму не хочется. — давай…? — раз — два — три Поцелуй нежный и долгий — пропитанный л ю б о в ь ю. Арсений не сдерживается — плачет, кусает чувственные пухлые губы и стонет. Соленые дорожки пролегают по щекам, убегают в поцелуй и разбавляют его той самой горечью их положения. Руки крепко прижимают к себе, намереваясь никогда больше не отпускать. Они ждали слишком долго. В дверь стучатся и громко напоминают о времени. Мужчины сбегают через окно и совершенно не представляют, что делать дальше. Круг на руках истерся наполовину — им осталось меньше полугода, чтобы найти выход. Выхода нет. Им нужно время. Много времени! А пока — только несколько месяцев, в которые они прощаются с родственниками на время, потому что «извини, мне нужно уехать, но я скоро вернусь». Арсений больше всего проводит время с дочкой, и Антон его не винит. Она — то единственное богатство, которое мужчина не может позволить себе оставить, но все равно оставляет. Подсознания кричат об одном: «Вы скоро умрете!» Общество говорит: «Еще никому не удалось разорвать или изменить «чудо»!» Книги причитают: «Еще с древних времен люди пытались найти способ…» А Шастун целует Арсения каждый день по миллиону раз, потому что это все равно ничтожно мало. Им никогда не хватит времени друг с другом и этих поцелуев, даже если победят Смерть и связь. Попов постоянно обнимает Антона, потому что не может и не хочет отдаляться от него хоть на миллиметр. Они сумели разрушить принятое в обществе «чудо» и превратили его в проклятие. Жестокое и беспощадное. Которое скоро — вот-вот, осталась одна черточка от круга на запястье — убьет. Они полюбили. И в этом мире такая настоящая любовь — проклятие. Наверное, тогда они соврали всем своим родственникам. Но Попову обидно только за одну вещь — он больше никогда не увидит улыбку дочери. Никогда ее не обнимет. Никогда ее не утешит. Никогда не поссорится из-за очередного ухажера. А Антону обидно ни за что. Все, что у него есть в этом странном мире — мужчина, стоящий за руку с ним на этом высоком мосту. Он целует его долго, сладко и всепоглощающе. Вся любовь видна в их поцелуе. Арсений крепко прижимает его к себе в ответ. И почему именно такой искренней любви здесь не место? А может ее место в облаках? — давай…? — раз. — два. — три.