Снег падал каждый сентябрь

1 Антон врывается в помещение. Дверь громко долбится о стену, вся трясется, дрожит. В черепной коробке отдается даже, до самых пят пробивает. Арсений головы не поднимает. Ручкой щелкает. Раз-два, раз-два. Ровным ритмом по нервам и так взвинченного парня. Так, что рвать и метать охота. Кожу царапать на себе, потому что… просто прекрати! Посмотри на меня! Сигарета тлеет в длинных пальцах, тонкой струйкой растворяясь в помещении. Антон тяжело затягивается, вплотную подходит к мужчине и выдыхает, скалясь. — Знаешь, почему я курю? Я же не курил раньше. До этой херни всей не курил! До тебя, блять, не курил! А знаешь? Знаешь? Знаешь, почему я курю? Знает. Все знает. Раз-два, раз-два. — Потому что тебя ненавижу! Сигарета с остервенеем вылетает из изящных пальцев, будто сама так захотела. Приземляется под самый нос Арсения. Пепел рассыпается по бумагам. Мальчишка убегает. И под хлопок двери губы приникают к фильтру. Серый дым ядом оседает в легких. В голове. В сердце. Потому что Арс сам себя ненавидит. 2 Антон врывается в помещение. Дверь громко долбится о стену, вся трясется, дрожит. В черепной коробке отдается даже, до самых пят пробивает. Арсений головы не поднимает, только глаза закрывает. Вдох-выдох. Запах алкоголя врывается быстрее, резче, больнее хозяина. Как ножом через нос и по венам. А белая жидкость в бутылке так забавно плещется и переливается, будто чешуя рыбы. Антон засматривается на нее, падает, смеется. Пьяно и нелепо. Останки самолюбия хороня в переговорной. Арс хочет вскочить. Почти, едва ли дергаются колени. И осекает себя на полудвижении — не стоит. Не стоит! Хуже только сделаешь тому, кто с пола неразборчиво кричит знакомые слова и подняться не может. Себе хуже уже некуда. — А я сегодня пьяный! А знаешь, почему? Почему? Я же никогда водку-то не пил раньше. До тебя не пил! А почему? Почему? Арс знает. Конечно, знает. Ответ один. Вдох-выдох. Антон на колени поднимается, заваливается на огромный переговорный стол и понятным шепотом, таким едким, что цветы на клумбах завяли бы в одно мгновение. О сердцах даже не заикаешься. Какие тут сердца — они давно разорваны и выброшены в ведро, как неработающий хлам. — Потому что тебя ненавижу! И на выход, подальше, быстрее, целуясь со стенами и косяками. А бутылка забавно переливается на столе. Другие губы припадают к горлышку. И горечь застревает где-то в глотке. Отголосками скользит по венам. Потому что Арс сам себя ненавидит. 3 Антон врывается в помещение. Дверь громко долбится о стену, вся трясется, дрожит. В черепной коробке отдается даже, до самых пят пробивает. Арс повернуться боится. Какой раз — сотый, тысячный? Миллионный. Ему же больно! Каждый раз так чертовски больно, как в первый. Пристегните к батарее, распните на кресте — за ним один грех всего: любит. Да сердце в лохмотьях стучать не перестает. Лю-блю. Антон смотри долго. Стоит тихо. Выглядит спокойно. Пугает этим всем до жути. И за спиной у него может быть только пистолет. И шепот клинками по венам — Я больше не могу… Знаешь, почему ненавижу? Знаешь? Я же до тебя таких чувств испытывал абсолютное "никогда"! А теперь вот оно. И вот он ты. Знаешь, почему ненавижу? Арс знает. Конечно, знает. Он виновен, виновен в любви — и убейте уже, наконец, добейте. Он мучиться больше не может. Слышать о ненависти человека, что для тебя центр бесконечности, не может. Сердце и так кровью хлещет. Лю-блю. — Потому что люблю. Арсений не понимает. Но знает. В страстном настойчивом поцелуе знает. И сам себя ненавидит. И Антона ненавидит. И любит, до невозможности, до вечности, до жаркого пламени ада. И точки их над и давно на небесах давно расставили. И сил противиться нет. И один вопрос как молнией по жизни теперь: а возможно ли полюбить человека так, чтобы возненавидеть? Чтобы ответить, не хватит и миллиона таких Антонов, врывающихся в кабинет. И хлопающих дверей.