Так прекрасно, что...

Ключей в ординаторской не обнаружилось. Брагинский облазил всю комнату, переворачивая столики и кресла, напряженно вглядываясь воспаленно-красными глазами в кучки пепельной пыли, цепляясь к каждой мелочи. Находок он сделал не мало: пара измятых банкнот, маленькая пригоршня центов, скрепки, скобы из документов, результаты чьих-то анализов и надорванная упаковка от презерватива. На столе, в коробке "потерянных вещей" валялись чьи-то носки, контактные линзы с разными диоптриями, резинки для волос, заколки, брелки. Кто-то даже умудрился потерять пластину для зубов! Но никаких ключей там не было. Дежурных врачей, почему-то, тоже на месте не оказалось, и Брагинский смог облегченно вздохнуть, откладывая свои невразумительные оправдания на потом. Встречаться с людьми сейчас он одновременно и хотел, и не хотел. Возвращаясь в морг, доктор прошёлся по всему сегодняшнему маршруту, не забыв навестить уборную и курилку. В обшарпанном помещении, пропахшем табаком, было гнетуще тихо, а желтовато-закопченная лампочка то и дело сбоила, погружая комнату в застарелую дымную темноту. Брагинский слышал, как потрескивает дуга под грязным стеклом, будто бы предупреждая, что после очередного "подмигивания" лампочка разлетится на куски. Поэтому он спешно покинул желтовато-серую комнатушку, обещая себе обязательно бросить курить. Когда-нибудь. В туалете оказалось ещё хуже. Там тоже не оказалось ключей, но было много зеркал. Протяжная потолочная лампа поскрипывала и скрежетала, а запах едкой хлорки жёг гортань и ноздри. Брагинский хотел было помыть руки, чтобы хоть как-то оправдать столь бестолковый визит, но его затошнило. Снова. Он слегка наклонился, выкручивая вентиль холодной воды, и из крана потекла вонючая ржавая жидкость. От неё пахло грязными трубами, железом и чем-то тухлым. Тошнота от этого только усилилась, а в животе всё скрутило спазмом. Подняв взгляд, доктор на мгновение увидел чьё-то жёлто-бурое лицо, рассеченное глубокой кровоточащей раной. Виднелись белые полосы раздробленных костей с прилипшим к ним мясом, подсушенные желтовато-бордовые края раны и чёрная пропасть пробитого носа. Лицо улыбалось кривоватым редкозубым ртом, раздувая мешки толстых щёк и вываливая из глазниц маслянисто-влажный взгляд. Липкий и омерзительный. Брагинский отшатнулся, впечатавшись спиной в хлипкую кабинку. Но из зеркала на него смотрел только он сам. Бледный, осунувшийся и совершенно измученный. Он потер кулаком покрасневшие веки, ещё раз взглянул на себя в зеркало и стремительно зашагал прочь. Не оглядываясь. В коридоре громко отдавались его шаги, и почему-то ему казалось, что он слышит, как кто-то шлёпает по полу босыми ногами, идя вслед за ним. Сердце в груди у Брагинского ударялось о рёбра с такой силой, что ему становилось больно. К горлу подступала истерика. На цокольный этаж он буквально влетел, катясь по ступеням уже ничего не разбирающими ногами. Пробежав мимо мигающей реанимации и то и дело гаснущего торгового автомата, он ввалился в морг, чуть ли не падая на пол от болезненно колотящегося в груди сердца и частого хриплого дыхания. Когда-нибудь он точно бросит курить. На его столе сидел всё тот же "гость", задорно болтающий ногами подобно ребёнку. Завидев пошатывающегося доктора, успевшего сделать лишь пару шагов от дверей, он сначала приветственно улыбнулся и спрыгнул со стола, но затем застыл с неясным выражением лица. Дверь распахнулась во второй раз, поддаваясь сквозняку. И кто-то зашлёпал по ледяной плитке босыми ногами. Брагинский так и остался стоять на месте, борясь с накатывающей волнами паникой. Хотелось закричать, но голос пропал где-то в горле, оставляя лишь неразборчивый хриплый шепот: - Там кто-то есть, да? - Брагинский попытался проглотить ком из вязкой горячей слюны. Это был не вопрос. Доктор и так чувствовал, что что-то холодное и склизкое упирается ему в спину. Сквозь одежду он ощущал, как к его спине и ногам что-то прилипает, наваливается... - Нет. - Юноша подошёл к Брагинскому, с нажимом проговаривая по слогам: - Здесь никого нет. Иван шумно выдохнул, чувствуя, как от него отстает что-то гадкое, маслянисто влажное и скользкое. - Вот так, - твёрдо произнес парень, - здесь только я. Его голос звучал уверенно и громко. Призывно и властно, будто бы то, что он говорил было неоспоримой истиной. И Брагинский неожиданно почувствовал, что за ним, за этим человеком с непоколебимой верой в себя, можно пойти куда угодно. Даже в морг, где тебя ждут только трупы. Доктор удивительно спокойно посмотрел в глаза на против, твердо решив для себя, что чтобы сейчас не случилось, он не отведет взгляда. Он устал, смертельно устал от постоянного гнетущего страха, который так усердно отгонял от себя все эти годы. Хотелось упасть и заснуть, забыться хоть на мгновение и проснуться не в морге, не одному среди десятка покойников. Двери со скрипом приоткрылись, а с плеч доктора точно упал тяжёлый груз. Впервые Брагинский так искренне радовался тому, что кто-то ждал его в морге. Юноша облегченно выдохнул и наигранно весело проговорил: -Ну, нашли что искали? - Доктор лишь устало покачал головой, наконец делая несколько шагов в сторону стула. - Это... - он обессиленно плюхнулся на жесткое сидение. - Это просто невыносимо.. Я...Я, кажется, схожу с ума..? Почему-то он решил спросить об этом у самого подозрительного человека на свете, что гуляет по больнице ночью и без приглашения заваливается в морг. Доктору казалось, что ответ весьма очевиден, и он лишь устало прикрыл глаза. Темнота век обжигала бессонницей. Проходимец неловко почесал затылок и сел на стол, очутившись по правую сторону от Брагинского. Тот, кажется, начинал засыпать. - Нет, просто больница - место неспокойное. - Иван вздрогнул, поворачивая голову к озадаченному юноше. - И напороться на какого-нибудь "бывшего пациента" здесь проще простого! Доктор закатил глаза, посильнее кутаясь в халат. - И почему же только я так "удачно" сталкиваюсь с ними? Он иронично изогнул бровь, на что получил лишь лёгкую полуулыбку и неожиданно серьёзный взгляд. Юноша рядом с ним больше не пытался быть беззаботно-весёлым. - Потому что вы в них верите, - Он пожал плечами и, опережая возмущение доктора, продолжил, - вы - врач, но существование призраков ведь вами не отрицается, не так ли? Брагинский смущенно промолчал, уличенный в чем-то слишком личном, скрываемом им все эти годы. Молчание доктора было истолковано юношей, как сигнал к продолжению: - И, знаете, блуждая ночью по больнице вы только привлекаете к себе их внимание. Тут уж Иван не выдержал, возмущенно пробормотав: - Но не я один ведь... - Но как раз вы и боитесь их увидеть. - Доктор так и застыл с приоткрытым от изумления ртом. - Они прекрасно это чувствуют, вот и бродят за вами по пятам. Доктор, - юноша как-то укоризненно посмотрел на Брагинского, - разве вы не знали, что ночью нельзя смотреть в зеркала? Воцарилось молчание, нарушаемое лишь тиканьем часов и гудением кондиционера. Брагинский опешил и не знал, как воспринимать слова незнакомца. Это мистический бред, или же очевидная правда..? Если считать, что ему на уши вешают лапшу, то всё происходящее ранее не иначе, как признак его сумасшествия. А если нет, то как же ему быть?... - И что же мне... - Он нервно сцепил пальцы в замок. - Что мне теперь делать?... - Доктор, - Юноша ободряюще положил свою ладонь, поверх подрагивающих пальцев Брагинского. Его ладонь была чуть тёплой. - Вы впечатлительны, легко возбудимы и на редкость суеверны и упрямы. Я знаю, что уже спрашивал, но вам действительно не страшно работать здесь? Слова, почему-то, с трудом давались Брагинскому, и несколько напряженных минут он собирался с духом. Хотелось высказать всё и в то же время не говорить совершенно ничего. Молчать, кричать, плакать, злиться. Всё разом. Потому что он и сам знает, что ему здесь страшно, что он до одури измучен этой работой, что она затягивает его с каждым днём всё сильнее и глубже и когда-нибудь точно, он знает наверняка, сведёт его в могилу. Он не хотел идти в медицинский, он не хотел становиться врачом, он ничего этого не хотел... - Страшно. - Тихо начал Доктор. - Очень-очень страшно, я .. Я почти не сплю, мне видятся лица покойников, - Он сглотнул, - иногда, мне кажется, что они даже смотрят на меня. Но я понимаю, что это всё просто игра воображения и... Он запнулся, но Юноша терпеливо ждал, пока тот выговорится: - И глупости недостойные доктора... - Голос его дрожал, но становился громче, - Здесь такая тишина, что я порой пугаюсь собственного дыхания и мне приходится постоянно шуметь, чтобы хоть как-то оживить обстановку. Радио такая рухлядь, что больше раздражает, а кофе - безвкусная дрянь что здесь, что на каждом этаже. Опомнившись, Иван немного стушевался и загнанно посмотрел на своего "гостя" - Я, наверное, ужасный доктор, да?... - Тот лишь помотал головой. - Нет, просто это место ужасно угнетает.- Помолчав, он добавил - Почему вы не уволитесь? Брагинский неопределенно пожал плечами, мгновенно растеряв прежнее, проклюнувшееся столь внезапно, красноречие. - Это как-то.. - Он отчаянно подбирал слова. - Неправильно?... Незнакомец раздраженно цокнул, скрестив руки на груди. - И что в этом не правильного? Вы не имеете права менять работу? - Увидев потерянный взгляд Брагинского, юноша глубоко вздохнул и решил изменить курс. - Хорошо, сколько вам лет? Доктор, не видя никакого подвоха, честно ответил: - Тридцать пять. - Он продолжал робко и заинтересованно смотреть на собеседника. Юноша чему-то улыбнулся, будто бы припоминая что-то важное, делавшее его некогда счастливым, но, тряхнув головой, решил отложить это для другого раза. Если он будет. - Всего-то! - Фыркнув выдал он, - В этом возрасте вы можете горы свернуть, не то что сменить работу! - Легко тебе говорить... - Немного обидевшись, протянул Брагинский, - Это только на словах просто, а на деле... Он замолчал, вновь погружаясь в размышления о том, что было бы после того, как он бросил эту чертову работу. Что есть у него, кроме этой работы? Семья? Друзья? Хобби? Да что он вообще умеет, кроме как резать и зашивать тела, брезгливо ворошить чужие внутренности, а затем холодно чиркать что-то в графе "причины"? Ответ пугал его самого... - Вы когда-нибудь были в горах? - Очевидно, не к месту спросил парень. Доктор лишь удивлённо мотнул головой. - Знаете, когда ты начинаешь подъем, сразу кажется, что он будет бесконечным. - Юноша мечтательно улыбнулся. - Чем выше ты поднимешься, тем тяжелее становится дышать, а вокруг только сизый туман и скалы. Это очень тяжело, но - Он ободряюще посмотрел в глаза Ивана, улыбаясь лучисто-лазоревым взглядом, - оно того стоит. Стоит хоть раз увидеть, как прекрасно небо над головой, как сразу захочется ещё. Доктор вслушивался в чистый и по-детски красивый голос. - Захочется жить. И, знаете, ради таких моментов можно пройти сколь угодно миль, взобраться на тысячу скал... - Парень робко улыбнулся Брагинскому. - И вот ваша работа она как эта бесконечная на вид миля, ну, или гора, и стоит только её преодолеть, как вы сразу всё поймете... - Неосознанно, доктор впервые улыбнулся в ответ, - И будете по-настоящему счастливы жить. Эти странные аналогии почему-то заставляли Ивана улыбаться. Было в них что-то простое и, в то же время, необъяснимо сложное, недоступное ему. Сердце в груди остро кольнуло от необъяснимой тоски. Прямо сейчас, в этот самый момент, доктору действительно хотелось всё бросить и прыгнуть в эту новую, совершенно неизвестную ему доселе, жизнь, без оглядки и страха последствий. Но он понимал, что это лишь секундное помутнение, что смелости его хватит от силы до рассвета, а затем он вновь будет убиваться на этой проклятой работе, сходить с ума и ненавидеть себя за эту поганую трусость. На душе стало очень тоскливо и грустно. А ещё очень стыдно и противно за самого себя. Брагинскому было стыдно, что именно он сейчас разговаривает с этим необыкновенным человеком, который, едва зная его, уже готов поддержать пускай даже и просто добрым словом. - Спасибо, - Доктор искренне улыбнулся, - я, правда, благодарен тебе за эти слова и, - он смущенно запнулся, - даже немного завидую. - Поймав удивленный взгляд незнакомца, тот спешно стал пояснять, - Т-ты выглядишь моложе, но уже столько всего попробовал, д-да и жизнь у тебя ,наверное, очень интересная и... Ему снова стало стыдно за то, что он такой скучный и серый. За то, что нерешительный, угрюмый и не способный нормально поддерживать разговор. Поэтому он как-то неловко крякнул и стих, не зная, куда себя деть. Юноша немного грустно рассмеялся. В этом смехе не было веселья, но в улыбке, расцветшей на губах была какая-то искренняя признательность за что-то. Он спрыгнул со стола и встал прямо перед Брагинским. - Доктор, вам идёт румянец. - Обескураживающе честно сказал он, пытаясь поймать сбегающий взгляд Брагинского. - Но вы всё время чего-то боитесь и прячетесь в раковину, как моллюск. Ну же, улыбнитесь, жизнь прекрасна, доктор! Но Брагинский не слушал, не зная куда себя деть от какого-то подросткового смущения. Его бледные щёки стали пунцово-розовыми, а страх и недавняя паника спешно улетучились. В этом юноше было слишком много светлого и радостного, фонтаном бьющего оптимизма и жизнерадостности, житейской мудрости, простоты. Рядом с ним дышалось легко, а завтрашний день больше не сводил с ума очевидной мукой, а интриговал, обещая быть поистине необыкновенным. Это было странное, давно позабытое Брагинским чувство. Он был самую капельку счастлив, что сейчас не один. Стрелки на часах неспешно плыли в сумерках. 03:02 И что-то снова призывно зазвонило, кажется, в голове у доктора. По крайней мере, ему хотелось так думать. Почему-то вдруг стало тревожно и грустно. Юноша перестал улыбаться, приближаясь к часам. Подсознательно Брагинский догадывался о том, что этот звон предназначен совсем не ему, что он зовет кого-то другого, мучительно возвращая, привязывая к себе. Но он боялся собственных догадок, стараясь не замечать их. Незнакомец сверлил невидящим взором циферблат. Вдруг, по полу заскреблось что-то металлически звонкое. Доктор вздрогнул, ожидая очередных кошмаров, новых ужасающих лиц с пьянящим трупным запахом. Вся былая лёгкость вновь отступала, оставляя место лишь закостенелому, привычному страху, потому что сейчас, когда невероятно ясные голубые глаза блёкло двигались за стрелками часов, Брагинский отчетливо понимал, как в сущности он одинок и беспомощен. Но юноша снова, как и вчера, отмер, любопытствуя, склонившись перед жестяным столом. Бирка с именем Розмари Дюнкерк слегка покачнулась. - Мари, - Неожиданно радостно протянул он, - Ты нашла их! Замешательство доктора от этих слов только усилилось, и, пересиливая усталость, сковавшую всё тело, он поднялся на ноги, ковыляя к незнакомцу. - Постой, - радость Юноши сменилась хмурой задумчивостью, а затем и осознанием, - Это ты их спрятала, да? Он забавно нахмурил брови и опустился на колени, вглядываясь в расщелину между полом и покачивающейся белой простыней. Доктор, подойдя к нему, сделал тоже самое и наткнулся взглядом на потерянную им связку ключей. Его рука было потянулась к ним, как вдруг он замер, вопросительно или скорее моляще уставившись на незнакомца. Тот лишь коротко кивнул, поднимаясь на ноги. В его голосе засквозил нескрываемый укор: - Боже, Розмари, это жестоко, - Он, казалось, разговаривал сам с собой, и Брагинский лишь только чувствовал, что они здесь не одни. Никаких жутких лиц он не видел. - Ты хоть понимаешь, что ведёшь себя как ребёнок?! Доктор тоже встал с колен и, отряхиваясь, наблюдал за странной перепалкой. Юноша хмурился, мотал головой и всё открывал рот, чтобы что-то сказать, но тут же его будто бы грубо затыкали. Брагинский крепко сжимал в руках ключи от собственной квартиры, совершенно позабыв о своем недавнем желании спрятаться там, закрыв дверь на семеро замков. Проснувшееся в нём детское любопытство не давало ему просто так взять и уйти, не узнав, чем закончится эта поистине удивительная ссора. Но эта короткая перебранка завершилась лишь глубоким обреченным вздохом незнакомца. Он устало потер переносицу, приподнимая дуги очков, и пробормотал: "Неисправимая девчонка.." Повернувшись к Брагинскому, юноша вернул своему лицу прежнее жизнерадостное выражение. - Она всё время прятала их тут, - Он виновато поскреб свой золотистый затылок, - но, в любом случае, вы же рады?.. Будучи робким и отходчивым человеком, доктор не нашёл в себе никаких упрёков. Да и страх перед этим ещё не понятым им созданием, которое облачали в слова "призрак" или же "дух", никуда не делся. Его больше не колотило ужасом при одном только воспоминании об этом, но осадок всё же остался, поэтому он, немного натянуто улыбнувшись, поблагодарил девушку хотя бы за то, что та вернула ему шанс переночевать дома. Но уходить он почему-то не спешил. Ему было интересно проследить за тем, куда же свернет его ночной визитер, и жгущая глаза бессонница, и свинцовые конечности, которые ломило от усталости, как-то отступали на второй план. В ожидании чего-то он застыл посреди комнаты, но незнакомец, в пару шагов добравшись до него, встал прямо перед его носом. Смутившись, Брагинский вновь отвёл взгляд. - Доктор, - немного ехидно протянул юноша, - вы же очень сильно устали, не так ли? В его голосе было что-то донельзя хитрое и довольное, но сам факт такого вопроса почему-то больно резанул по сердцу. У мнительного и неуверенного в себе Брагинского почему-то сложилось впечатление, что он уже совсем наскучил этому загадочному человеку, что его ненавязчиво пытаются прогнать. Брови Ивана неожиданно опустились, а взгляд стал трогательно-жалобным. Он никогда не умел скрывать собственные эмоции, и эта детская раздосадованность сразу же отразилась на его лице. - Доктор, - Кажется незнакомец сделал ещё один шаг, очутившись к Ивану ещё ближе, - посмотрите на меня, - его голос прозвучал как-то тоскливо, - пожалуйста. Брагинский, не выдержав, всё-таки робко и грустно взглянул в глаза незнакомца. Тот улыбался ему той самой обескураживающей улыбкой, от которой почему-то щемит сердце. - Вам нужно отдохнуть, - мягко начал он, - я бы рад побыть с вами подольше, но, - он слегка запнулся, - не сейчас, вы слишком устали, да и я... - почему-то его голос дрогнул, - тоже очень устал. Юноша невесомо дотронулся рукой до щеки Брагинского. Сердце доктора вздрогнуло, начав неистово колотиться, от такого, казалось бы, незамысловатого прикосновения. И, сам того не ведая, Иван вновь покраснел. Его смущала даже такая близость с этим человеком. - Вам, правда, идет румянец, - Тихо проговорил тот, легко поглаживая раскрасневшуюся кожу щёк, - Но, если вы сегодня не выспитесь, то утром будете валиться с ног от усталости, а я этого не хочу. - В его голосе заскользила печаль, сменившаяся уверенностью, - Я приду снова, честное слово, поэтому, пожалуйста, отдохните. Помолчав секунду, он добавил: - Наверное, завтра, я эгоистично попрошу вас остаться здесь со мной, - Он улыбнулся с плохо скрываемой грустью, - у меня будет одна просьба, так что вы нужны мне бодрым и полным сил! И в этих словах доктор почувствовал острую боль, пронзающую всё тело. Не ясную, но уже отчётливо виднеющуюся в побледневшем юношеском лице. Ему захотелось заплакать, но он, поборов этот порыв, лишь коротко выдохнул: - До встречи. И, не оглядываясь, зашагал к дверям. Но, уже сжимая в пальцами скользкую металлическую ручку, он, не выдержав, всё же обернулся: Кто-то грустно улыбался ему, продолжая держать на весу руку, касаясь ей раскрасневшейся тёплой щеки...