Двадцать шагов по красному

Когда Самсону было шестнадцать, старший рекрут Мина любила повторять: “Не говори, что хуже уже не будет. Сразу увидишь — обязательно будет!”. Он довольно долго не мог понять, о чем она, а потом выучил слишком хорошо. Срабатывало почти всегда. Зачем усмирять Фейнриэля, было очевидно. Усмиренный Корифею ни к чему. Держать сомниари в плену опасно — чуть задержишься с зельем, чуть ослабишь цепи, и все. Вежливо отпустить — это не к Инквизиции. Наверное, ему должно было быть до этого никакого дела. Вообще никакого. Чувство вины за работорговцев он вытравил, выбросил — в конце концов, пришел Хоук и все исправил. Фейнриэль ему никто, и вообще стоит подумать о себе, о Мэддоксе, о том, что делать им и как выбраться им, а не о постороннем полукровке. Но в этот раз Хоук не придет и ничего не исправит. У него мучительно болела голова, и открывать глаза не хотелось. Сон откатывался медленно, жарко; на лоб легла чья-то ладонь, отгоняя дурноту, и тогда Самсон наконец открыл глаза. Он лежал в подвале Дагны, на столе и отчасти у Мэддокса на коленях. Мэддокс гладил его по голове, и его, видимо, ничего не смущало. Рядом стояла сама Дагна, с тревогой заглядывая ему в лицо, а за ней почему-то Резерфорд, который вообще-то таскался с армией по Эмприз-дю-Лиону. Обязательно будет хуже. Самсон сел. Рука Мэддокса тотчас скользнула под спину, поддерживая. — Ну вот, — сказала Дагна. — Я же говорила, Каллен, это не я и не лириум. Мы не знаем, что с ним происходит. Никто не бросал красный лириум до него. Что угодно может взять и пойти не так. Резерфорд так тяжело вздохнул, как будто у них снова был совместный патруль, а потом Самсон удрал в “Розу”, оставив рапорт на него. — Мне кто-нибудь скажет, какого хрена тут творится? В подвал набилось довольно много народу. Большинство Самсон знал — Фиона с несколькими магами, лысый эльф Солас из свиты Инквизитора, ребята из охраны, Резерфорд. За спинами маячил Блэкволл — вот уж кого Самсон не ожидал увидеть. — Как ты себя чувствуешь? — деловито спросила Дагна. — Ты не… не чувствовал ничего постороннего в себе? — Ты имеешь в виду демона? Я понятия не имею, есть разница или нет. Резерфорд и Дагна переглянулись. — Скажи ему, — буркнул он. — Все равно отступать уже некуда. И некогда. — Ну… — Дагна потупилась. — В общем, Инквизитор отдал магам Фионы кусочек гарлока, а Фиона разрешила мне взять половину кусочка, и я отделила оскверненную ткань и выделила элемент скверны. А потом смешала с кусочком лириума из тебя и с твоей кровью. — Если бы это работало на расстоянии… в общем, ты бы мог заразиться. Но это не работает, — сказал Резерфорд. Пальцы Мэддокса вцепились в плечи сильнее. — Я все равно считаю, что нельзя было этого делать. Мы должны убедиться, что людей можно спасать от лириума, а ты его чуть не убила. Самсон мог бы объяснить, что дело не в ней — вид у Дагны был грустный и виноватый. Но если сказать, что Фейнриэль ходил в его сны, парню точно каюк. — Так а что случилось с моей кровью? — спросил он вместо этого. — Ничего. И с мертвым лириумом ничего не случилось. Скверна не оживила его. Контакт был долгий, я ждала, что будет реакция… Но ничего не случилось. У тебя вообще высокая сопротивляемость, Самсон. Я понятия не имею, почему ты опять два дня провалялся. — Отлично. А можно я теперь оденусь? На этот раз Дагна хотя бы не сняла с него штаны, но в подвале было прохладно, а сидеть полураздетым под чужими взглядами Самсону не нравилось. Одно дело — лекари, Дагна или Мэддокс, который в каком только виде на него не смотрел, а другое — вся толпа. Мэддокс протянул ему рубаху. Пальцы у него чуть дрожали и вообще он был непривычно бледный, наверное, успел перепугаться. Ему ведь должно быть все еще тяжело справляться с тем, что он чувствует. Тем более если страшно. Толпа плавно рассосалась — видно, их интересовал не Самсон, а скверна и лириум. Или они хотели посмотреть, как Дагна будет выпутываться. Она выпуталась, правда, Самсон подозревал, что это Фейнриэль его выпустил, когда поговорил. Фейнриэль… Бросить его было бы подло. Нельзя усмирять, так вообще ни с кем нельзя, даже Эримонд не заслуживает такой участи. Да даже с Корифеем так нельзя. Хотя насчет Корифея еще стоит подумать. Резерфорд никуда не делся. Он стоял у стола, мрачный как памятник Хоуку, и таращился на Самсона. Дагна переминалась с ноги на ногу, и на лице у нее красовалось виноватое выражение. Все вместе Самсону не понравилось, и как оказалось, не зря. Дождавшись, пока он оденется, Резерфорд вздохнул и подсел рядом, все на тот же стол. Стол печально скрипнул — наверное, не предполагалось, что на нем будут сидеть взрослые здоровые мужики. — У нас к тебе разговор. — Угу, я понял. Что еще от меня нужно? Если ты про рекрутов, то меня попросила ваша канцлер. Между прочим, тренироваться и учиться надо постоянно, а не кое-как и урывками, так что им пошло на пользу. — Да не в этом дело. Я… Послушай, помнишь, я спрашивал тебя про Имшэля? — Естественно, помню. Мне плохо без лириума, но я пока еще в своем уме. Если свихнусь и забуду, как зовут Мэдди, вы заметите. — Я не об… Ладно, давай я просто скажу как есть. Мы говорили об этом с Дагной, с Соласом, с Лелианой и с магами Фионы. Я не знаю, кому еще могу доверять, а вы оба ему не нравитесь, и… Ты говорил, что по Имшэлю заметно, кто он. Мы с ним беседовали. Заметно. — Он мертв? Вы его убили? — спросил Мэддокс, высовываясь из-за самсонова плеча. — Мертв. Инквизитор увел отряд в карьеры, мы спасли всех, кого успели… — Среди храмовников остался кто-нибудь… еще не совсем обращенный? — перебил Самсон. — Нет. Я слышу лириум, как и ты, и они все были красные изнутри. Может, можно было кому-то помочь, но Инквизитор запретил брать с собой Коля. И вообще выгнал его, только Коль, по-моему остался. Он ведь помогал тебе? — Помогал. Пока мог. Резерфорд помолчал. Дагна подтащила круглый табурет и пристроилась напротив, положив на колени зачаровательный аппарат. Значит, никого не осталось. Все, кого он привел к Корифею, погибли. Разве что связной отряд, но как их искать, Самсон не представлял. — С Имшэлем сражались мы вдвоем. Я и Кассандра. Она… она что-то сказала ему про Инквизитора, я не слышал. Он улыбнулся и ответил, что она права. Я не успел спросить у нее, в чем, потому что Имшэль ее убил. Когда я отрубил ему голову и поджег, было уже поздно. Но мы все давно хотели спросить одно и то же. Самсон, мы думаем, что Инквизитор одержим. Мы думаем, что с ним что-то случилось, когда он пил из Источника. Корифей хотел использовать тебя как сосуд, потому что ты сопротивляешься лириуму, ты сопротивляешься красному безумию… В тебе есть то, что не дает тебя подчинить. Он ведь поставил тебя на службу, когда дал возможность… ну, быть кем-то, да? Не заставлял, не тащил, не подчинял. — Он помог нам с Мэддоксом и показал, как мы можем ударить в ответ. За то, что сделали с нами и со всеми остальными. Нет, я всегда знал, что делал. Резерфорд кивнул. — Мы думаем, что от тебя с самого начала нужно было именно это. Выпить из Источника. Корифей бы получил живой Источник рядом, только послушный. Скажи, как ты считаешь, это возможно? Мы хуже знаем Корифея. Самсон пожал плечами. Хрень, конечно, но… пару лет назад он назвал бы хренью и красный лириум, и древнего магистра, возомнившего себя богом. — Может, и возможно. Вы, значит, спрашивали меня про Имшэля, потому что думали на своего Тревельяна? Что он подцепил волшебного друга? — Ну в общем да. Он никогда ни с кем не сближался особенно, всегда был отстраненным… Но когда мы вернулись из храма Митал, начались странности. Он никогда не был мстительным, всегда думал об Инквизиции, о деле… Мы не удивились, когда он поручил тебя мне и велел решить все вопросы. Оказалось, что “решить все вопросы” — это вытрясти все, что тебе известно, и избавиться от тебя. Когда он узнал, что мы хотим найти способ уничтожать лириум и спасать зараженных, то не особенно обрадовался. Велел разобраться с тобой позже, я и тогда не понял. Ну а потом он увидел, что ты жив и работаешь на нас, и сразу прислал мне ворона с прямым вопросом. Тогда я поверил окончательно. Если что-то в тебе сопротивляется чужому воздействию, ты можешь быть опасен, а если то, что пряталось в источнике, служит Корифею или может вступить с ним в союз, то ты для него — угроза. — Что-то у тебя как-то сложно получается. Помнишь, Мередит тоже вечно ловила магов крови, а потом оказалось, что она спятила нахрен? — Она спятила, она не должна была так поступать с тобой, с Мэддоксом, со всем Кругом, видишь, я это признаю. Но маги крови, как ты помнишь, там были. Тоже спятившие. Даже если я сейчас ошибаюсь, с Инквизитором все равно что-то не так. — Что говорит канцлер? Она у вас вроде умная тетка. — Примерно то же, что и ты. Что все слишком сложно. Но она тоже считает, что с Инквизитором что-то не так. Она тоже спрашивала тебя об Имшэле, хотела понять про одержимость… Говорит, у меня паранойя после Ферелденского Круга, а ведь она была в Кинлохе, сама все видела. Я уже не знаю, чему верить, я просто хочу избавиться от Корифея. А чего хочет Инквизитор, я уже не знаю. Разговор свернул уже в полный абсурд. — Вы там не думали, что ваш Тревельян просто мудак? С людьми бывает. Я очень много видел, например. — Думали, мы ж не идиоты. Непонятно. Мы ни в чем не уверены. Я ни в чем не уверен. Я должен вести за этим человеком армию, и я не могу ему верить. Я могу увести их всех, они пойдут, за мной — пойдут. Тогда мы будем доверять друг другу, но против Корифея встанут расколотые силы, армию будет не на что кормить и одевать, потому что за все платит Инквизиция, и мне придется просто распустить всех по домам. Нам нужны ресурсы Инквизиции. Резерфорд, видно, совсем отчаялся. С Самсоном очень давно так никто не разговаривал — искренне, о чем-то, что действительно было важно и при этом пугало до ступора. Обычно это ему самому надо было что-то вытрясать, а сейчас Резерфорд сидел и прямо-таки изливал ему душу. — Я не знаю, чем тебе помочь. Я ничего не знаю про источник, Корифей не говорил. У меня просто было задание. Не знаю, что бы со мной стало после источника и что Корифей хотел со мной сделать. У меня была цель, с ней все обернулось полной хренью. Если ты хочешь знать, кому я буду помогать — тебе или ему, то тебе. Вы вытащили Мэдди и спасли его, вы, а не он. Только я не знаю, чем тут помочь. — Я сам не знаю, — признался Резерфорд. — Я сначала вообще не хотел, чтобы ты что-то там для нас делал… А теперь вроде понял, что в тебе увидел Корифей. Самсон решил, что пора рискнуть. — Слушай, насчет пацана венатори, которого взяли за шпионаж… — Стой, — Резерфорд помрачнел. — Я его видел и я его помню. Если ты полезешь его защищать, Инквизитор с тобой расправится. — Какого пацана? — подал голос Мэддокс, придвинувшись поближе. — Из Киркволла. Я тебе про него рассказывал. Фейнриэль, маленький маг. Сейчас уже не маленький, но все еще маг. Самсон надеялся, что Мэддокс на этом успокоится, но зря. — Что с ним? Его взяли в плен? — Да, Инквизитор думает, что он шпион. Его усмирят. Захотелось встать и врезать Резерфорду. Он еще не договорил, а Мэддокса уже повело — он весь затрясся, побледнел еще сильнее, так что пришлось хватать и придерживать, пока он не помчался прямо сейчас не то Инквизитору вдогонку, не то открывать тюремные двери. — Но так нельзя! Нет, Самсон, пусти, я серьезно говорю, я знаю, что делаю. Мы не можем, это… Нельзя! Он же живой, так нельзя! — Я знаю, что нельзя, Мэдди. Я знаю. Резерфорд отвел взгляд. — Я попробую придумать что-нибудь. Отсрочить решение. Может, после победы будет проще. Но я не обещаю. — Когда Инквизитор вернется? — Мы не знаем. Он стал говорить очень мало. Морриган знает больше, но она уехала с ним. — По-моему, — заключил Самсон, — мы все в полной жопе. Ни Мэддокс, ни Резерфорд, ни Дагна не стали спорить. На следующий день Самсона выпустили из башни. Резерфорд просто убрал лестницу и отпер дверь — у него, наверное, был такой способ показать “мы сейчас на одной стороне”. Дальше опущенной решетки на мосту над пропастью все равно не уйти, тем более с украденными магами. Против шатания по Скайхолду Резерфорд уже, видимо, ничего не имел. Крепость словно затаилась и замерла, как загнанный зверь. В военном храмовничьем лагере, пропитанные лириумом, дышавшие им, растящие внутри себя алое безумие, люди все равно смеялись, пели у костров, спорили, перешучивались. Накануне атаки на Убежище, выкосившей половину армии страшной лавиной, его войско было серьезнее и тише — но оно жило и дышало. Скайхолд будто превратился в могилу, в заброшенный эльфийский храм, в котором никого и ничего нет, кроме проклятой памяти и праха. Мы все что-то упускаем, думал Самсон. Что-то очень важное. Чего-то мы не видим. Что-то у нас под носом, что-то совсем простое… Ноги принесли его на тренировочную площадку. — Ой, вас не повесили, — удивленно сказала рыжая веснушчатая девчушка. Полезла в карман и кинула соседу серебряк. Эти красавцы спорили из-за него на деньги. Идиоты. — Меня — нет. Кто-то из вас уже умеет ломать магический барьер? Нет? Значит, этим сейчас и займемся. В строй и в стойку! Очень хотелось отыскать Мэддокса, но охрана у двери в подвал любезно сообщила, что туда нельзя, совсем нельзя, ему тоже нельзя. В башне магов Мэддокса не оказалось, и оставалось только надеяться, что его не понесло геройствовать, в одиночку спасая Фейнриэля от Усмирения. Правда, в этом случае Скайхолд бы уже стоял на ушах. Хотя и так получилось хреново. Нельзя, чтобы людей усмиряли. Нельзя вмешиваться. Нельзя позволить причинить вред Мэддоксу, потому что если он попадет Инквизитору под горячую руку, усмирить прикажут уже его, а когда Самсон об этом думал, его охватывала холодная бессильная ярость. Что делать, если загнали в угол? Что делать? Рекруты уже умели разбиваться на тройки быстро и без споров, кто с кем и почему. Сошлись — прикрытие, оборона, пролом — разошлись. Сошлись — разошлись. Надо сказать интенданту, что хотя бы у одного из оружие должно быть зачарованным, потому что иначе демоны и маги съедят эту братию на завтрак и не поморщатся. Точнее, сказать Резерфорду, чтобы он сказал интенданту и сбежал прежде чем интендант разноется, что денег нет, ресурсов нет, ничегошеньки нет. Если Резерфорд решит уходить, то и в самом деле ничего не будет. Только очень большое и очень бессмысленное самоубийство армии о Корифея. Самсону пришла в голову еще одна мысль: если Инквизитор — сам ли, то ли, что в нем внутри — вошел с Корифеем в союз, не стоит ли ждать удара изнутри? Корифей потерял орудие в виде Самсона, причем потерял и сосуд, и того, за кем пойдут красные храмовники и кто умеет с ними управляться. Красных храмовников он, конечно, тоже потерял. Чудовища, загнанные в угол, не станут хвататься за людей. Только за таких же чудовищ. И если чудовище уже здесь, внутри — никакие стены не спасут Скайхолд. — Чем ты занят? Самсон вздрогнул. Он не слышал чужих шагов и не почуял присутствия. Плохо. Умел когда-то, а потом было только обостренное лириумом чутье, и он привык полагаться на него. Подкрался к нему Солас, и вид у него был нерадостный. — Вот этими молодыми людьми. Коммандер Резерфорд разрешил, можешь пойти и спросить. — Ты не собираешься помочь мальчику? — Ты о нем знаешь? Тебя он, значит тоже просил? Я не знаю, что делать. Я пленник, ты не забыл? — Я помню, что ты пленник. Я хочу напомнить, что ты неразумно используешь данную тебе свободу. Спасай то, что можешь, а не пытайся умереть вместе с Инквизицией. Самсон всегда знал, что эльфы двинутые. Некоторые чуть больше, некоторые меньше, некоторые советовали выкинуть из головы то, что в Инквизиции все плохо и летит в бездну, а вместо этого спасать едва знакомых полукровок. Спасать, конечно, надо, но… Наверное, грози Усмирение Мэддоксу, он бы и не думал. Не тащить его в это второй раз, лучше обоим погибнуть, пытаясь сбежать, чем вот так. Или… дождаться Усмирения, а потом вытащить и искать магов, которые умеют входить в контакт с духами? Но если не получится, то выйдет, что пацана загубили зря. Взять его и повезти в Тевинтер? Род вроде знатный, пусть радуются, что им вернули сокровище. Если, конечно, Корифей не подчинил их всех себе. Впрочем, это уже проблемы Тевинтера. Тупик. Куда ни пойди — только тупик, ни ответов, ни выходов. Самсон отобрал у ближайшего рекрута щит и меч и начал показывать, как сбить противника с ног и добить, не давая подняться. Примерно то же самое с ним только что проделала жизнь, так что настрой был соответствующий. Посмотришь, как встают другие — может, и самому захочется встать. Ему захотелось попроситься обратно в камеру. Сидеть в тюрьме, смотреть на водопад, мечтать о пироге и ничего не решать. Проблемы Инквизиции, проблемы Резерфорда, проблемы дырки в небе… Одни сплошные проблемы. Оставалось только делать то единственное, что получалось и было можно. Натаскивать новичков. Вставать против Блэкволла и поднимать щит — не облегченный учебный, а тяжелый боевой, потому что зашедшие на огонек призраки не будут спрашивать, из кого выковыривали красный лириум и с кем надо поосторожнее. Фиона пару раз приходила помочь — ее бойцы ставили магические барьеры и сотворяли электрические клетки. Самсон хотел еще и проламывать энтропию, но Солас отказался помогать. Он вообще ходил по двору с таким видом, будто тренировочная площадка вообще и Самсон в частности оскорбляют тут историю всего эльфийского народа, а потом и вовсе перестал показываться. Побежал жаловаться Инквизитору, шутили рекруты, только Самсону было совсем не смешно. Мэддокс с Фионой не приходил, они с Дагной заперлись в подвале и что-то готовили. Когда он ненадолго выбегал, глаза у него радостно горели такой верой, что ради одного этого, наверное, стоило сдаться Инквизиции. Жаль только, что его веры не хватало на двоих, потому что Самсон все еще не видел выхода. Фейнриэль перестал приходить. То ли решил, что двух раз хватит, то ли у него просто не было сил. Самсон осторожно спрашивал — а можно ли увидеть, а можно ли что-то передать, но охрана отсылала к канцлеру, а канцлер отсылала к Резерфорду и повторяла — да, мне тоже жалко, но мы не можем нарушить прямой приказ, посмотрим, что получится сделать после победы. Может, впрочем, дело было в Самсоне: он старался так измотать себя за день, чтобы не оставалось ни времени, ни сил думать о лириуме и о голоде. Он падал на койку и проваливался в глухой черный сон, потом вставал и снова шел на площадку. Может быть, вот так на пике славы уйдет Инквизиция. Не храмовники, как они когда-то хотели. А Инквизиция, которая приняла под крыло выброшенных, ненужных, преданных, дала им второй шанс… Почти то же, что сделал он, пойдя за Корифеем, только Инквизиция оказалась на правильной стороне. И давала шанс ему. Инквизитор вернулся туманным и морозным утром. Самсон видел, как он въезжает по мосту, из резерфордовского кабинета. Сам Резерфорд, буркнув на прощание “Только Андрасте тебя заклинаю, не высовывайся сейчас никуда”, убежал встречать — он, канцлер и гномка-разведчица стояли перед Инквизитором, и он всех по очереди о чем-то спрашивал. Спутники Инквизитора, совсем небольшой отряд, разбрелись по крепости — стоять и дослушивать никто не стал. Разговор, видно, был очень личный и совершенно секретный. Самсон подумал, что день будет очень скучный. И с Мэддоксом они не увидятся. Мысли хватило, чтобы сесть на резерфордовский стол, поразглядывать оттуда морозные вершины в разрывах облаков и вспомнить, что снизу плохо видно стену — можно будет прогуляться до башни магов, пока Инквизитор инспектирует двор. Но облака вдруг размело, а уши заложило от драконьего рева. Корифей отыскал спрятанную крепость.