i loved you.

— Ты омерзителен, — Джемин стоит напротив зеркала, смотря на измученное лицо с синяками под глазами и впалыми скулами. Ренджун на днях подметил, что выглядит На не здорово. Почему все складывается именно так? Знал бы Джемин заранее, что повлечёт за собой знакомство с Минхеном — в жизни бы не заговорил с ним тогда. В каком — то смысле брюнет теперь стал ему даже слегка ненавистен. Изначально ни о какой взаимности речи идти не могло, Джемин прекрасно осознавал это, но тогда почему сейчас его душит обида? Разве любовь может быть такой? Разве любовь пахнет сигаретами, болит, а на вкус напоминает дешевое вино из пакета? — Отчего же так больно? — парень смотрит на кафель в ванной, потому что нет больше сил видеть человека в зеркале, того чужого, что так похож на Джемина внешне, а внутри совершенно другой, вообще не он. Наверное больно потому, что когда Джемин целовал в ту ночь Минхеновы губы, то знал, что он и есть тот самый курок, который в любой момент спустится и пробьёт насквозь висок. И он понимал, что даже если Минхен выстрелит, то все равно он останется счастливым, потому что поймал пулю от человека, которого любит. Набирая знакомые цифры, Джемин уже и не ждёт ответа. Но трубку снимают, на другом конце слышатся тихие всхлипы, оба немного теряются и молчат, а после знакомый голос с какой — то отчаянной мольбой говорит долгожданное: — Приезжай. И Джемин едет. На старом пыльном автобусе, таком же, как и сотня других в этом сером игрушечном городе. Среди старых обшарпаных панельных домов сразу находится нужный, к которому хочется бежать так, чтобы стереть ноги в кровь, чтобы наконец хоть что — то почувствовать. Шестой этаж, все та же лакированная чёрная дверь без номера квартиры. Но номер никакой и не нужен, когда помнишь заветное двузначное число, как собственное имя. Стук. Дверь открывается сразу же, будто он сидел на коврике рядом и ждал, когда наконец постучат. — Прости меня, я не могу без тебя больше, прости, — глаза у Чэнлэ слегка припухли, капилляры местами полопались, окрашивая белки в красный, на щеках ещё не высохшие дорожки от слез. Джемин ничего не отвечает, потому что слова наверное лишние, когда можно просто обнять так крепко, чтобы кости хрустели, когда можно чувствовать, как тебя обнимают в ответ так, словно ты самое ценное, что есть в этой жизни. — Я скучал, — На говорит это искреннее, потому что да, скучал. Каждую секунду думал о том, как жалеет, что ничего не понял раньше. Когда рядом кто — то настолько близкий и ценный, жизнь будто сразу перестаёт быть паршивой. Джемин зарывается носом в светлую макушку, вдыхая уже знакомый запах шампуня и засыпает, впервые за все это время он спит спокойно, не просыпаясь до самого утра. А Чэнлэ не пытается уйти или разбудить, только слушает чужое размеренное дыхание, жмётся ближе и улыбается, потому что им всегда было хорошо вдвоем. Теперь все наконец — то на своих местах. Завтра все обязательно наладится.