i loved you.

— Не вешай трубку, нужно поговорить, я приду к тебе на работу сегодня, в конце смены, — у Джемина сердце замирает от звука чужого голоса на другом конце провода. Что делать? Что сказать? Почему он объявился две недели спустя так внезапно? Из раздумий вырывают гудки в телефоне. Джемин смотрит в стену перед собой и не может понять, что делать дальше. Может вообще не приходить? Но так хочется узнать зачем, почему Минхен был с ним тогда настолько осторожным и нежным, если для него все, что было между ними не значит ровным счетом ничего. Или значит? Если Джемин пойдёт, сможет ли он спросить обо всем, что тревожит его? Не испугается ли он? Так много вопросов, ответы на которые ускользают из сознания парня каждый раз, когда он пытается ухватится за них, как утопающий хватается за спасательный круг в океане. Джемин и сам давно уже тонет, он чувствует это. Все говорят, что любовь меняет людей. Так вот, это чистая правда. Но ведь любовь не всегда светлое, красивое и приятное чувство. Почему родители и учителя не рассказывают о той любви, когда любишь ты, а тебя, увы — нет. Это чувство гораздо больнее уколов, синяков и ссадин. Джемин смог лично познакомится с тем состояние, когда ты так хочешь привязать человека к себе, потому что тебе так нужен он рядом. Ты готов держать его рядом, как заложника. Но с другой стороны, тебе так хочется, чтобы он был счастлив, что ты уже вот — вот начнёшь кричать и рвать на себе волосы. А время, как обычно, бежит будто в два раза быстрее перед чем — то важным, чем — то волнующим. Джемин думает о том, что сегодня даже не его смена, он ведь может просто не приходить. Нет, не может. Руки трясутся ещё сильнее, чем обычно, курить хочется безумно. Джемин вертит в кармане куртки ту самую зиппо, что отдал ему Донхек. Забавно получается, они с Минхеном появились в его жизни почти одновременно и так внезапно, как гром среди ясного неба. С их первой встречи оказывается так много времени прошло, столько всего случилось. От нервов подрагивают руки и пульс ускоряется вдвое. Не передать словами насколько страшно идти на встречу с Минхеном, это равносильно тому, чтобы бежать навстречу летящей в тебя пуле. На часах 22:30, Джемин пришёл на полчаса раньше. Он садится за тот стол, за которым обычно сидел и работал Минхен, смотрит на прохожих сквозь слека запотевшее стекло. Сердце в груди трепещет и не может найти себе места, оно впервые за последние две недели настолько живое. С неба начинают падать крупные белые хлопья, напоминающие вату. Дети замирают посреди тротуара и тычут пальцами в небо, радостно улыбаясь. Парочки фотографируются, чтобы запечатлеть замечательный вечер на снимке. Джемин улыбается тоже, но улыбка немного усталая и вымученная, потому что внутри все такое же усталое и измученное. — Ты рано, смена заканчивается только через пятнадцать минут, — уже до смешного знакомый голос раздаётся справа от Джемина, заставляя его оторваться от окна и повернуться к своему собеседнику. Минхен и правда очень красив, и если бы он не вёл себя как последний придурок, Джемин бы упал к его ногам с клятвами в вечной любви прямо сейчас. Но остатки гордости не позволяют ему подобного, за что он, честно говоря, безмерно благодарен. — Хотел прогуляться перед встречей, но замёрз, — на лице у Джемина ни тени улыбки, он смотрит на Минхена таким же взглядом, каким обычно на него смотрит брюнет. Будто бы зеркалит его. — Ну, в прочем так даже лучше, быстрее закончим, — Минхен неспеша снимает пальто, вешает его на спинку стула и садится напротив Джемина, ни на секунду при этом не разорвав зрительный контакт. — Я жду объяснений. — Что — то не так? — Ты серьезно? — голос Джемина слегка подрагивает, все внутри него уже закипает от злости на Минхена за его поведение, но внешне он все ещё пытается не подавать вида и сохранять спокойствие. — Слушай, я знаю, что мой поступок может и не самый лучший, но извини меня. Я надеюсь ты понимаешь, что мне это все не нужно, — все в той же манере: четко, ясно и безэмоционально. — Ну конечно, это стало ясно ещё утром, когда ты ушёл, даже не попрощавшись. Ты просто сбежал, это отвратительно, Минхен. Если ты и дальше будешь думать, что люди — твои игрушки, если будешь играть ими, как мной, если не будешь считаться с их чувствами и мнением, то спешу огорчить. Рано или поздно ты останешься один, от тебя отвернутся абсолютно все, может тогда ты начнёшь думать прежде, чем сделать что — либо. Джемин быстро встаёт со стула, попутно натягивая куртку и пытается уйти как можно быстрее, чтобы он не увидел его слез. Холод обжигает лёгкие, стоит только покинуть помещение, а снежинки тают на щеках, оставляя после себя чуть ощутимый холодок. Кто — то позади дергает На за рукав, вынуждая развернуться и посмотреть на человека сзади. И вот оно, дежавю. — Я правда жалею. Прости, если бы обстоятельства были другими, я бы остался с тобой. Ты очень красивый и добрый парень, Джемин. Мне жаль, — Минхен сжимает чужую ладонь в своей и все так же неотрывно смотрит. — Я тоже жалею. Знаешь, если бы мне тогда выпал шанс, я бы тебя никогда не любил. Тишина, воцарившаяся вокруг, нарушается только топотом редких прохожих. Ладонь Джемина приятно греет тепло чужого тела, сейчас бы самое время отстранится, но так хочется его ощущать. На опускает взгляд на свои кроссовки и асфальт, который медленно застилает снег. Смотреть на него просто невыносимо. Не понятно сколько они уже так стоят, Джемин чувствует, как от холода колет щеки, а тело начинает замерзать. А в следующую секунду чужие пальцы касаются его щеки, вынуждая посмотреть в глаза напротив. В этот момент Минхен оказывается слишком близко, так, что Джемин чувствует его дыхание на своих губах. И кажется, что уже надо все это прекратить, но он все равно подаётся вперёд и целует. Поцелуй выходит недолгим, Минхен отстраняется первым и просто уходит, оставляя Джемина смотреть на падающий снег, на кофейню, в которой уже не горит свет и ронять редкие слёзы на собственные кроссовки. Если бы шанс мне выпал тогда, я б тебя никогда не любил.