То, что надо

      — Значит, второе имя — Ноэль, — говорит Ганнибал.       — Ноэль, потому что под Рождество, — кивает Уилл. Стоит на коленях над Ганнибалом.       — Тогда было бы уместнее Кристиан, — Ганнибал медленно запускает в него два скользких пальца. — Не находишь?       — Мама не любила дрожащие сонорные, — так же медленно говорит Уилл, проговаривая каждый звук.       — Уильям… — произносит Ганнибал, проворачивая пальцы.       — Ноэль… — говорит Ганнибал, запуская третий.       — Грэм, — говорит Ганнибал и скусывает губу.       Уильям Ноэль Грэм должен не отводить глаз. Видит бог, он старается.       — Фамилия отца маме тоже не нравилась, — говорит Уилл.       — Из-за дрожащих сонорных, — говорит Ганнибал, чуть откидывая подбородок, чтобы усилить подачу, накрывает рукою член Уилла.       — Из-за них, — соглашается Уилл. Обрывается ладонями на плечи Ганнибала.       — Уилл, — строго говорит тот, — глаза.       Уильям Ноэль Грэм вспоминает и подчиняется. Но Ганнибал видит, как оживают его ноздри и дыхание.       — Как звали миссис Грэм в девичестве? — спрашивает Ганнибал, медленно и сладко отдрачивая Уиллу.       — Мелисса…       — Да?       — Мелисса Олив, — Уилл опирается в плечи тяжелее.       Ганнибал видит, как словно той же тяжестью наполняются его ресницы, почти заслоняя синий текучий цвет.       — Как же зовут тебя теперь? — спрашивает Ганнибал, начиная проваливаться в плещущий барвинковый цвет.       — Уильям Ноэль Грэм-Лектер, — сглатывая, выдаёт Уилл. Пальцы сжимает в кулаки.       — Твоей маме не нравится, — говорит Ганнибал, вынимая пальцы, и опускает Уильяма Ноэля Грэма-Лектера на свой член.       — Да.       Уилл соскальзывает на него плотно и до конца, одновременно уводя глаза под веки и на приходе сжимаясь. Вместе с этой волной руки Уилла опускаются Ганнибалу на шею, смыкаются пальцами и начинают душить.       Это было плохой идеей, понимает Ганнибал. Из рук вон плохой. Потому что Уилл принимается кончать у него на глазах.       — Рано, — предупреждает Ганнибал.       Безуспешно. Уилла уводит в соскальзывающий, обрывающийся Ганнибалу на живот оргазм.       — Уилл, твою ж… — Ганнибал проваливается тут же, следом, придушенный и стиснутый намертво, в ярости на самого себя за скорость.       — Шесть секунд? Серьёзно? — спрашивает он, когда начинает видеть. — Ты продержался шесть секунд?       — На мне что — таймер? — едва слышно отвечает Уилл где-то у взмокшей шеи. — Прости, Ann, обычно это твой рекорд.       Уилл нехотя поднимается с подломившихся локтей. Оглядывает Ганнибала. Тот разнооттеночно рассматривает в ответ, скусывая изнутри губы.       — У кого день рождения?       — Хорошо, что вспомнил, — медленно откликается Ганнибал. — Мне очень жаль твоих собак.       Уилл со вздохом ложится рядом, между спинкой козетки и Ганнибалом.       — Их звали Бакстер и Джинджер. Ты их сжёг.       — Их и Рэнделла Тира.       — Они защищали меня.       — Я тоже тебя защищал. Собаки повисли на Тире. Так бывает, Уилл. И мне жаль.       — Тебе в самом деле жаль? А адрес «Волчьей ловушки» ты ему тоже из жалости дал?       Ганнибал задумчиво его оглядывает:       — Так бывает.       Затем спускает руку и пальцами стучит о пол.       Уилл слышит звук, который ни с чем не перепутал бы. Чуть погодя в дверном проёме показывается щенок.       — Трёхглавый?       — Да, настоящий. Из питомников преисподней.       — Сколько ты за него отдал?       — Четыре души.       — Триждыблядство, Ann…       Маленький кербер-доберман сидит в дверном проёме, нерешительно перебирая лапами. Острые, ещё не поднявшиеся в полную силу уши мягко лежат вкруг морд. Глаза цвета пламени автогеновой горелки не отвлекаются от пары на козетке.       — Кого он знает за хозяина? — спрашивает Уилл.       — Нас обоих. Я дал ему моей и твоей крови.       — Да когда ты успел?!       Ганнибал терпеливо накрывает ладонь Уилла своею у себя на груди.       — В Доме С Демонами ты чувствуешь себя в безопасности, да?       — Да, — Уилл насторожённо суживает глаза.       — А если тебя хорошо отодрать, ты засыпаешь крепко?       — Сука.       — Вот тогда, — откидывается удобнее Ганнибал.       Уилл двигает его в плечо кулаком так, что Ганнибал вздрагивает кожей на переносице.       — Больной ты ублюдок, Ann.       — С днём рождения, любовь моя.       Уилл собирается перелезать.       — Стой. Её зовут Mein Herz. Тебе же нравится?       Уилл опускает босые ноги на пол, зовёт щенка. Тот, дождавшись, неуклюже путаясь и скользя, припускает в руки. Уилл берёт трёхголового щенка и крепко жмёт к груди. Две головы облизывают ему лицо.       Ганнибал неверяще сводит брови, не понимая, как человек добровольно на такое идёт. Протягивает руку к третьей голове. Улыбается, когда алый язык облизывает и его пальцы.