***
Когда Уилл открыл глаза, была ночь. По-прежнему на полу, полуголый. Кровь на шее высохла и стянулась. Он лежал в локте Ганнибала, обнятый, с его голым коленом между ног. Уилл расслабленно слышал тёплое и безмятежное дыхание у своего виска. Очень тепло. Голая кожа говорила, что завёрнуты в одеяло. Уилл сдвинулся головою в сторону и столкнулся с шестью полыхающими автогеновыми горелками. Кербер проснулась с ним и подняла морды, но тут же снова опустила на лапы. Одна из трёх голов облизнулась. Уилл огляделся. Серебристый озёрный свет затопил комнату. Подняв голову, увидел в раскрытом окне огромную и круглую, словно ренегатский дублон, луну. Закрыл глаза. Тёплая анестезирующая истома и законченность развернули его к Ганнибалу. Тот, не просыпаясь, глубже сдвинул колено и плотнее охватил рукой. Уилл отерся о жёсткую, залитую кровью рубашку и погас. Дом Лектера-Грэма спал в летней тишине со всеми затихшими, но только дремлющими демонами. И Демоном В Пыточной, и Демоном, Качающим Колыбели, и Демоном Розового Сада, и Демоном-Мажордомом… Разве что Демон Слухового Окна, растревоженный полнолунием, замер на водостоке, повернув к луне пятнистую маску с провалами глаз и рта.6
19 августа 2018 г. в 10:03
Дом тёмного мейстера был полон демонов. Уилл Грэм привык, что он, вполне вероятно, соприкасался с ними плечом или рукой в повседневности. И что, возможно, как и Демон В Салоне, очередной из них смотрит ему в лицо, пока Уилл читает. Теперь уж непременно. Потому что Уилл сидел в подвесном плетёном кресле-коконе, свесив ногу за край, и читал. Громко сказано — читал. Изнывал, пролистывая документ с экрана планшета. Кресло мягко раскачивалось, за этим следил Демон, Качающий Колыбели.
— Это что, так сложно справляться с грамматикой? — Уилл выпустил планшет и в ищущем жесте раскрыл в воздухе ладони.
Ганнибал коротко взглянул, отвлекаясь от Mein Herz, которая, задрав вверх все три башки, ночной глыбой сидела на полу и, не отрываясь, тремя парами глаз следила за поднятой вверх рукой. Ганнибал держал между развёрнутыми веером пальцами куски мяса.
— Продолжай, — Ганнибал выпустил кусок, что удерживал указательным и средним.
Mein Herz щёлкнула пастью из середины.
— А пунктуация? При всей доступности образовательных ресурсов и Сети как можно писать так безграмотно?
— Ах, очередное эссе от студента… — понял Ганнибал и, выпуская кусок, разжал средний и безымянный.
Снова щёлкнули адские зубы. Короткий хвост кербера стукнул о пол.
— Как можно не видеть этой гармонии синтаксиса? Стройности лексических конструкций? — гневный Уилл всплеснул рукою в откидывающем жесте.
— Я вижу, — напомнил Ганнибал, выпуская последний кусок из безымянного и мизинца.
Mein Herz, поймав его в воздухе, развернулась и ушла, утратив практический интерес в развлечении.
— О, и это существенное твоё достоинство в моих глазах, — хмуро сказал Уилл.
Ганнибал взметнулся в бровях.
— Существенное? А что о прочих моих достоинствах? Как они тебе, между прочим?
Уилл задержался во взгляде мужа, попутно задаваясь вопросом: как такое возможно? Его первый секс с Ганнибалом в этой проекции пришёлся на до пробуждения. И второй, и третий. И это были просто побоища. Уилл, лишь подумав, начал неметь. По коже пошла изморозь. Чёрт с ним, с началом. Он не понимал, почему спустя несколько лет в совместной постели он до сих пор начинал заводиться просто от прямого взгляда в глаза. Как теперь, когда Ганнибал даже не давал себе труда привлечь в касании, а просто стоял в нескольких футах босиком, сложив руки в карманы брюк и развернув плечи. В белой рубашке с отпущенным воротником. И смотрел.
Уилл, отстранясь в глубину кокона и опершись плечами и затылком о переплетённые прутья, выпустил лицо Ганнибала из вида и смотрел, как босые ноги двинулись к нему.
Кресло прекратило раскачиваться, когда Ганнибал остановился и легко опустился на колени, игнорируя высокий рост и тяжесть своего тела в пространстве. Уилл теперь снова видел его лицо.
Ганнибал скусал ноготь на большом пальце и коротко напомнил:
— Так что?
Отвечать пришлось.
— Прочие твои достоинства несдержанны и противоречивы. Или весьма предсказуемы и однозначны.
Ганнибал словно облизал взглядом Уиллу лицо, шею и ключицы. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Вкрадчиво положил обе руки ему на бёдра.
— Что насчёт твоих лексических конструкций в определённых ситуациях? Не находишь их однозначными и предсказуемыми? — он на рывке попытался выдернуть Уилла из кресла. Почти что выдернул, если бы тот не раскинул руки, вцепившись в перевитые прутья.
Уилл завёлся. Скоро или долго, он в конце концов всегда ложился под Ганнибала, разводя колени. Но просто же было нельзя.
— Это реакция на обстоятельства. Временами ты делаешь мне больно, — ответил он. — Ты жесток.
— Было бы для тебя неожиданностью, — Ганнибал пожал плечом. И, поскольку Уилл держался крепко, стащил с него до колен домашние штаны вместе с трусами одновременно. — Просто дай мне знать, что тебе больно — кричи.
Уилл задрожал в обессилевших пальцах и тяжелеющих веках, стараясь скрыть загнанное дыхание. Ему казалось, что успешно.
— И что, тогда ты остановишься?
Ганнибал мягко огладил голые колени и бёдра Уилла, заскользнул ладонями за талию.
— Что ты, нет. Но я буду знать, что не зря прилагаю усилия.
Ганнибал вырвал Уилла из кокона, сволок на пол. Накатил сверху. Колени Уилла прижались к плечам. Воздух вышибло из груди. Ганнибал целовал зло и глубоко.
Уилл столкнул его голову к шее, чтобы получить взамен стремительно расцветающий кровоподтёк с полумесяцами от зубов и россыпями засосов. А в рот почти все пальцы с левой руки Ганнибала. Впору задохнуться и захлебнуться в слюне. Так думал Уилл Грэм, проглатывая заполнившие рот пальцы. Почти удалось. Схватил Ганнибала за волосы, оттащил. Отпихнул руку. Задышал словно после бега.
Ганнибал увёл мокрые пальцы вниз, и Уилл взвился в плечах, когда почувствовал их в себе.
— Поцелуй, — Уилл начал сдаваться.
Ганнибал подчинился. В поцелуе вытянули друг из друга душу.
Уилл оттолкнулся коленями.
Ганнибал отшатнулся, отмахнулся ладонью от засыпавших лицо волос, растащил ремень, пуговицу и молнию. Окончательно сволок с коленей Уилла бельё. Отбросил. Под колени Уилла — к себе, ногами вкруг. Заломился резко и до предела.
Уилл беззвучно запрокинулся, чувствуя, как Ганнибал замер. И почти перестал дышать, когда увидел, как смотрел Ганнибал: восхищение, тепло, отражение собственной прелести Уилла и благодарность за настоящее от Ганнибала — вот что было во взгляде.
— Я люблю тебя, Уилл. Ты звезда в моих руках, — произнёс Ганнибал.
В следующий миг, буквально на глазах, всё это перекрылось неосторожной и несдержанной похотью. Уилла протащило по полу, окончательно ссаживая кожу вдоль позвонков. Он ухватился за подвёрнутый рукав рубашки Ганнибала, подтянулся на локте и коленями.
— Я тоже тебя люблю, Ann.
И изо всей любви врезал, отведя левую в локте, прямым в скулу. Обручальное кольцо разорвало кожу. Кровь безнадёжно уничтожила цвет рубашки Ганнибала и майку самого Уилла, полилась по шее, стекая к полу, набралась позади и растёрлась под ёрзающим Уиллом.
Он продержался меньше, чем надеялся. Когда Ганнибал, вплетясь руками в тёмные волосы, прибивая бёдрами и грудью, прокусил Уиллу кожу над ключицей — Уилл начал погибать под членом, зубами и телом любви своей жизни. Он успел отследить нарастающий утробный гул рычания и успел крикнуть «сидеть, Mein Herz!». Но не успел справиться, когда Ганнибал, от жадности и жестокости, добавил к своему члену в заду Уилла два пальца на вброс.