То, что надо

      — Джек приглашает на барбекю 1 Июля, — говорит Уилл.       — Барбекю у Джека Кроуфорда? Полагаешь, стоит согласиться?       Ганнибал не улыбается. Но Уилл слышит своеобразную интонацию в голосе, которая указывает на весьма специфичное веселье.       — Джек грязно играет. Говорит, что будет фейерверк, — а вот Уилл улыбается открыто.       — Ах, ну тогда непременно, — соглашается Ганнибал. — Идём всей семьёй.       — Не уверен, что стоит вести Кейна, — раздумчиво тянет Уилл, стаскивая через голову футболку.       — Не думаю, что ему будет скучно, — говорит Ганнибал, следя за Уиллом.       — Не в скуке дело. Пока тебя не было, мы поругались.       — Ты поругался с нашим четырёхлетним ребёнком? — Ганнибал действительно удивляется.       — Как звучит, да? — Уилл раскрывает маленький чёрный футляр и вытрясает в ладонь серёжку.       — Уилл, ты с ним не справляешься? — Ганнибал сгибает одно колено, подтянув к себе, вторую ногу спускает с кровати.       — Кейн совершенно не поддаётся дрессуре. Вчера он просил Демона Розового Сада ловить трясогузок и хоронил их под ивами. Живыми.       Уилл стоит в одних трусах, вдевая в ухо новую пусету, прозрачный кристалл горного хрусталя, оплетённый тонкой платиновой сеткой, которую Ганнибал купил ему в ювелирном после отлучки в Канзас.       — Понятия не имею, справляюсь ли я с ним, знаешь ли… Но под трясогузками лежал Мистер Каштанчик, — задумчиво говорит Уилл, отходя к зеркалу. Смотрит на себя.       — Тебе нравится? — спрашивает Ганнибал, обегая его спину, задницу в боксерах и длинные ноги взглядом. Следом произносит: — Мистер Каштанчик — это пропавший соседский кот?       Уилл отвечает сразу на два вопроса медленно и утвердительно кивая, оборачивается.       — Лектер-младший, думаю, действительно маленькое капризное чудовище.       — Ты зря говоришь, что он не поддаётся дрессировке.       — Легко тебе говорить, Ann. Тебя Кейн слушает беспрекословно.       — Между прочим, он очень похож на тебя, — говорит Ганнибал.       Уилл снимает обручальное и наносит на тыльные стороны ладоней крем.       — Хочешь сказать, что просто он очень подвижный, живой и любознательный?       — Хочу сказать, что ты потакаешь ему.       — Я потакаю ему?       — Ты беспрестанно целуешь Кейна и многое ему позволяешь.       — Возможно, но я этого не замечаю. Я его люблю. Не считаю, что подзатыльники помогли бы соблюсти субординацию, — Уилл язвит. Но ему приятно замечание Ганнибала, что мальчик походит на него, как приятно и то, что Ганнибалу это доставляет видимое удовольствие. — А ты слишком строг с ним.       — Нет, — говорит Ганнибал, улыбаясь и поднимая подбородок. — Не слишком. Разве что тебе придётся искать свой способ держать Кейна в узде.       Уилл надевает обручальное снова. Всякий раз, когда Уилл что-то делает с кольцом, это заставляет Ганнибала вспоминать, что тот — его.       Ганнибал опускает голову и тут же поднимает:       — Ты подойдёшь наконец или нет?       — Что за нужда? — несколько кокетливо спрашивает Уилл.       — Хочу получить кое-что.       — Ты когда-нибудь не думаешь о сексе? — спрашивает Уилл.       — О сексе вообще или о сексе с тобой? — уточняет Ганнибал.       — Вообще.       — Постоянно думаю.       — А о сексе со мной? — спрашивает Уилл, чуть приближаясь.       — В два раза чаще, — говорит Ганнибал, не сводя с него взгляда.       Уилл подходит. Ганнибал протягивает руку, гладит его колено, под коленом. Уилл заступает им между ног Ганнибала, чуть надвигаясь. Тот с заинтересованным видом отклоняется.       — А ты когда-нибудь думаешь о сексе? — спрашивает Ганнибал.       Уилл не отвечает. Лицо его нечитаемо.       — Хорошо, а о сексе со мной? — продолжает Ганнибал.       — В два раза больше, чем ты о сексе со мною, — выдыхает Уилл, склоняясь и прижимая его к постели руками.       Тёмный мейстер чуть насмешливо и неверяще смотрит снизу. Уилл, провисая на локтях, склоняется до его губ. Ганнибал отвечает на поцелуй. Уилл начинает стаскивать с него футболку и, пропихнув под неё руку и с силой сжав грудь, цепляет пальцами за сосок. Ганнибал вздрагивает, скидывает руку. Уилл смотрит испытывающим взглядом, который у него появляется всякий раз при попытках Ганнибала прогнуть. Тот понимает, что это снова провокация. Дразнит его Уилл и дёргает нарочно. Совершенно точно.       Ладонь Уилла снова медленно вползает под футболку, при всём этом он пристально следит за ним глазами, наблюдая. Медленно оглаживает по груди и снова с силой зажимает сосок. Ганнибал в ответ ощутимо шлёпает его по щеке, заставляя прикрыть на несколько секунд глаза. Когда же Уилл их открывает, то в них огромные зрачки в тени играющих ресниц. Ганнибал протягивает руку вверх, властно склоняет его к себе. Уилл прижимается, покорно и с облегчением, горячий, обвивается руками. Прогибается под ладонями, пропускает между ног колено, отирается промежностью, запускает пальцы в волосы Ганнибала, сдавливает, тянет, ахает на резкое и требовательное сжатие ягодиц. Его губы становятся настойчивее, он целуется более активно, чем обычно.       Тёмный мейстер понимает, что муж соскучился. И тогда он прижимает Уилла ладонью за шею к кровати, перевернувшись сверху. Уилл едва раскрывает губы, смотрит из-под ресниц.       — А ты очень хочешь, да, щеночек? — спрашивает Ганнибал.       Уилл молчит, но Ганнибал так давно и хорошо его знает, что безошибочно узнаёт этот вызывающий и умоляющий одновременно взгляд. Склоняется, по-прежнему сдавливая шею, приближает губы к губам, говорит, наблюдая за глазами:       — Мне быть нежным или же как обычно?       И чувствует, как Уилла продёргивает по всей коже. Тот закрывает глаза.       — И почему мы так редко делаем это нежно? — спрашивает Ганнибал, едва улыбаясь взглядом.       — Мы делаем нежно, — говорит Уилл.       Ганнибал просит глазами «напомни — когда».       — В прошлое Рождество, когда к столу была ветчина из Фредерики Лаундс. Так что, будь любезен, сегодня снова как обычно.       Ганнибал заставляет его перевернуться, стаскивает трусы, с себя тоже, отшвыривает майку. Уилл лежит, не поднимая головы. Ганнибал дотягивается до лубриканта, выбирает в горсть из дозатора. Притискивается сверху, поднимает коленом колено Уилла, зажимает локтем сверху шею, чтобы не дать поднять головы. Ганнибал измазывает себя по всей длине, проталкивает лубрикант в Уилла, оглаживая его, но не раскрывая и не растягивая. Начинает вдавливать член. Достаточно медленно, упиваясь дрожью и болью Уилла и чувствуя, с каким трудом ему даётся каждый дюйм внутри себя. Уилл не выдерживает, вкусывается в одеяло, сжимает кулаки.       Ганнибал предпочитает не останавливаться. Потому что это не первый раз, когда после его длительной отлучки из дома Уилл отдаётся ему именно так. И Ганнибал знает, что именно останавливаться ни в коем случае нельзя. Поэтому добирается до конца мокрый от желания, напряжения и тугого горячего обхвата. Уилл сжимается вкруг члена: горячий, мягкий, дрожащий и почти задохнувшийся под его рукой. Но неисправимо настырный.       — Продолжай, — говорит Уилл изменившимся голосом и втягивает воздух.       Ганнибал втискивается глубже. Уилл топит в подушке глухой стон.       Ганнибал выпускает его. Берёт за плечо, меняет поднятое колено, поднимается на руке и на сильных толчках рывками за плечо, больше на останавливаясь, стягивает Уилла на себя. Уилл цепляет Ганнибала за бедро, тянет к себе, добиваясь большей близости. Он держится как можно дольше. Пока не начинает сгибаться от судорог. И, даже кончив, продолжает держать Ганнибала, пока тот горячо и на взводе вколачивает в него сперму.