То, что надо

      Аурический принт Беделии изменился, дав Ганнибалу понять, что мейстер многоликая забеременела. В дальнейшем заключении в клетке не было необходимости. Хотя, не имея желания соблюдать любезности, Ганнибал продержал её в пыточной на несколько дней дольше требуемого. Когда истекли и несколько дней «в подарок», Беделию он освободил. Она немедленно потребовала ванную.       Ганнибал скорректировал воспоминания мейстера многоликой. И в отношении этого был спокоен. Но он помнил, что та намерена распорядиться беременностью на своё усмотрение. А вот это совершенно не входило в его дальновидные планы, поэтому здесь он тоже позволил себе вмешаться в дальнейшие события.       В ванной на Беделию пялился Демон-Горничная, понятно, что для безопасности мейстера многоликой от самой себя. А когда Беделия спустилась в гостиную, там её ждали Винсент Вега и Джулс Винфилд.       — Добрый день, мэм, — сказал Винсент, едва склоняясь в её сторону.       Беделия долго смотрела на Ганнибала, желая сказать и сделать так многое. Но единственным оставшимся ей доступным было молчание. Глубокий вздох и молчание.       — Добрый день, мистер Вега, — отстранённо ответила она.       — Мейстер Дю Морье, магистр Хопкинс предлагает вам навестить его, — Джулс поднялся из кресла и сделал шаг навстречу. — Он просил вас пользоваться его гостеприимством неограниченное время. Под его кровом вы будете в полной безопасности.       Беделия Дю Морье руку бы дала на отсечение, что слова «в полной безопасности» заставили лицо Ганнибала удовлетворённо дрогнуть.       — Магистр очень предупредителен. Но, право же, не стоило беспокойства, — заупрямилась Беделия. Бесполезная попытка сохранять лицо. Равно как и грустный каламбур.       — Стоило, — Винсент любезно придвинулся, предлагая локоть. — Более того, мною и Джулсом можете тоже располагать. Мы предупредим любое ваше разумное желание и ни на минуту вас не покинем.       — Скорее ад замёрзнет, мейстер, нежели Винсент и я спустим с вас глаза, — Джулс предложил свой локоть. — Только смерть нас разлучит. Но смерти рядом не место, прошу запомнить.       — И вам совершенно нечего опасаться.       Беделия, смирившись, продела кисти обеих рук под локти преступников. Горячие ладони тут же успокаивающе и гарантированно надёжно накрыли её пальцы.       — Джулс, как там о пажитях злачных? — спросил Винсент.       Джулс было вдохновенно открыл рот, но Беделия сорвалась.       — Заткнитесь, — прошипела она, — или я выцарапаю вам глаза.       — Винсент, позже. Она угрожает выцарапать мне глаза, — с предъявлением сказал Джулс.       — Мэм, прошу помнить, что вы в полной безопасности. Смею заверить, что во избежание недоразумений нам можно использовать ремни для удержания и гомеопатическую дозу успокоительных, что пойдёт вам на пользу, — Винсент участливо заглянул Беделии в лицо.       И в его абсолютно равнодушных прозрачных глазах она увидела перспективу, которую выбрал для неё Ганнибал: прикрученная к кушетке ремнями на запястьях и щиколотках и под седативными. Девять месяцев. Блядство. Кругом блядство.       Беделия покинула Дом С Демонами ранним сентябрьским утром, ступив в ворох осенних красок.       Джулс и Винсент юношески наслаждались пейзажем и оттенками воздуха, треплясь о возможности уик-энда с акварелью на пленере. Винсент был однозначного невысокого мнения о талантах Джулса с акварелями. Джулс о его объективном чутье художественного критика. Звучало это как «Джулс, меня стошнит в подрамник более вдохновенно, чем ты нарисуешь» и «Винс, может, не стоит переедать всякого дерьма до тошноты, раз это мешает развитию твоего изящного вкуса?».       Уже в салоне автомобиля Беделия закрыла ладонью лицо. Эти двое не отступят от неё ни на шаг. Она знала, что один из них всегда будет рядом даже в душе. Для её безопасности. И безопасности Ганнибала. Это была ловушка.

***

      «Он боится умереть во сне», — понял Уилл, открывая глаза в мотеле на застеленной полиэтиленом кровати.       Два ангела стояли в изножье, сцепив ладони и едва не взмывая к потолку, если бы не окоченение смерти, удерживающее их на затоптанном ботинками криминалистов и полицейских полу. Лёгкие кожистые крылья и разведённые лопатки гротескно выдавали стремление человека к божественному и возвышенному. Натёкшая вкруг холодных коленей кровь говорила о материальном и жизненном.       Вставать Уилл не спешил. Продолжал лежать, скрестив ноги в щиколотках и сцепив руки на груди.       «А ты боишься умереть во сне, Уилл?»       Уилл вздрогнул. Голос, слышимый в сознании, был не его. Уилл нахмурился. Боялся ли он? Однозначно, что он не хотел умирать. Хотелось жить. Особенно в последние дни. Особенно в последнюю ночь накануне в своей постели, стараясь лежать неподвижно, Уилл очень хотел жить. Потому что после сумасшедшей порки с Ганнибалом в общественных уборных с тремя заходами Уилл не мог выпросить прощения у своего тела. Болело всё, покрытое точечными синяками, прокусами, ушибами и ссадинами. Рот, мышцы поясницы и шеи, кожа затылка и зад. Уилл малодушно старался не акцентировать зад. Но акцент смещался сам по себе, заставляя удушливо краснеть и сжимать губы, чтобы не начинать глупо улыбаться.       Уилл вспомнил, что когда выходил из уборных, то на двери, повиснув на ручке, раскачивалась табличка «Закрыто». А когда он покидал пенитенциаритет ФБР, то столкнулся с укоряющими взглядами курящих Зеллера и Прайса. Уже будучи около своего старого и родного «хайлюкса» он связал «Закрыто» и родительский укор во взоре Зеллера вместе. Уилл даже застонал от этической муки. Но нет, умирать он не хотел. Ни во сне. Ни в жизни.       Уилл повернул голову, едва окинув взглядом прикроватную тумбу со светильником, стационарным телефоном и лужей полупереваренной ферментами пищи. Затем сел, спустил ноги с кровати и позвал Кроуфорда.       — Что с Творцом Ангелов? — тут же насел тот.       — Неуклюжая поэтичность нашего ремесла, Джек, раскрывается именно вот в таких притянутых за уши и претенциозных именах, — отбился Уилл, удобнее смещая очки.       Кроуфорд смотрел хмуро:       — Плохо выглядишь.       — Плохо спал.       Если до Кроуфорда и доползли слухи об уборных, держался тот хорошо:       — Дай мне что-нибудь о преступнике.       — Очевидно, что маньяк. Но следует подождать ещё одного убийства, чтобы удостовериться и составить портрет. И анализа улик, — сказал Уилл, стараясь как можно менее заметно растянуть плечи и свести лопатки.       — Подождать… — задумчиво протянул Кроуфорд. — Подождать очередного убийства.       — Подождать очередного убийства, — кивнул Уилл.       — Вот это вот твоё «подождать» невероятно возбудит прыть Прурнел, Уилл, — с сожалением сказал Кроуфорд.       — А ещё я сказал, что хочу анализа улик.