***
По стенке выбравшись из комнаты с табличкой «Сразу», Уилл точно знал, что до дома не доедет. Страшная слабость навалилась на него и одолевала. Даже просто пол «Нагваля» казался чертовски привлекательным. Карлос взял лицо Уилла в ладони, разглядел и покачал головой. — Слушай, положи его на кушетке, — предложил подошедший Тарантино, выпуская сигаретный дым вбок и вниз. — Он окончательно расшибётся по дороге, — осуждающе добавил Джек, Повелитель Тыкв, нависая со спины Карлоса. — Торчать одному в первый раз крайне легкомысленно, мистер Грэм, — сказал Квентин. — Похоже на то, что я вот сейчас один? — вяло огрызнулся Уилл. Он позволил отвести себя в кабинет Дона Хуана. Скинул ботинки, улёгся на кушетку. На ту же самую, на которой Дон Хуан делал ему татуировки. Карлос укрыл его по-пакистански ярким пледом. Когда Уилл открыл глаза, Карлос по-прежнему стоял перед ним. — Пять тридцать утра, — сказал он и протянул высокий запотевший стакан. — Нет, не буду пить. — Почему? Тебе следует. — Я больше из вашей лавочки ничего есть и пить не буду, — категорично объяснил Уилл, полный мятого и слежавшегося до пяти тридцати утра достоинства. — Блядь, Уилл. Пей. Уилл замотал головой. — Слушай, я тебе клянусь. Это минеральная вода, — Карлос развернул ладонь вверх в требующем доверия жесте. — Газированная? — Нет, только холодная. Уилл выпил залпом. Вдохнул и выдохнул. Он возобновил сокращённые лекционные часы в академии. И сегодня были три лекции с полудня. Так что времени на добраться до дома, душ и завтрак оставалось предостаточно. — Пока, Карлос, — сказал Уилл, направляясь к выходу. — Береги себя, — бросил тот ему в спину. На тротуаре Уилл подержал голову в руках, любуясь своим пикапом без зеркала с пассажирской стороны и с обвёрнутым вкруг столба бампером.***
Теперь Уиллу было с чем сравнивать: и себя, и своих сотрудников, и просто знакомых, и Ганнибала. Со всем тем и теми, кого он вспомнил, и тем и теми, что его окружало и окружали в текущей проекции. Особенно Ганнибала. Особенно когда тот появился в дверях аудитории, идя навстречу выходившим студентам. — Привет, Уилл, — сказал Ганнибал, приближаясь. Уилл ударил. Ганнибал отступил на шаг назад, вскидывая голову, чтобы удержать носовое кровотечение. — Какого ляда, Уилл?! — Привет, Ann, — тихо ответил тот. — Ты вспомнил, — Ганнибал облегчённо, забыв про переносицу, шагнул навстречу. Уилл ударил снова. Ганнибал, чертыхаясь, развернулся и снова отошёл. — Второй за что? — негодующе прорычал он. — Просто потому что мне можно, — сказал Уилл, продолжая убирать бумаги и собирать ноутбук. Ганнибал остался в некотором отдалении, положив ледяную «руку Плутона» на переносицу. — То есть всё вспомнил? — Настолько, что теперь ума не приложу, как начать забывать. — Прости меня. — Ты был Чесапикским Потрошителем: наглым, высокомерным и зарвавшимся, — сказал Уилл. — Я был, — по-прежнему стоя запрокинувшись, Ганнибал прикрыл глаза. — Ты и сейчас он, — процедил Уилл. Ганнибал покосился на него. — Только сейчас демонстративно не развешиваешь человеческие внутренности на заборах. — Мне надоела публичная жизнь, — дёрнул плечом Ганнибал. Уилл, сворачивая шнур от зарядного устройства и портовые кабели, глянул коротко и зло: — Да что так? — Ты знаешь. У меня другие цели. Семейные ценности. — Семейные ценности? Серьёзно? Семейные ценности? Ганнибал отнял руку от лица, попытался осторожно втянуть носом воздух. — Уж поверь, что мне это важно. И ты в них играешь главную роль. Иначе я бы уже вырвал тебе сердце, Уилл. — Если у тебя цели другие, почему ты занят абсолютно тем же? Как ты намерен получить иные результаты, не изменив своего поведения и образа действий? — Почему ты так злишься, Уилл? — Потому что ты убивал меня. — Я исправлял. — За каким чёртом мне было всё это вспоминать? — За тем, чтобы понять, что я тебя люблю. — Это не любовь, Ann. Это пиздец в человеческом понимании. Но это не любовь. — А я и не человек, Уилл. И ты меня тоже любишь. — Я не понимаю — как и зачем я это делаю, — Уилл, отходя к первому ряду амфитеатра кресел, поднял ладони вверх. — Потому что я чертовски хорош. — Да. Но заткнись. Я ударю тебя в третий раз. — Хватит. Достаточно обо мне, — Ганнибал снова положил «руку Плутона» на лицо. — Ты то же, что и я. — Ты делал меня таким. Ты не отпускал меня, манипулировал мною, не слезал с меня. — Я тебя пальцем не тронул. — То есть циркулярная дисковая пила, нож для линолеума, человеческое ухо в пищеводе и люди в тарелках — это «я тебя пальцем не трогал»? — Ах, ты в таком ключе… — А ты в каком? Ганнибал хмуро покосился из запрокинутого состояния. Уилл, осенённый выворачивающей кривой, выпалил: — Так мне радоваться, что ты меня не имел ни разу прежде? — А стоило, потому что после множественных девичьих оргазмов ты не в пример сговорчивее. Ни к чему хорошему мои галантность и внимание не привели. Я сидел в дурке, а ты женился и крутил передо мною задницей. Ты всегда этим занимался. И это ты скидывал нас с обрыва, — начал сатанеть Ганнибал. — Зато ты сейчас своего не упускаешь. — Потому что сейчас ты в самой годной и адекватной проекции и наконец-то снизошёл. До сих пор временами сомневаюсь, уж не кажется ли мне? И разве не очевидно, что я изменил линию поведения? Теперь тебя из моей койки не вытащить. Уилл заалел. Густо, во все скулы. — Ты убийца. — Ты тоже, — откинул Ганнибал. — Ты убийца-людоед. И верни моего ребёнка. — Это и мой ребёнок. — Я хочу, чтобы ты отдал мне моего ребёнка. — Хочешь ребёнка? — Да, хочу ребёнка. — Только после свадьбы. Я, знаешь ли, старомоден. Уилл замер, не улавливая до конца, шутит Ганнибал или серьёзен. — Что значит «только после свадьбы»? — Получишь Кейна в руки — как только поженимся. — Ты шантажируешь меня моим ребёнком? — Уилл не мог справиться со своим удивлением и наглостью в голосе и стойке Ганнибала. — Я делаю тебе предложение. — В данной ситуации это низко. — Это низко? — Это низко и мерзко. — Ты ударил меня. Дважды. Уилл закрыл ладонями лицо и опустился в кресло. — Уилл, просто выходи за меня по собственному желанию. Я даю слово, после первой брачной ночи наутро Кейн будет лежать в колыбели в Доме С Демонами. — Я прикончу тебя, — тихо сказал Уилл. — Это вместо «спасибо, Ann, что у нас есть сын, настоящий, плоть от плоти и кровь от крови моей и твоей». Вместо «спасибо, что не отдал его гильдии, а сохранил для меня», — Ганнибал стоял над Уиллом, и в голосе его был яд. — Спасибо, Ann, что не отдал его гильдии. И не дал Беделии рассказать о нём, — признался Уилл, опуская руки на колени, а взгляд поднимая на Ганнибала. Он понял, что Беделия Дю Морье знала о существовании Винни Грэм и Кейна. Ганнибал стоял над ним едва ли не один в один с тем Ганнибалом Лектером, который запер окровавленного Кроуфорда в своей балтиморской винной кладовой, прирезал в кухне Эбигейл Хоббс и почти что самого Уилла. Кровь над его губами застыла, и волосы выбились на лицо. И Уилл видел, что тому в самом деле не по душе было отхватить по носу. Лицо Ганнибала окаменело. Тёмный мейстер держался, только потому что был согласен с Уиллом: бить его тот мог. — Я всё ещё жду ответа на своё предложение, — мрачно напомнил Ганнибал. Уилл не придумал ничего лучше, как свернуть в метафоричные кусты: — Мне надо подумать. — Ты ответишь мне сейчас, — ледяным голосом отрезал Ганнибал. Уилл ответил. Следом в аудиторию вошёл Кроуфорд.