То, что надо

      Уилл хочет поиграться. Он начинает кокетничать задолго до того, как Ганнибал замечает это. Потому что после выволочки в уборных в пенитенциаритете ФБР несколько лет тому Уилл делает это исподтишка. Но делает. Но так исподтишка, что обычно у Ганнибала в самом начале возникают только неясные ощущения, которые он лишь потом начинает распознавать как двусмысленные сигналы.       Ганнибал сидит в патио на кованой скамейке с мягкой длинной подушкой в красно-белую полоску во всё сиденье, сложив босые ноги по-турецки. Говорит по телефону, держит себя то за щиколотку, то вертит кольцо на безымянном, то ерошит волосы.       Уилл трётся рядом, дожидаясь, пока тот закончит. Он отмечает, что пока Ганнибал, разговаривая, смотрит на него так, словно не видит, погружён в беседу. Но Уилл знает — рано или поздно тело Ганнибала заметит всё, что он делает. Так всегда. Ганнибал всегда на него реагирует. Он даже во сне, прикасаясь к нему — реагирует. Уилл курит и, от нечего делать, поливает горшки с королевскими бегониями из жёлтой леечки со стрекозой, которую Кейн бросил здесь. Обрывает сухие листья и увядшие цветы, кидает в плетеную корзину для садового мусора.       Уилл не суетится. Занят тем, что представляет себя со стороны: то, как двигаются его руки, то, как склоняет голову, как держит во рту сигарету. Он представляет, каким его видит Ганнибал. И время от времени, разворачиваясь к нему спиной, проводит пальцами по шее, сглаживающими движениями по плечу, по коже спины над ремнём джинсов, приподнимая майку. И в один из таких моментов Ганнибал уже замечает эти движения, их совокупность и демонстрационный характер. Он цепляется взглядом за то, как Уилл опускает в задний карман джинсов зажигалку и как, вынимая пальцы, доводит их до ремня, поддёргивая тот вверх. Ганнибал смещает взгляд на самого Уилла, но тот, склонив голову, бросает в корзину листья с абсолютно отсутствующим выражением на лице. Ганнибал отводит глаза, но тут же снова возвращается к Уиллу. Смотрит внимательнее, хмурится, от чего обозначаются две вертикальные морщины на его межбровье. В нём зреет пока неясное подозрение.       Уилл оборачивается, складывает секатор на стол и смотрит на Ганнибала. Видит эти его сведённые, размышляющие брови, снова отворачивается.       Ганнибал заканчивает разговор. Бросает телефон на подушку, наблюдает за Уиллом, оглаживая кольцо.       Уилл смотрит задумчиво, безмятежно, но чуть суженно. Он вынимает сигарету изо рта, берёт её между указательным и средним пальцами, выпускает струю дыма вбок и отводит взгляд, медленно, чуть-чуть двинув ресницами. Дотягивается до пепельницы, стрясает с сигареты.       — Уилл, тоже дай мне сигарету, — говорит Ганнибал.       Уилл вынимает одну из упаковки, подходит, протягивает, так же зажав между пальцев.       Ганнибал берёт, следит за тем, как ему вытягивают зажигалку из кармана джинсов и дают прикурить. Откинувшись на спинку скамейки, Ганнибал поднимает взгляд, осматривая лицо Уилла снизу. Немного с улыбкой, немного с нажимом, потому что если Уилл действительно делает, что про него догадался Ганнибал, то, почувствовав давление со стороны, начнёт краснеть, тревожась из-за разоблачения.       Уилл отходит к столу на одиночной кованой ноге, берёт винную бутылку, наливает в бокал.       Ганнибалу становится ясно. То, как двигается Уилл, словно весь уходя в процесс, продуманно и красиво, таково, что у тёмного мейстера, словно нашёптываемое извне, появляется желание его рассматривать.       — Тебе налить? — говорит Уилл, оглядываясь через плечо.       Ганнибал видит его ухо с пусетой, движение голой лопатки. И, конечно, его упругую, узкую в бёдрах, обтянутую джинсами задницу, которой Уилл стоит развернувшись к нему. Нарочно.       — Да, налей, — соглашается Ганнибал, затягиваясь глубже.       Уилл гасит сигарету, наливает второй бокал, разворачивается и идёт на диван.       Ганнибал бокал забирает.       Уилл скидывает с ног лёгкие кожаные вьетнамки, усаживается, поджав левую, правую оставляет свисать со скамейки. Поскольку ясного призыва Ганнибалу ещё не озвучили, только невербальные многозначные приметы и знамения, то он не предпринимает никаких действий.       — Когда ты хочешь пригласить на ужин Мэтью Брауна? — спрашивает Ганнибал.       — Когда захочешь. Можно в эти выходные, — говорит Уилл, отпивая вина. — Пригласим Вёрджеров. После ужина Марго заберёт Кейна. Её очередь развлекать мальчишек. А ты закончишь с Мэтью.       — С Брауном я и с ребёнком в доме закончу. Я не хочу отдавать Кейна.       Уилл вопросительно вздёргивает брови.       — Я соскучился по нему за неделю шабаша.       — Ваши чёртовы мейстерские шабаши… — Уилл смотрит тепло и следом выпивает бокал до половины.       Ганнибал начинает улыбаться про себя тому, что сразу после этого тёплого взгляда он видит другой. Взгляд разбалованной им же самим бляди, которой становится Уилл в его присутствии.       — Чем вы там занимаетесь? — с предъявлением спрашивает Уилл.       Ганнибал поднимается, идёт загасить окурок. По пути приканчивает вино. Снова наполняет бокал. Возвращается. Внутри него разгорается ощущение, очень сходное первой волне предоргазменного прихода. Предчувствие колоссального возбуждения. Волнующее сексуальное напряжение. Оно усиливается ещё и от того, что Ганнибал представляет, как именно он проникнет в зад Уилла. И самого Уилла в этот момент. И он готов начать, как только настанет необходимость.       — Ничем свыше того, о чём бы ты не смог узнать из «Malleus Maleficarum», — говорит Ганнибал.       Уилл фыркает и коротко смеётся, не отводя взгляда, в то время как Ганнибал усаживается снова уже гораздо ближе к тому углу скамейки, где пристроился Уилл.       — Беспорядочные соития? — говорит Уилл.       И Ганнибал слышит эти обворожительные ревнивые ноты в его голосе.       — Что за вино? Оно не наше. Но мне нравится, — вместо ожидаемого ответа произносит Ганнибал.       — Драгоценная миссис Кроуфорд одарила нас на прошлый Хелловин молодым божоле, — говорит Уилл, опуская свой бокал вниз, за скамейку.       Ганнибал успевает сделать глоток до того, как Уилл, ни слова ему не говоря, забирает бокал и у него, отправив туда же. Потом, подтянувшись рукою за спинку скамейки, переносит колено Ганнибалу через бёдра и становится над ним.       — Устраиваете оргии в темноте? — не отстаёт Уилл.       Ганнибал молчит, разглядывая снизу.       Уилл скользит по его лицу отблеском взгляда и, обхватив за лицо и шею ладонями, сев, разведя колени, нападает на его рот. Сухо собирает губами, отрывается и, уже влажно, с мягким вздохом и стоном, целует, обласкивая пальцами и не сдвигая ладоней. Тело его идёт дразнящей желающей волной.       Ганнибал слышит эту звенящую вибрацию. Уилл страстен. Ганнибал его возбуждает до дрожи. Уилл накрутил себя, пока застенчиво выхаживал вокруг и около. Но минует несколько мгновений, и он снова выпрямляется. Ганнибал решает, что это оно.       — Ты хочешь? — спрашивает он, снова чуть сводя брови и улыбаясь.       Но Уилл молчит, осматривая сверху. Вместо ответа забирает в кулак майку с живота и медленно отводит её вверх.       Ганнибал видит, как мечутся его ноздри, но губы всё ещё сжаты. Спускает взгляд на открывшийся кусок голой, тёплой, пахнущей Уиллом кожи над ремнём. Заводит руку ему между ног, цепляется за ремень в джинсах со спины всей пятернёй. И колени Уилла начинают дрожать. Ганнибал склоняется к его животу. Касается губами и языком в зализе и резко, на выдохе, за ремень тянет его вниз, усаживая на себя и заставляя откидываться.       Уилл ахает, упирается правой рукой в плечо, левой прижимает его голову к себе. Бёдра вскидывает вверх. Ганнибал кусает и сосёт его кожу, вбирая в рот под нажимом руки. Ремня не отпускает. Уилл дрожит. Стискивает зубы. Ганнибал выпускает его так же резко, как и подтаскивал.       Уилл тут же поднимается. Приходит в себя. Берётся за ремень, расстёгивает, потом пуговицу и молнию на джинсах. Затем начинает небрежно, без спешки, расстёгивать пуговицы рубашки Ганнибала. Стаскивает с плеча, растирает пальцами, всей ладонью его шею и по ключице одним тянущимся движением. Второй рукой вползает в волосы. Отгибает голову Ганнибала вбок и нападает поцелуем, тут же превращающимся в острый засос, в открытую шею. Ганнибал теперь сам вздрагивает, а Уилл почти урчит, съедая его шею и обдавая горячим дыханием.       Ганнибал сжимает его ягодицы. Пытается снова стащить ниже, почти стягивая ничем не удерживаемые джинсы. Но Уилл противится. Откидывается вверх и назад. Глаза переливаются, губы яркие, дышит ртом. И скидывает руки своего тёмного мейстера, оставаясь над ним снова на прямых коленях.       — Или оргии при свете, чтобы ты видел, кого имеешь? — продолжает цепляться Уилл.       Ганнибал отклоняется назад, с изумлением его рассматривает.       Уилл, едва приподняв уголки губ, раздёргивает последнюю пуговицу на рубашке, вытаскивает полу из-под брючного ремня, откидывает в сторону. Снова, высматривая место на шее, пробует склониться. Но Ганнибал, выбросив правую руку вверх, ловит его шею в локоть, с силой тянет к себе, левой дёргает под колено, кидает Уилла спиной на подушку, выпускает. Уилл замирает, только быстрым движением стряхивает со лба длинно сросшие и теперь рассыпавшиеся волосы.       Ганнибал хочет броситься сверху, впиться в него, покорного, но затаившегося и лежащего на спине с раскинутыми коленями. Уилл открывается. Ганнибал стаскивает рубашку, откидывает. Видит, как долго, до белого цвета, Уилл скусывает губу.       — Ты хочешь? — чуть требовательнее спрашивает Ганнибал.       Уилл делает движение подбородком вверх, сглатывает, молчит.       — Охуеть, — говорит сам себе Ганнибал.       Он склоняется и смотрит в синие, ожидающие глаза, но, как только хочет поцеловать, Уилл, отгибаясь и выскальзывая, на выдохе отталкивает его в плечо.       Ганнибал отбрасывает упрямые руки, толкает и прихватывает за шею. Уилл, обжигая взглядом и совсем чуть-чуть привлекая к себе в каждом прикасающемся движении, выдирается молча. Ганнибал заводится. Он не даёт Уиллу вытолкнуть себя из его же бёдер, наваливается, сжимает ему промежность, от чего Уилл каждый раз меняется в лице. Дёргает, ухватив за пояс, джинсы Уилла вниз. Тот становится мокрым, Ганнибал тоже.       Уилл отпихивается до поры, пока Ганнибал, не встав коленом на скамейку, не отвешивает ему две лёгкие, щёлкающие пощёчины, заставляющие остановиться, замереть, сглотнуть и на Ганнибала посмотреть.       — Я повторяю, ты хочешь? Достаточно просто сказать, — в третий раз спрашивает Ганнибал, уже расстёгивая свои брюки.       Уилл снова сглатывает, закрывает глаза. Открывает:       — Да.       — Скажи мне иначе.       — Я хочу тебя.       — Нет, не это, — говорит Ганнибал, беспрекословным жестом берясь за пояс его джинсов.       — Вставь мне, — говорит Уилл, покрываясь изморозью.       Ганнибалу достаточно, он стаскивает джинсы до колен, забрасывает ноги Уилла на плечи, плюёт на пальцы. Всё это не сводя взгляда.       Уилл готов чуть ли не скулить от предчувствия.       — Как мы оба любим?       — Да, — помедлив и мгновенно покрывшись потом, отвечает Уилл и вцепляется руками в подушку и в кованую спинку скамейки. — И, Ann, еби глубже.       Ганнибал заталкивается быстро, в три наката, сразу начинает двигаться, смотря за Уиллом меж вскинутых ног, которые качаются на его плечах, пока он прогибает ему бёдра, а в толчках прижимает колени к телу.       Уилл извивается, втягивая воздух сквозь зубы, но, когда его взгляд возвращается из-под ресниц, Ганнибал видит упорство, вызов и то самое выражение, которое знает за ним. Уилл тащится от боли и кайфа, от него в себе. Кулаки его сжимаются, но бёдра откровенно подаются навстречу. И кайф вытекает цветом из заходящихся глаз Уилла и его искусанного мокрого рта всхлипами. Ганнибал начинает дёргать и тащить бёдра Уилла на себя. Уилл прогибается, откинув голову, не выдерживает, стонет, вскрикивает, но умолкает мгновенно. Порыва Ганнибала хватает, чтобы Уилл кончал от проникновений. И без рук. Ганнибал идёт к концу, напоследок убивая его с тихим бешенством в выверенных жестоких попаданиях. Кончает, борясь с темнотой в глазах и с дрожью в коленях.       — А ведь хорошо начиналось, пили вино, говорили о драгоценной миссис Кроуфорд, — тихо говорит Ганнибал, когда оба, натянув штаны расхожих приличий ради, лежат на узкой скамейке. Ганнибал чуть сверху.       Уилл целует его в волосы.       — Просто я скучал.       Ганнибал сжимает его плечо.       — Любовь моя, — говорит он. — Хочешь сам прирезать Мэтью Брауна?       — Будешь смотреть?       — Только на тебя, — едва улыбаясь, говорит Ганнибал.       — Алана берёт Марго на шабаши, несмотря на то что та просто человек.       Ганнибал открыто улыбается и чуть сдвигает голову:       — Уилл, я ни с кем не сплю на чёртовых шабашах.       — Я знаю, но терпеть не могу, когда тебя так долго не бывает в доме.       — Хочешь со мною в следующий раз?       — Как ты догадался? — в притворном недоумении заводит глаза Уилл.