То, что надо

      Абель Гидеон сбежал при собственной транспортировке из тюрьмы для душевнобольных преступников, оставив после себя разорённый тюремный фордовский фургон и любовно наряженное тёплыми сердцами и пищеводами дерево.       И хотя до Рождества было ещё порядком времени, но Зеллер и Прайс заметили, что перевитые бантиками тесёмки, крепящие внутренние органы водителя и охранников к голым веткам среди снежных сугробов, не выглядят неуместными. Потому что приближалось кое-что получше рождества. Кое-что в WL любили гораздо больше. Надвигающаяся роскошь пограничного периода, знаменующего собою приближение зимы, окончание сбора урожая и дни мёртвых, что полноправно примутся скитаться в мире живых, приводила людей и мейстеров всех колёров в возбуждённое и приподнятое настроение. Поэтому жуткое окровавленное дерево не вызвало должного трепета и отвращения. А с поимкой сбежавшего доктора Гидеона планировали разобраться в краткие сроки.       — Самайн, — выдохнула Беверли.       — Самайн, — кивнул Уилл, выдыхая в унисон облако тёплого воздуха.       — Самайн, — добродушно проворчал Кроуфорд, выбираясь из сугроба и стрясая из-под брючины набившийся сухой снег. — Абель Гидеон всё ещё верит, что он Потрошитель?       — Абель Гидеон пока не определился — кто он. Человек в фургоне и тот, кто сделал это — две разных личности, — откликнулся Уилл.       Этот Самайн Уилл Грэм очевидно планировал провести иначе. По многим причинам. Резко изменившийся круг общения диктовал ему совсем иное течение праздника. Мейстеры великодушно приглашали его на хелловинскую тусовку. Зеллер обещал лично проследить за тем, чтобы «тебе, Грэм, было, чем закинуться и запить». Когда Уилл заметил, что в этом нет насущной необходимости, так тот с жалостью сморщился и покровительственно похлопал Уилла по плечу. Правда, стоило Уиллу темно посмотреть, руку почти сразу убрал. Но его по-прежнему продолжали прельщать трёпом о грандиозной тусовке.       И иногда Уилл задумывался о приглашении. Прежде он проводил праздники с собаками, набираясь в одиночестве и безопасности. Однажды с девушкой. Но то было однажды. Теперь девушки не было. Вместо неё были Зеллер, Прайс и Беверли, погрязшие в работе, весёлых сплетнях и разнообразных пари. И достающие Уилла почище назойливого опекающего девичьего внимания. Все втроём взялись за Уилла так, что он был вынужден раздражённо поинтересоваться при очередном споре — кому достанется удача поймать свадебный букет, — не заняться ли им своими личными жизнями, если те у них, конечно, имеются.       «Не груби, Уилл, — с достоинством ответил Джимми. — Безусловно, у нас есть личная жизнь».       «Твоя», — в голос закончили Беверли и Брайан.       А после того как по собственной строптивой дури Уилл отказался спать с Ганнибалом до свадьбы, так тот вознамерился окрутить Уилла никак не позднее, чем в начало зимы. В Самайн. Уж такого в прежние годы и близко не было.       Беверли обернулась от раскачивающихся сердец и перечислила, что унёс с собою Абель Гидеон. А так же сообщила, что следы предположительно сбежавшего заключённого ведут к городу.       Уилл ещё раз осмотрел сидящих в снегу под деревом мёртвых водителя фургона и охранников. Когда в подвале магазина Тобиаса Баджа нашли вымачивающиеся в растворах струны из человеческих кишок, Кроуфорд был доволен наводкой Лектера, который якобы выдал тайну исповеди Франклина Фруадево. Самого Баджа до сих пор искали, что заметно поубавило в Кроуфорде удовольствия. Уилл не представлял истинных размеров хандры, которая им овладеет, когда ФБР не найдут и Абеля Гидеона, потому что Уилл был намерен привезти того в Дом С Демонами. И доктор Гидеон должен был принять живое и непосредственное участие в предпраздничных меню.

***

      «Почему бы не остановиться на обычной формальности в мэрии?» — полюбопытствовал Уилл рано утром, когда Ганнибал комплексно разбудил его. Пробуждающий комплекс включал: шесть утра, кроватный столик с венскими вафлями и шариком мороженого под клубничным джемом, чайник с «английским завтраком» и гиацинт в богемском стекле. Всё в двойном количестве, кроме гиацинта. В комплекс был добавлен целомудренный укус в сонную шею Уилла Грэма и вопрос, который нервировал Ганнибала своей неопределённостью, потому что Уилл не давал однозначного ответа.       — Гости с моей стороны — это автоматически и гости с твоей стороны. Ты не ошибёшься с количеством, Ann. Никаких внезапных родственников. Клянусь, приглашать собак я не буду.       Ганнибал посмотрел на него поверх чашки с чаем.       — Помнишь, что тебе на примерку костюма после полудня?       — О да, я помню. Мартовский гиацинт к концу октября?       — Чему ты удивлён? Это для тебя.       — Прости, мой мейстер. Но я удивлён как простой смертный.       — Тебе пора приспособиться к иному уровню быта и мировоззрения.       — Я стараюсь изо всех сил.       Ганнибал положил ладонь на лодыжку Уилла, безошибочно найдя её под одеялом. Сжал пальцами.       Уилл прекратил жевать, поднял взгляд к его лицу, соскользнул к обласкивающей руке, снова вернулся к лицу. Утренний Ганнибал Лектер был, на взгляд Уилла Грэма, охуенным. И, по мнению того же Уилла Грэма, сам он недальновидно сглупил, заносчиво отказавшись от секса с ним. Похоже, что Ганнибал был абсолютно того же мнения. И весь его вид — от поглаживающей руки до снисходительного взгляда — говорил как раз об этом.       Уилл отрезал кусок вафли и ножом разнёс по тому мороженое с джемом.       — Почему бы не остановиться на обычной формальности в мэрии? — полюбопытствовал Уилл.       Ганнибал удивлённо двинул бровью.       — У нас слишком мало времени на подготовку к торжеству. Мы ничего не успеем к намеченному тобою сроку, — Уилл капитулирующе прятал взгляд, поэтому не видел улыбки Ганнибала, но очень хорошо её слышал.       — Мы не успеем, Уилл. Но я очень даже успею. Ты не беспокойся.       Рука его скользнула к колену Уилла. И даже одеяло не смягчило того тёплого удара, что раскрылся горячим броском в его животе и в паху.       — Я не беспокоюсь, — вскинулся Уилл.       — Да? — Ганнибал смотрел безотрывно.       Уилл заставил себя прекратить скусывать изнутри губы и посмотреть в ответ:       — Да.       — Какой подарок ты хочешь? — сменил тему разговора Ганнибал, но руки не убрал.       — По поводу?       — Свадебный подарок.       — Я не думал об этом, — Уилл пожал плечом.       — Скажи, что ты любишь?       Ладонь Ганнибала миновала колено и снова замерла, уже чуть выше.       — Ты знаешь обо всём, что я люблю, — с усилием контролируя безразличие в голосе, ответил Уилл.       — Знаю, но бывают некоторые разночтения от тебя до тебя. Сейчас ты что любишь?       Ганнибал ухватил столик за ручки и поставил рядом с кроватью. Уилл прижал к ней ладони, когда Ганнибал встал над ним коленями с обеих сторон, склонился к лицу, рукою охватывая под поясницу, отрывая его от кровати и подтаскивая ближе и чуть вверх.       — Уилл? Ответь мне.       — Сырость, запах плесени и розовые сады, — сказал Уилл, думая только о том, чтобы Ганнибал нарушил согласие на целибат и развернул его лицом вниз.       Ганнибал приблизил губы к губам Уилла:       — Я всё понимаю, любовь моя. Но ты справишься.       Он разжал руку.       Уилл упал в подушки.       Ганнибал поднялся на коленях в рост.       — Чуть не забыл, — сказал он, — у нас на свадьбе будет твоя мать.       — Что? — не сразу понял Уилл.       — Миссис Грэм. Она нанесла мне визит.       — С чего… Какого чёрта? Откуда?       — Она читает колонку Фредди Лаундс, а та просклоняла нашу женитьбу во всех мыслимых позах, — Ганнибал спустился с кровати, забрал остатки завтрака. — Поторопись, Уилл. Доктор Гидеон уже расправился с медсестрой.

***

      Мелисса Грэм сидела на ступеньках террасы некогда бывшим её дома, из которого она сбежала июньским утром до наступления завтрака.       Она понятия не имела, как её встретит сын. И заведомо волновалась. В доме, ворча с той стороны двери, беспокоились собаки. И уже истёк час с лишним, как она отпустила такси. Мелисса продрогла. Она могла бы открыть двери, но ключа в привычном месте не было, поэтому приходилось дожидаться Уилла снаружи. Когда пикап Уилла показался на трассе и свернул на подъездную дорогу, она одновременно обрадовалась и растерялась. К тому же, когда сын выбрался из автомобиля, по его лицу она не смогла прочесть владевших им мыслей.       — Привет, милый.       Уилл остановился, рассматривая мать.       — Я довольно-таки долго тебя ждала. Пригласи меня в дом?       — Я ждал дольше твоего.       Мелисса прикрыла глаза:       — Прости меня.       Уилл обошёл мать, отомкнул дверь принесённым ключом, отступил в сторону, дав понять, что та приглашена.       Джинджер и Бакстер прошмыгнули между ними, выскочив по неотложным собачьим делам.       Мелисса и Уилл молчали, пока он раздевался, включал электрический камин и варил кофе.       — У тебя… не слишком-то уютно, — попыталась завязать беседу Мелисса.       — При тебе было лучше, знаю. Но при одном отце понятие уюта перестало быть обязательным.       — Прости, Уилли.       — Мам, дело не в прощении и не в обидах. Я не уверен, что обижался на тебя.       Мелисса посмотрела удивлённо.       — Да. Я знаю, что с отцом у тебя не задалось. Брак по… беременности — не самая радужная перспектива, да?       — Отец тебе рассказал?       — Нет. Я знал, что ты чувствуешь.       Уилл разлил кофе в кружки. Матери добавил сахара. Много. И молока.       — Ты поменяла фамилию.       — Да. Я вышла замуж сразу, как только твой отец умер.       — Ты следила за нами?       — Да.       — Я пытался найти тебя под девичьей фамилией.       — Шеппард. Миссис Тайлер Шеппард, — сказала Мелисса.       Уилл направился к двери, чтобы впустить собак. В доме становилось теплее от камина и присутствия людей. Собаки сели у порога. Лапы у них были относительно чистыми из-за снега, поэтому Уилл только вытер их насухо.       — Я была у доктора Лектера... твоего жениха.       — Я знаю. Утром он мне рассказал.       Мелисса хмыкнула:       — После всего, что я устроила, милый, мне не полагается о чём-либо вообще тебя расспрашивать…       — Это верно, — кивнул Уилл, берясь за кофе.       — Но, как любая мать, я бы хотела видеть тебя рядом с прекрасной девушкой, которая позже родит тебе детей.       Уилл рассмеялся, чем очень Мелиссу удивил. Более того, он продолжал смеяться, не в силах собраться. И не понимая, как объяснить матери, что у него есть ребёнок. Его собственный и от Ганнибала. И стоит ли объяснять вообще.       — Уилли, — укоризненно напомнила о себе Мелисса.       — Прости, мама, — Уилл сделал глоток. Собрался: — Ганнибал прекрасен. Лично для меня он прекраснее любой девушки.       — Вы давно знакомы?       — Кажется, что сотни лет, — не соврал Уилл.       — Он хорошо воспитан. И у него есть вкус. И, похоже, деньги.       «А ещё он тёмный мейстер, убивает, ест людей и ебёт меня до множественных оргазмов. Но этого я тебе сказать не могу», — сам себе напомнил Уилл.       — Да, он хорошо воспитан, — согласился вслух.       — Ты будешь счастлив?       — Уже.       Мелисса давно не получала такого однозначного ответа.       — Мам, у меня есть братья или сёстры?       — Да. Рейчел. Работает метеорологом на Аляске.       — Ух ты.       — Вы с нею похожи.       — Мы похожи на тебя.       — Да, — улыбнулась Мелисса.       — Ты хочешь быть на моей свадьбе?       — Да. Очень. Мне бы очень хотелось, если ты позволишь.       — Это единственная причина, по которой ты появилась тут?       — Да, милый.       Уилл, едва сузив глаза, просмотрел мать.       — Мама.       — Прости.       — В чём дело?       — Я сбежала от Тайлера, — вздохнула Мелисса.       Уилл опустил голову.       — На этот раз с кем?       — О нет! — возмутилась она. — Ни с кем. От него. Он совсем слетел с катушек. Когда Рейчел уехала от нас, всё стало портиться. Я боюсь за свою жизнь. Можно, я поживу у тебя?       — Да. Но он знает, где ты можешь быть?       — Вполне возможно. Через четыре дня он вернётся из рейса... меня дома не найдёт…       — Ты заявляла в полицию? Есть протокол о нападении?       — Нет.       — Мама, это плохо. И безрассудно.       — Не укоряй меня. Просто приюти на время.