То, что надо

      Ганнибал Лектер уговаривал Уилла о том, что сам заберёт доктора Гидеона. Возможно, что даже с остывающего Пола Коррадеса, не допуская дальнейших игрищ Абеля Гидеона с колумбийскими галстуками, Фредди Лаундс и Фредериком Чилтоном.       Сам же Уилл стоял на том, чтобы позволить сумасшедшему доктору Гидеону распотрошить Чилтона на потеху если не публике, так к удовольствию самого Уилла. Потому что, побывав сегодня в кабинете Чилтона и насмотревшись на непуганую физиономию того сверх меры, Уилл лютовал. Стоило Уиллу заметить доктору Чилтону, что ему повезло избежать публичного унижения посредством бегства Гидеона, скрыв от сладострастно жаждущих провалов и падений коллег и просто заинтересованно охаживающей маньяков толпы обывателей свою некомпетентность и преступную тягу к манипуляциям, так Фредерик Чилтон недвусмысленно подался через стол в его сторону и, ведя плечами, отбился:       «И поэтому теперь вы унижаете меня в частном порядке».       Уилла перевернуло, когда он однозначно схватил стремление Чилтона к определённому роду девиации, связываемой в представлении того с Уиллом Грэмом.       «Чего я дёргаюсь?» — справедливо спросил сам у себя Уилл, стоя у окна, пока мейстер, причиняющая благо, Алана Блум перелаивалась с мейстером прозрачных очевидностей Фредериком Чилтоном в попытке каждого перетянуть на себя трещавшее по швам испачканное одеяло сознания сбежавшего Абеля Гидеона. Дёргаться было излишне. Внимание, что демонстрировал к Уиллу доктор Чилтон, ничем не отличалось от внимания, которым пытался оглушить его доктор Лектер. Разве что терпеть проявление симпатии от Ганнибала было мучительно приятно. А от Фредерика Чилтона — мучительно омерзительно.       Уилл остановил разъярённую Алану, которая вполне готова была позволить себе швырнуть в чистенького Чилтона увесистый кирпич трудов Гесиода, выдрав тот из книжной полки, прикосновением за плечо. В конце концов кто тут всё знает и всё помнит?       «Чего хочет Абель Гидеон?» — спросил Уилл.       «Абель Гидеон хочет сказать всем, что он Потрошитель», — ответил Чилтон, смыкая пальцы в замок.       Уилла передёрнуло на эмпатии и от жеста, и от мотивации Чилтона. В этой проекции Потрошителя в лице Ганнибала Лектера не было. Но доктор Чилтон искусственно его создавал, играясь с доктором Абелем Гидеоном. После всего этого Уилл настаивал, чтобы слетевший с катушек трансплантолог места живого на Чилтоне не оставил.       — Заберёшь его сразу, как тот оставит вентиляцию лёгких Чилтона на Фредди Лаундс, — скомандовал Уилл и опрокинул в себя остатки скотча.       Ганнибал обожающе залоснился взглядом, но вслух пожурил:       — Если сделаю по-твоему, Гидеон накроит галстуков не только из Коррадеса.       — Плевать, — процедил Уилл.       — Уилл, — Ганнибал, согнув правую ногу в колене и заводя его за спину Уилла, простонал страстно и близко. Руками подтянул, обнимая, к себе. — Мой оскорблённый маленький и кровожадный щеночек.       — Ты что, сейчас посмеялся надо мною? — закаменел Уилл, напрягаясь и застывая в руках Ганнибала.       — Нет, — спокойно возразил тот. — Твои порывы, настоящий и предыдущий, меня восхищают.       Уилл немного оттаял, смягчаясь:       — Всё равно, сделай — как я хочу.       — Безусловно, — уверил Ганнибал, прикрывая глаза. — Всегда так, как ты хочешь.       — Так было не всегда, — напомнил Уилл.       — В этом мире я поступаю иначе, не находишь? — потребовал согласия Ганнибал.       — Ann, в этой проекции ты более изворотлив и обставляешь всё искуснее. Но всё это никак не кардинально иначе, — Уилл иронично и всезнающе вздёрнул брови.       — Ты становишься неудобным и несговорчивым, жизнь моя, — раздумчиво заметил Ганнибал.       — Боюсь, твоя теория о закономерности связи между моими воздержанием и несговорчивостью — верна, — несколько с вызовом и предъявлением ответил Уилл.       — Кого же благодарить? — Ганнибал, приотпуская Уилла, в притворном удивлении сдвинулся назад. — У тебя обширные пробелы в воспитании и понимании границ допустимого.       Уилл фыркнул возмущённо и признаваясь одновременно:       — У меня пробелы в понимании границ допустимого? Доктор Лектер, не зарывайтесь.       — Уилл, считаю нужным предупредить, что потрачу всю брачную ночь, чтобы привить тебе хотя бы первичные основы такта и семейной этики.       — То есть ты мне угрожаешь? — уточнил Уилл.       И Ганнибал бы голову на отсечение дал, что только что увидел знакомую барскую замашку, которая вальяжно, стоило ему удостовериться в собственных превосходстве и силе влияния на Ганнибала, проступала в Уилле. Точь-в-точь как тогда, когда в некоторых предыдущих проекциях Уилл приходил в Балтиморскую клинику для душевнобольных преступников по просьбе Кроуфорда и просил Ганнибала содействовать им в поимке Фрэнсиса Долархайда. Это его высокомерное и развязное «пожалуйста», от прозрачности которого Ганнибал едва не расхохотался. Сломать Уиллу шею в тот момент не было никакой возможности по причине накрепко спелёнутых рук.       — Ты расцениваешь мои слова как угрозу? — вкрадчиво и тихо спросил Ганнибал.       — Ещё бы — это же ты, Ann, — так же вкрадчиво рефлексировал Уилл, обмирая не понятно и понятно от чего в кольце рук тёмного мейстера. — Но что бы ты там ни собирался со мною устроить — воля твоя. Ведь я помню, что у меня появится наутро.       Ганнибал глубоко вздохнул, сбрасывая ярость и гнев.       — Кстати, — отозвался, поднимаясь, и за руку поднимая Уилла, — пойдём, озвучишь свои пожелания.       — В чём?       — Если хочешь, так во всём.       Ганнибал мягко подтолкнул Уилла в плечо, разворачивая, и в спину, одновременно оглаживая по позвоночнику:       — Наверх, гостевая рядом с моею спальней.       Уилл смирил вопросы, надобность в которых окончательно отпала, как только отворил двери названой комнаты. Детская колыбель под вуалью, с перевязью серебристо-голубых погремушек, крепящихся крест-накрест к бортам, едва пришла в движение, стоило Уиллу обратить на неё взгляд. Стены были выкрашены в земляничный и сдобренный сливочной сдержанностью цвет. Принт был точно таким же, как и в проекции с Вильгельминой Грэм: оранжевый Винни-Пух в короткой рубашонке с медовым горшком, Тигра в головокружительных прыжках; Иа-Иа со вселенской, доступной диснеевским печальным чудакам, скорбью в глазах и с бантом на кисточке хвоста; Кролик, зажавший в лапе-прутике связку морковки и всё те же медовые пчёлы над цветочными островами.       В углу детской, обрастая земляничные облака, тянуло в потолок и по стенам золотые и резные листья могучее кленовое дерево, способное похитить воображение не то что ребёнка, но и взрослого, потому что листья трепетали на невидимом и неощущаемом ветру, а в ветвях Уилл видел мелькание беличьих хвостов и слышал свист синиц. Пол укрывал тёмно-зелёный ворс ковра. И Уилл готов был спорить, что в пиратском, окованном сундуке доверху игрушек.       — Что? Что я могу пожелать более? — непонимающе спросил Уилл.       — Если хочешь по-другому, то скажи…       — Не хочу. Всё отлично так, как есть.       — Что делать с потолком?       Уилл запрокинул голову.       — Как в моей комнате. Смена сезонов, времени суток и повторение метеоусловий.       — Грозы в детской? — на всякий случай уточнил Ганнибал.       — Пожалуй, пока без гроз. Но всё остальное — да.       — Ты же будешь считать мою комнату своею после свадьбы, Уилл?       — Иначе и быть не может, — прошептал Уилл.       Осенний, оживающий клён в детской Кейна напрочь вытеснил из головы мстительные мысли о Фредерике Чилтоне.       — А здесь тоже есть демон?       — Да. Демон, Качающий Колыбели, — подтвердил тёмный мейстер.

***

      Ганнибал дождался доктора Гидеона в автомобиле Фредди Лаундс. И в отличие от Уилла он не стал вступать в расшаркивания с доктором Гидеоном, но юмор ситуации оценил, потому что Абель Гидеон в этот раз Потрошителя всё же увидел, пусть мельком и в зеркале заднего вида.       Тёмный мейстер коснулся его по сонной артерии пальцами «руки Плутона». Доктор Гидеон мягко ткнулся затылком в подголовник водительского кресла.       Ганнибал выбрался из маленького «пежо» Фредерики Лаундс. Открыл дверь со стороны водителя, ухватив за воротник куртки, выволок Абеля Гидеона. Аккуратно затворил дверь, подхватил в локоть и снёс Гидеона до перелеска, где припарковал свой «бентли». Здесь уложил в багажник. Не включая фар, выгнал автомобиль на шоссе, отъехал пару миль. Почти сразу же ушёл в свороток и снова остановился по-прежнему в темноте. Он видел, как подъехала амбуланца и полицейские «форды», осветив красно-синими маяками обсерваторию с полуживым Чилтоном и трудящейся не покладая рук Лаундс. Сообщение от Уилла сказало, что всего Кроуфорд запросил три автомобиля. Поэтому, сверив количество, Ганнибал Лектер вернулся на шоссе и спустя пару минут, потерявшись из виду от обсерватории, включил огни.

***

      Уилл с минуту наблюдал, как сублимирующий ярость Джек Кроуфорд намертво замер в сугробе, обшаривая глазами тёмный подлесок, который с фонарями прочёсывали патрульные. То, что там был припаркован автомобиль, уже было известно. И поскольку доктор Гидеон приехал сюда вместе с Лаундс, чей «пежо» продолжал оставаться рядом с обсерваторией, то, выходит, скрылся он именно с автомобилем, что таился в подлеске.       — У Гидеона есть сообщник? — глухо прошипел Кроуфорд.       — Похоже, что есть.       — Похоже?       — Доктор Гидеон спокоен и расслаблен. Да, сообщник есть.       — Ну, ловить здесь уже нечего, — сник Кроуфорд. — Куда тебя подбросить?       — На Мёрдер-драйв, будь любезен, — бессовестно ответил Уилл.       — Бэлла так к собственной свадьбе не готовилась, как к вашей.       — Возможно, ты просто забыл, как это было, — попытался прикрыть миссис Кроуфорд Уилл.       Кроуфорд разулыбался. Когда речь шла о его жене, он мягчел и показывал свой тёплый и голый живот.       — Тут кое-что иное, Уилл. Если Лектер тебе ещё не рассказывал.       — Нет, думаю, что нет. О чём ты?       — Пару лет назад он рекомендовал Бэлле пройти обследование. У неё нашли злокачественные образования в лёгких, какие-то узелки. Но всё было кстати и вовремя. Лечение помогло.       — Я понял, — сказал Уилл. Понимая кое-что ещё: Кроуфорд не берётся за Ганнибала вплотную ещё потому, что чувствует себя обязанным.       Спустя мили четыре Кроуфорд спросил:       — Ты нашёл шафера?       — Нет. Ещё нет.       — Уилл, — пророкотал укоряюще.       Уилл вопросительно обернулся.       — Вот-вот твоя свадьба, а ты не нашёл шафера?       — Я такой, — мрачно откликнулся Уилл.       — Я тут был шафером у знакомых на свадьбе. Года три тому назад. Даже костюм остался.       Уилл засмеялся:       — Джек, сам себя не предложишь…       — …от тебя не дождёшься, — тоже улыбнулся тот.       — Три года тому?       — Да, примерно.       — Мне сдаётся, костюм будет маловат.       — Пф-ф... Я же говорю, Бэлла готовится. Я брокколи и овсянку на кефире уже видеть не могу. За котлету готов покалечить, а об оладьях речи нет.       — Тогда на ужин к Ганнибалу не зову.       — Я своё наверстаю на банкете, — мстительно прошептал Кроуфорд, обращаясь большей частью к дороге. — Так что?       — Идёт. Будешь моим шафером, Джек?       — Думал, никогда не предложишь.

***

      Завораживающий гротеск ситуации притягивал Уилла настолько, что он даже мысленно не смел себя спрашивать, насколько необратимы сдвиги в его нравственных канонах и нарушения в психике.       «А сдвиги существенные», — оптимистично поддакнул ему собственный этический контролёр. Впрочем, без требуемого нажима и уж тем более без укоров совести.       Ганнибал накрыл ужин в обеденной зале. Испанский гаспачо не вызывал никаких сомнений в своей бесчеловечности. Равно как и мясной орех из индейки с черносливом, взрезанный и поданный на рукколе, потому что доктор Гидеон сидел за столом Ганнибала в полной комплектации. Без энтузиазма и воодушевления на осунувшемся и посеревшем лице, но однозначно целый.       Уилл и Ганнибал обсуждали рядовые организационные моменты близящейся свадьбы. Время от времени Ганнибал смотрел на нерадостного гостя, напоминая, что стоит уделить внимание ужину.       — Сомневаюсь, доктор Гидеон, что в тюрьме питание было на уровне. Вам стоит озаботиться своим состоянием как можно раньше, потому как вы порядком потеряли в весе.       — Да с чего вам беспокоиться о моём весе, доктор Лектер?       — О, мне есть с чего. Благодаря вам я чрезвычайно разноображу торжественное меню, — охотно пояснил тёмный мейстер. — Ешьте, доктор Гидеон.       Абель Гидеон взял в руку ложку, но в тарелку ту не опустил.       Уилл понимающе двинул бровью и вернулся к прерванной беседе:       — Фрезии.       — Фрезии? Что же, очень красноречивая символика. Я тронут, — Ганнибал, обегая согревающим взглядом лицо жениха, открыто улыбнулся.       Уилл тоже заулыбался, облизнул губы, откинулся на спинку стула и уточнил:       — Белые. Охапки белых фрезий.       — Душа моя, — обласкал его интонацией Ганнибал.       Снова перевёл взгляд на Гидеона.       — Доктор Гидеон, полагаю, что часть вас отлично будет смотреться с авокадо и сыром. А часть сойдёт за свинину чашу. Будьте добры, ешьте. Обещаю, гости на моей свадьбе будут отзываться о вас с восторгом.       — Вы чокнутые тут оба? — дал слабину Абель Гидеон.       — Относительно, полагаю, — Ганнибал пожал плечом. — Я помню, что торжества с большим количеством приглашённых — не ваш конёк. Поэтому выражать соболезнования по поводу неожиданной кончины вашей жены и её семьи не буду. Надеюсь, что расправа в аффекте принесла вам некоторую приятность.       Уилл, видя выражение лица Гидеона, едва не прыснул, но взял себя в руки:       — Доктор Гидеон, Ann не допустит излишне травматичной для вас ситуации. В то время как вы окажетесь среди гостей на тарелках, сознание будет утрачено вами полностью.       Абель Гидеон, будь он на то способен, швырнул бы в Уилла эту пресловутую тарелку. Ситуации бы это не поменяло, но облегчение принесло.       — С чего вы взялись за меня? Это что, мистер Грэм, новый метод задержания беглых преступников и ведения допроса?       — Нет, вовсе нет. Никто из бригады Джека Кроуфорда не знает, что вы здесь, — успокаивающе улыбнулся Уилл.       А вот Гидеона это ничуть не успокоило.       — Ты же поменял покрышки, прежде чем…       — Демон В Сервисе поменял. Рисунок протекторов, снятый со следов в подлеске, криминалистам ничего не даст, — кивнул Ганнибал.       Уилл облегчённо моргнул и снова повернулся к Гидеону:       — Подвернулись под руку, доктор Гидеон.       — Я подвернулся вам под руку? — Абель Гидеон взметнулся в бровях.       — Послушайте, Абель, — Ганнибал даже подался через стол для пущей убедительности, — мы с вами уже встречались.       — Ошибаетесь.       — Отнюдь. В своё время вы причинили Уиллу порядком хлопот. Да и моя репутация местами пострадала от вашей прыти. Вы тот, кто считал и считает себя Потрошителем.       — Почему считает? Доктор Чилтон выявил меня как Потрошителя. Ничего не имею против такого имени. Не более претенциозное, чем какое-нибудь другое.       Уилл заметил, что Ганнибал на секунду презрительно и раздражённо дрогнул кожей на переносице.       — Не вижу в имени ничего претенциозного. Напоминаю в последний раз — попробуйте гаспачо, Абель.       — Идите в пекло.       Ганнибал закрыл глаза, выдохнул и едва уловимо скользнул пальцами о пальцы в щелчке.       Рука доктора Гидеона опустила ложку в тарелку, зачерпнула супа и целеустремлённо влила в согласный рот. Сказать, что Абель Гидеон был изумлён — было бы покривить против истины. Тот ошарашенно огляделся, но есть продолжил.       — Что с нашей песней, Уилл? — напомнил Ганнибал, поднимаясь и собирая суповые тарелки. Ушёл с теми в кухню.       Уилл дождался его, раскладывая мясо на тарелки себе, Ганнибалу и доктору Гидеону.       Ганнибал занял своё место, улыбкой поблагодарив Уилла за заботу.       — Уже голову сломал, — признался Уилл, возвращаясь на стул и доливая в бокал вина.       — Полагаю, она должна быть созвучна нашим ощущениям друг друга и стать констатацией некоего итога.       — Верно полагаешь. Но если обычные пары могут подцепить «свою» песню танцуя или, там, блядь, на аттракционах со сладкой ватой, то в нашем случае не было ни танцев, ни сладкой ваты.       — Возможно, это упущение, — согласился Ганнибал.       Доктор Гидеон справился с супом и принялся за рукколу и индейку.       — А что тебе говорят ощущение меня и констатация итогов?       Уилл фыркнул, но ответил серьёзно:       — Ты изменил меня. И всю мою жизнь. Совершил невероятное.       Ганнибал польщённо прикусил зубами губу.       — Мне не всегда это нравилось, не обольщайся, — Уилл ткнул в его сторону вилкой. — Иногда так вообще не нравилось. Твой способ самовыражения — сущее дикарство. Чесапикский Потрошитель — как «прошу любить и жаловать».       При этих словах Уилла доктор Гидеон заметался глазами по фигуре Ганнибала.       — Да, Абель, это он. Но не здесь. Точнее сказать, что и здесь, но Ann смирил свою гордыню и теперь далёк от внимания общественности и каких-либо титулов. Да, милый?       Тёмный мейстер чуть исподлобья глянул на Уилла, а потом обернулся к Абелю Гидеону и утвердительно кивнул.       — А теперь тебе нравится? — Ганнибал выпил вина.       — Ох, будь уверен.       — Твоё искреннее согласие меня воодушевляет. Выбери песню согласно своему вкусу, — великодушно разрешил Ганнибал.       — То есть в плейлисте всего вечера живой Эйнауди, а сообразно моему вкусу — лишь одна песня и один танец? — Уилл вскинул бровь.       — Разве не самые важные, Уилл? Мне понравится любая, потому что предложишь ты. Но поспеши. Мы ведь и в самом деле не танцевали ни разу. Придётся с тобою работать.       Уилл Грэм, соглашаясь, покорно кивнул. Теперь гротеск ситуации его вообще не тревожил. Охапки белых фрезий и раздумья о танце с Ганнибалом задвинули образно и буквально пока ещё живого Абеля Гидеона в кухонную кладовку Лектера. А предсвадебный тремор напрочь отключил функцию минимального сострадания к тому же, расстроенному и подневольному, доктору Гидеону. То, что Уилл теперь управлял своею эмпатией, подхватывая ощущения окружающих только при желании, играло злую шутку с его человечностью.