То, что надо

      — Вчера появилась мейстер многоликая, — сообщила Беверли, проводя ладонями по бёдрам, чтобы платье село лучше.       — И где она была всё это время? — Алана Блум вертелась у соседнего зеркала, не приходя к однозначному варианту того, на которой высоте оставить лиф корсета.       — Понятия не имею. Двери Кроуфорд закрыл плотно, а я уже окончательно собралась домой. Джимми нервничал на парковке. Не могла заставлять его ждать, — Беверли в горсти подняла волосы с плеч, развернулась, прогнувшись и осматривая подвижные смуглые лопатки и шею в отражении.       Марго сидела в глубоком кресле, раскинувшись, и, нисколько не заботясь о сохранности сатиновых юбок цвета слоновой кости, курила. Уже несколько остывших хлопьев пепла опустились на оборке. В горячих сплетнях участия она не принимала, предпочитая держаться отстранённо. Алана хмуро взглянула на жену, но замечания не высказала.       — Джимми подвозил тебя домой?       — Да. Но долго ждать не мог, потому что опаздывал на очень важный мальчиковый мальчишник, понимаешь? — Беверли снова отпустила волосы и отступила от зеркала глубже в салон.       — Теперь я понимаю, почему Брайан спит в аутопсии в боксе для трупов, — Алана, опасно открыв грудь, столкнула лиф ниже. Неодобрительный взгляд Марго заставил её тут же свести все риски на нет.       — Пф-ф... Это нормально для них. Обычно с переторча Джимми спит в соседнем боксе, но сегодня с утра пришлось возиться с Мэтью Брауном.       — Чего Браун забыл в поведенческом? — всё же подала голос Марго.       Алана удивлённо дрогнула бровью.       — Да, милая, я говорящая, — язвительно заметила Марго и прикурила новую сигарету прямо от предыдущей.       Беверли прошлась по обеим взглядом, но промолчала и неспешно шагнула, чувствуя юбки и приноравливаясь к платью подружки.       — Доктора Гидеона не нашли. Он залёг на дно. Браун присматривал за ним в тюрьме, поэтому давал показания о заключённом. Джек надеялся, что Гидеон мог упоминать кого-то из особо верных и восторженных поклонников. Проверили всю электронную переписку доктора Гидеона с почитателями.       — Безрезультатно? — Алана поправила серёжку.       — Пускай снимут наблюдение за нашим домом, — непрозрачно предложила Марго. — Ты работала с доктором Гидеоном. Он должен был прийти за тобою, как за всеми своими психиатрами. Но около «Мускусной крысы» столько легавых, что я не удивлюсь, если увижу одного из них даже в нашей спальне.       — Марго! — Алана обернулась, стискивая пальцы в кулаки.       Марго торжествующе откинулась головою на спинку кресла.       — Будем ловить на живца.       — Что, снова оставишь меня привязанной в кровати и пропадёшь на час-полтора? — Алана заискрилась взглядом.       — Я уже извинялась, Алана. И это не было часом. Я всего лишь спустилась за льдом.       — Зато это было аккурат таким по продолжительности, чтобы Майки успел забраться к нам в спальню. А следом и его няня! Стоит плотнее затворять за собою двери? — взорвалась Алана, продолжая яростно блестеть глазами.       — И что? Майки в таком возрасте, что не соотносит твой вид и окружающий контекст друг с другом как нечто закономерное.       — Зато, мать твою, Марисса Шур соотносит.       — Ты так бесишься, потому что она застукала нас на горячем, или потому что в тот момент у тебя помада смазалась, или потому что ты была голышом?       — Дамы. Эй, дамы, — напомнила о себе Беверли. И это было страшной ошибкой.       — Беверли, Алана не пьёт яванский ром иначе как с горкой льда. И я…       — Беверли, не слушай её. Марго сущая сатана. Я бы вообще пить не начинала, не будь она такой закрытой и хладнокровной…       — Так. Стоп. Даже не думайте, — Беверли приняла оборонительную позу и скрылась в примерочной, желая скорее переодеться.       Обе — и Марго, и Алана — видя решительность мейстера локации, замолчали.       — Даже не думайте втягивать меня в свою насыщенную пикантными подробностями супружескую свару. Я ухожу. Платье моё в порядке, примерка удалась, и я ухожу.       — Бев, ты хоть знаешь, как это сложно: совмещать воспитание ребёнка и нормальную сексуальную жизнь? — прикуривая третью сигарету от второй, не удовлетворилась Марго.       — Нормальную, Марго. Ключевое слово — нормальную, — тут же прицепилась Алана.       — Да это и есть нормальная, — Марго вскочила и прыгнула к ней. Тут же обернулась к примерочной, где шуршала тканями Беверли. — Просто у Аланы есть определённые мейстерские заёбы, Бев.       — Марго, ты сейчас говоришь про мейстерские заёбы мейстеру, — сдержанно заметила из-за ширмы Беверли.       — Ох, что это я? — в притворной досаде и ни капли не смущаясь отбилась Марго. — Куда ни плюнь — везде мейстеры. Пожалуй, стоит ещё раз спросить Уилла, включил ли тот голову, когда собрался связать свою жизнь с вашим чистоплюйским отродьем из непогрешимой и сиятельной гильдии.       Беверли выбралась из примерочной и, взмахнув ладонью, свалила.       Марго косо взглянула на Алану. Та стояла, тяжело дыша. Взгляд голубых глаз мейстера, причиняющей благо, мог бы взрезать пополам птиц поднебесных. Но абсолютно ничего не мог сделать с Марго Вёрджер.

***

      Всё, что Уилл Грэм знал о мальчишниках — это ничего. А всё, что он понял о них, так это то, что мальчишники не для женихов. Они для Зеллера и Прайса в его случае. И немного для Джека Кроуфорда. Потому как именно Джимми сидел на оплаченных коленях темнокожей танцовщицы по имени Самбука, потому что Уилл немилосердно заявил, что танцы топлес в его честь — это деньги на ветер. А Джимми Прайс был скуповат до бесполезно потраченных денег, поэтому в конце концов коленями танцовщицы прельстился именно он.       До безобразия довольный Брайан Зеллер, приняв на грудь два шота фосфоресцирующего абсента и, вполне вероятно, что и укрепляющих психическое здоровье амфетаминов, привалился к плечу Уилла и, искренне участвуя, предложил:       «Тогда по танцующему мальчику, что ли?»       «Заткнись», — миролюбиво осадил его Уилл, соглашаясь только на скотч.       «Слушай, не заставляй меня думать, что я ошибся, когда отмёл предложение Кроуфорда устроить праздник в читальном зале Публичной библиотеки на Янг-стрит», — надулся Зеллер.       Уилл посмотрел на Джека Кроуфорда, который, распустив пуговицы пиджака и наслаждаясь бутылочным пивом, отсалютовал ему стеклянным горлышком бутылки.       «В Публичной библиотеке, Джек? Серьёзно?» — сузил глаза Уилл.       «Так я, похоже, был на верном пути», — пожал плечами Кроуфорд.       Сегодняшним утром Зеллер был способен только на одну единственную фразу:       «Уилл, закати меня в уютный прохладный бокс. Мне нужны часа три».       После чего свернулся на жёстком лежаке выдвижной кушетки и тут же погас. Уилл задвинул его по полозьям в комфортную темноту, оставив дверь приоткрытой. Никто вентиляции бокса при проектировании не предусмотрел.       Опасаться выволочки от Кроуфорда не приходилось, потому что тот сам не представлял сегодня с утра никакой угрозы. Он спустил все жалюзи в своём кабинете и отошёл в кресле.       Джимми Прайс был единственным, кто стоял на ногах. Пусть косо, но вертикально. И единственным, кто не слезал с Уилла с нравоучительными порицаниями на тему его крайней непорядочности. Ведь пока «подружки жениха» надирались, ставя святую цель сдохнуть наутро от алкогольной и медикаментозной интоксикации, жених снизошёл только до четверти бутылки «Рэд лэйбла».       И вообще. Уилл Грэм вчера вечером, на взгляд того же Уилла Грэма, превзошёл сам себя. В три по полуночи он вызвал такси для Джимми, отклеив того от розовых трусиков очередной танцовщицы. И это была Перчинка. Позже выяснилось, что, похоже, бумажник Джимми полностью осел в латексном клочке, выдаваемом Перчинкой за трусики. Поэтому Уилл сам оплатил ему поездку домой. Такси для Зеллера тоже вызвал он. Но вот бумажник Зеллера был у того в джинсах, что радовало. Джека Кроуфорда Уилл привёз домой лично, из объятий в объятия передал сонной Бэлле. И она безжалостно, что свойственно давно женатым супругам, подняла Джека ровно по звонку. Тот хотел было заплакать, но Бэлла пресекла:       «Даже не думай, Джек. Это не первый твой мальчишник. Но ничего не меняется. Тебя ждут в управлении. Поднимайся и расплачивайся за пьянство».       Мэтью Браун, для беседы с Кроуфордом пришедший к назначенному времени, был технично перенаправлен к Джимми Прайсу.       Уилл слушал их, сидя в стороне, просматривая конспекты лекции и корректируя презентацию. Он видел, что Джимми смертельно завидует отсыпающимся собутыльникам, а потом и вовсе под невразумительным предлогом направился в сторону уборных.       — Что это с Прайсом? — спросил Браун.       — Слишком много Самбуки, — полушутя объяснил Уилл.       Мэтью Браун пожал плечами и сказал:       — Что же, раз я всё равно здесь, то воспользуюсь этим.       Уилл поднял взгляд, рассматривая Брауна исподлобья и поверх очков. В предыдущих проекциях он трепетал Уилла и жаждал оказать услугу. И Уилл этим воспользовался, пытаясь, кто бы теперь мог подумать, прижать Ганнибала Лектера. Убить Ганнибала Лектера. Разделаться с Ганнибалом Лектером, пока сам Уилл состоял на вакациях в тюремной камере за подстроенное фальшивое убийство Эбигейл Хоббс.       В этой проекции до подобного не дошло. Ганнибал не пропихивал ему сквозь катетер по пищеводу ухо девчонки и не сводил с ума.       «Теперь, конечно, пропихивает кое-что получше», — осознал Уилл и поспешил заткнуться от своей скабрёзности, едва не вогнав себя же в краску.       И в этой проекции Браун никак не контактировал с Уиллом. Но эмоциональный и поведенческий импринт того был прежним. Мэтью Браун оставался махровым психопатом, расположенным к пунктикам на Уилле Грэме.       — Чем вы намерены воспользоваться?       — Хм… — довольный собою, Браун хмыкнул. — Вашим вниманием. Я читал вашу монографию о насекомых. Мне нравится. Хотите почитать мою?       — Вы пишете?       — Могу принести книжку.       — Не готов к этому. Ничего не читаю. Мне достаточно моего воображения.       Браун отошёл к стене и оперся о неё спиною.       — Я наслышан о ваших эмпатических способностях, мистер Грэм. То, как вы понимаете преступников…       — Полагаю, вы тоже можете в некотором роде понимать преступников, находящихся в заключении. Ваше понимание основано на постоянных и долговременных наблюдениях.       — Допустим, — разрешил Браун. — Вы чувствуете к убийцам симпатию?       «Да, блядь, к одному-то уж точно», — огрызнулся про себя Уилл. Вслух же сказал: — Я чувствую их собственное отношение к происходящему и совершаемому. Но я им не сопереживаю. Не в этот раз.       Браун с любопытством оглядел Уилла и оттолкнулся от стены.       — Меня вы понимаете?       Уилл нахмурился и попытался улыбнуться:       — Мне есть, что понимать?       Браун развязно приблизился.       — Кто знает, мистер Грэм, кто знает? Всё думаю, откуда растут ноги вашей эмпатии? Или вот ещё, что сталось с безобидным, по сути, доктором Гидеоном?       Уилл вдруг улыбнулся так открыто и искренне, как и сам от себя не ожидал.       «Ёбаные белые фрезии», — выругался он, потому как позитивная ассоциация выдавала его с головою.       — Что вас так радует, мистер Грэм?       — Простите, мысли совсем о другом. В свете некоторых событий в личной жизни я несколько несобран. Приходится отвлекаться от поисков доктора Гидеона. И от всего другого.       Браун нехотя осмотрел руки Уилла.       — Женитесь? Тёмный мейстер доктор Лектер? — следом прижал пальцы к губам, откровенно рассматривая Уилла, снова хмыкнул и отвернулся. — Поздравлять не буду.       — Имеете право. Но Ганнибал расценил бы это как грубость.       — Чёрт с ним, с доктором Лектером. Я несколько заинтересован лично в вас.       — Вот как? — Уилл отложил папку и поднялся из-за стола.       — Да, так.       — Объяснитесь.       — Вы ведь совсем не то, чем кажетесь, мистер Грэм. Вы ястреб?       — А кто вы?       — И я ястреб. Мы могли бы создать союз.       Уилл всерьёз задался вопросом, насколько осведомлена существующая проекция этого Мэтью Брауна о том, кто он. Что если тот обладает реверсивной памятью? Что если Мэтью Браун помнит иные развития событий, нежели в Канаде WL?       — Ястребы — одиночки.       — В этом их слабость, да.       — К тому же я не одинок. Соответственно, силён. И в союзе с вами не нуждаюсь.       — Конечно доктор Лектер. Я помню, — Браун опустил руки в карманы джинсов и качнулся с пяток на носки.       — Что-нибудь ещё?       — Да. Просто запомните, что я всегда готов вам помочь. В чём бы помощь ни заключалась, вы всегда можете меня найти и обратиться.       — Хорошо, я запомню, — Уилл пообещал совершенно искренне.       — Иногда события в жизни складываются таким образом, что может захотеться избавиться от надоевшего супруга, к примеру, — Браун дрогнул бровями.       — Убить Ганнибала Лектера? — почти восхищённо фыркнул Уилл.       — Помните, всё, что вам угодно.       Ещё бы. Он не только запомнит, но и расскажет Ганнибалу.

***

      Присутствие матери неожиданно оказалось очень удобным для Уилла в отношении заботы о собаках. Теперь те оставались под присмотром круглые сутки. Мелисса по нескольку часов бродила с ними в близком подлеске. И в отношении горячих домашних американских обедов тоже.       Но вот кроме того она в течение пары дней, как только Уилл согласился дать ей кров, с неистребимым женским рвением перевернула «Волчью ловушку» и вытрясла из него всё, что смогла. А перевернув с ног на голову, опустила тот на ноги уже совершенно другим. То есть прежним. Ровно таким, каким дом был всегда, пока миссис Грэм в нём находилась.       — Господи, мама, откуда ты это всё взяла? — ошарашенно спросил Уилл, озираясь среди своей абсолютно не знакомой ему гостиной. Тыквенная символика Хелловина уютно оккупировала окна, камин и лестничные перильца. Тем более что во входной двери Уилл угодил макушкой в паутину и матерился, пока, сняв декоративных крестовиков с головы, мать ему не помогла.       — Я просто вымела перекати-поле из собачьей шерсти, дорогой. А под ними было всё это, — пожала плечами Мелисса.       — Здесь не было настолько запущенно.       — А вот и было.       — Мама, — угрожающе напомнил Уилл.       — Ну хорошо. Многое я достала из коробок на чердаке. И кое-что купила.       — Чьей кредиткой ты пользовалась?       — Тайлера, — нехотя созналась Мелисса.       Уилл посмотрел так красноречиво, что она благоразумно спряталась за дверцей холодильника.       — Знаешь, я имею полное право на его деньги.       — Не в этом дело, мама. Он теперь точно знает, где тебя искать.       — Ты боишься, дорогой? — пискнула, всё ещё прячась за дверцей, Мелисса.       — Я не боюсь. Но я не понимаю, почему ты перестала?       Мелисса всё же покинула форт, вынося с собою фигурную форму под крышкой.       — Я подумала, что со мною всегда Джинджер и Бакстер… Будешь? — она опустила форму на стол, теперь покрытый виниловой скатертью с грушевым принтом, и откинула крышку.       — Что это?       — Твой любимый десерт.       — «Мон плезир»?       Мелисса довольно хмыкнула.       — Буду. Но, знаешь, против дробовика или даже против примитивной биты, что твой муж держит под сиденьем грузовика, ни одна из моих собак не устоит.       — У тебя же есть «кольт»?       — «Кольт» есть у меня. И я ношу его с собою, — сказал Уилл, направляя в сторону матери указующую ложку, которой ел десерт прямо из формы. Дорого бы поплатился Уилл, застань его Ганнибал за подобным ханжеством. Но тот занимался доктором Гидеоном. Остатками доктора Гидеона.       Уилл, миссис Грэм и её «Мон плезир» в этот раз были вне опасности.       — У твоего отца был «ремингтон».       — Винтовка 1987 года выпуска.       — И что? Я её нашла. Она сухая, и твой отец, надо отдать должное, хорошо её содержал.       — Мама, патронов нет.       — Патроны есть, милый, — Мелисса присунулась к Уиллу рядом на край стола и опустила свою ложку в сметанное желе.       Уилл хорошенько растёр глаза и снова принялся за десерт.       — Я сегодня купила платье на свадьбу. Хочешь посмотреть?       — Выбор у меня невелик. Надевай.       — Здорово, что сегодня ты ночуешь дома. Накануне свадьбы всем невестам полагается ночевать под отчим кровом. Это хорошая традиция, — Мелисса, щебеча, скрылась по лестнице на второй этаж.       — Мама! — угрожающе напомнил Уилл, хотя есть продолжил, зачерпывая ложкой из формы и одновременно оглядывая керамического, высотой до колена мопса, набитого картошкой и частично задвинутого матерью за угол холодильника; новую рольштору над мойкой и совершенно безумные лохматые пледы на траченом диване, расцветкой напоминавшие Уиллу кровожадные племена команчей. Нет, это яснее-ясного, что он оставил бы проживание в «Волчьей ловушке» после свадьбы. То есть уже завтра. Почему бы и нет? Может, мать останется здесь вместо него? Конечно помириться с Тайлером Шеппардом она тоже может. Как и укатить обратно в свою Ошаву. Но если не помирится, то тогда она может обустраивать дом Уилла так, как сочтёт нужным.       — Что скажешь? — спросила Мелисса, замирая на середине лестницы.       Уилл так задумался, что не заметил её появления. А вот собаки на лежаках, привлечённые шуршанием юбки, вскинули морды и навострили уши.       — Оно белое, — похвалил Уилл.       Мелисса закатила глаза и окончательно спустилась вниз.       — Рейчел бы…       — Рейчел на Аляске, — ревниво напомнил Уилл.       — Прости, это бестактно.       — Угу.       — Как ты выбирал свой костюм?       — Я не выбирал. Этим занимался Ann.       — Наверное, тут нечему удивляться. Признаться, я с ужасом ждала дресс-кода цвета тыквенной запеканки, — Мелисса намекающе обернулась кругом.       — Никаких тыквенных запеканок, мама, — улыбнулся Уилл. — Ты очень красивая, правда.       — О милый. Я тебе верю. Всё же есть плюсы в ранних беременностях.       Уилл протестующе повёл бровями и покрутил головой:       — Всё же неполных шестнадцать — это всё, что угодно, но только не осознанность.       — С твоим отцом мы поженились. Всё было законно и прилично.       — А потом ты сбежала.       — Чёрт, Уилли, не начинай сначала.       — Даже не думал. Уверен, что пятнадцатилетняя беременность была тебе чертовски к лицу, как и это платье.       — А вот так уже лучше, милый, — Мелисса снова запустила ложку в «Мон плезир».