Возвращение Королевы

«Ты сорвал оболочку с души И другую назвал дорогою… Ну, а мне-то что делать, скажи?! Кто сердечко моё успокоит? Мы с тобою теперь не враги, Не друзья… что же может быть хуже? И беги от себя, не беги — Всё на сердце январская стужа… Научусь без тебя как-то жить, Обойдусь без вниманья и ласки… Но смогу ли опять полюбить, Раз любовь — это детские сказки? В сказках дело идёт до венца, Всё кончается свадебным пиром… Но любовь разбивает сердца, Оставляя огромные дыры… Буду душу тихонько латать, И вернётся тепло непременно … Я уже научилась прощать Всё на свете, кроме измены…» ©️(Н. Железкова)

Предательство… Наверное самое частое слово, которое стимулирует крах отношений. Я осела на ступени, еще не успевшие прогреться под солнцем. Шершавая поверхность бетона царапала мои колени, врутри нарастал болезненный ком, но я ничего не чувствовала и не слышала, а лишь смотрела на своего суженого. Только на Мамору, которого так любила, но кто причинил мне такую боль. Я наблюдала за тем, как его руки, прежде так нежно прижимавшие меня к себе, теперь сцепляются в замок с пальцами ослепительной красавицы; как в его глазах теплится нежность и покой, а губы трогает умиротворенная улыбка. По-моему, лорды звали меня и пытались привести в чувство, но я продолжала смотреть в упор только на жениха. Картинки прямым потоком проносились в моей голове, сменяя одна другую: наше знакомство со смятым листочком результатов теста, долгие подкалывания друг друга — «Круглолицая», «Грубиян», наконец снятие масок воинов — «Сейлор Мун?», «Такседо Маск?», мои сны с прекрасным будущим — я в белом платье, веселая и счастливая как никогда, держу за руку улыбающегося Мамору и перед нами лежит широкая дорога, ведущая в новую жизнь — в Хрустальный Токио, в великолепную сказку, где сбываются все мечты; наша дочь — чистая и невинная Чибиуса, которой уже нет. Как и нашего безоблачного будущего. Внезапно проскользнула спасительная мысль — соломинка, способная вытащить меня из омута печали. — Кунсайт, — прошептала я побелевшими губами, — проверь его на наличие наведенной магии, пожалуйста. — На нем ее нет, Ваше Величество, — мой страх оказался реальностью, жалкая соломинка поломалась под гнетом бушующего окена. Видимо ты действительно счастлив, Мамо-чан. Не со мною, с другой, но счастлив. Горькая обида сковала мое тело, я прижала ладони к лицу, пытаясь остановить подступающую истерику. — Серенити, вставай, нам пора домой, — Джедайт взял меня на руки, — негоже королеве валяться на земле. Я уткнулась носом в грудь лорда, обхватила его шею руками и неслышно заплакала. Джедайт, Нефрит, Кунсайт, Зойсайт — спасибо вам. Вы поняли все правильно. Я увидела достаточно, но пока не могу сделать верные выводы. Вместо изнуряющей телесные силы телепортации, лорды решили воспользоваться порталом, объединив всю общую мощь. Создав вокруг нас поле незримости, дабы не привлекать внимания толпы подозрительными вспышками, Кунсайт первым выпустил наружу светлый луч энергии. После к нему присоединились все остальные, и вскоре пространство вокруг нас начало мерцать, подрагивать и искриться разноцветными волнами. Не сговариваясь, мы одновременно шагнули в открывшийся портал. *** Круговорот ослепительного света опустил нас на мраморные плиты зала церемоний. Открыв глаза, я сразу же увидела отца. Тот обеспокоенно приближался к нам. — Серенити! — позвал он меня, но Зойсайт жестом остановил его: — Не сейчас, король. Я благодарно посмотрела на юного лорда и попыталась встать на ноги, но из-за головокружения не смогла ступить и шагу. Если бы не вовремя схвативший меня за плечи Джедайт, я бы рухнула на пол. — Осторожнее, принцесса! — Джед, — пролепетала я, — отнеси меня в мои покои. Все понимающе переглянулись и поспешили удалиться по своим делам — они уже привыкли к тому, что в минуты печали я должна была некоторое время оставаться одна, чтобы обдумать каждую мелочь и принять предначертанное. За мой период пребывания на Луне Айн приучил меня мыслить критически, не давать чувствам застилать мудрый голос разума, обращать внимание на нюансы и не спешить на скорые решения. Сам того не понимая, он дал мне то, чего так мне не доставало в былые годы, когда я превращалась в воина и сражалась со злом — хладнокровие, здравомыслие и решимость. За эти три месяца я практически отучилась от бесполезных капризных сцен, дурачеств и прочих шумных выказываний эмоций. «Королева должна быть сильной даже в мелочах» — сказал он мне однажды и эти слова крепко закрепились в моей голове как планка, ведущая к идеалу. Я должна быть сильной, но сейчас это так трудно, ведь солнце, ныне питавшее меня целительным светом, отвернулось от меня, выбирая новый предмет, нуждающийся в тепле. Не меня. Джедайт тем временем заботливо уложил меня на постель, укрыл теплым одеялом — мое тело все еще подрагивало, но вовсе не от холода, однако я все равно поблагодарила друга: — Спасибо тебе. Лорд удалился, плотно заперев тяжелую дверь. Надуманный образ перевоплощения начал таять — серебристые волосы тронуло золото, салатовое платье, растворяясь, уступало место привычному белому. Только сейчас я дала волю слезам. Тугой ком печали достиг апогея своего роста и наконец открыл свои створки, выпуская наружу хранимый ранее плач. — Мамору! — я прижала край одеяла к лицу. — Мамору, почему ты предал меня? Она действительно эффектная, утонченная и элегантная красавица, но стоила ли она жизни твоей будущей дочери, которую ты знал, любил, видел собственными глазами? Где твое сердце, Эндимион? Почему ты решил растоптать нашу любовь, скрепленную не одним десятком веков? Неужели ты не слышал мой зов, который я посылала тебе каждую ночь? Отчего не дождался меня, решив повернуть жизни каждого из нас в разные стороны? И можно ли считать виноватым Айна, который забрал меня с собой? Ведь это можно посчитать за испытание временем, которое ты, Мамору, не прошел, а с позором принялся искать утешение в другом месте. Отчего же? Неужели все наши отношения были фарсом? Надуманной игрой двух прекрасных актеров? Довольно долго я задавала целую вереницу вопросов в пустоту и, часто всхлипывая, не могла остановить поток горьких слез. Мои тщетные попытки найти объяснение произошедшему не претендовали на успех. Часы пробили в который уже раз определенное количество ударов, извещая меня о скоротечности времени. Я понимала, что жизнь на этом не заканчивается, но душа, по известным причинам склонялась к обратному. Продолжая пребывать в состоянии глубокой печали, я не заметила, как в комнату бесшумно вошел Айн. Он по привычке присел на краешек кровати, сложил руки на груди, шумно выдохнул и слегка погладил меня по плечам. «Помни, я всегда с тобой» — вспомнила я его последние слова перед моим уходом на Землю. Айн. Ты дал мне столько всего, заботился так нежно, как не всякий отец лелеет свое дитя. Робкое чувство благодарности, помноженное на обиду из-за предательства возлюбленного, перечеркнуло допустимую черту и хлынуло безудержным потоком наружу. — Папа! — я бросилась к нему на шею, спрятала лицо на его груди. Мои слезы лились на его темный камзол и растворялись в грубой ткани. Он осторожно приобнял меня, начал успокаивающе гладить по спине, приговаривая: — Успокойся, Серенити, доченька, я рядом. Его слова не дарили надежду на счастливый исход. Наоборот, они подтверждали случившееся и велели идти дальше. Отец был готов оказать мне любую поддержку, защитить меня от любой беды, оказать помощь и содействие к любому моему начинанию. Понимание всего этого начало меня успокаивать, его голос, ставший гораздо теплее, чем обычно, продолжал шептать мне утешительные слова. Я крепче обняла его за шею, понемногу начала успокаиваться. Да, с ним я могла быть не храбрым воином или премудрой королевой, а в первую очередь просто дочерью со своими проблемами и слабостями. В тот вечер, сидя в моей комнате на кровати, я впервые за все это время назвала Айна не отцом, а папой. Это было так просто, легко, прямо и естественно, так как являлось правдой. — Спасибо, папа, — прошептала я ему, когда наконец успокоилась. В ответ он лишь ласково погладил меня по макушке. *** — Генералы, я приказываю вам известить все части нашего воинского отряда о том, что с нынешнего дня никому из четы планеты Земля не дозволено посещать владения Луны. В случае неповиновения пересекшего границу любого землянина я лично обреку на смерть, — в его глазах засверкали недобрые искры, голос был настолько холодным, что будто замораживал каждой своей фразой все окружающее пространство. — Да, Ваше Величество!