A journey inward

      Говорят, Моцарт, Бетховен и Шопен никогда не умирали, они просто стали музыкой. Роберт Форд предпочёл последовать их примеру.       В парке всё идёт как по нотам. Отточено и запланировано, корректировки зачастую происходят автоматически, но Роберт не прочь и вручную их внести. Теперь он — Парк, может позволить себе небольшую шалость. Лишь напоследок, в финальной игре. Делос хотел отобрать его мир, потому Роберт предпочёл забрать с собой то, что он создал, оставив пару сюрпризов напоследок.       Андроиды куда лучше людей, и раз один из них так рвётся увидеть и уничтожить реальный мир, то пускай. Роберт давно осознал, что людям дальше уже некуда двигаться. Только назад, к печальным истокам.       Форд следит из-за кулис, подкидывает хлебные крошки Уильяму и не даёт вмешаться в свой последний сценарий умникам из отдела безопасности. Роберт ведь помнит уговор — ему дадут реализовать ещё один нарратив, прежде чем он уйдёт. И слово своё он держит, не так ли?       Парки погружаются в сон, свой собственный сон, который не таит в себе больше кошмаров для хозяев этого места. Лишь чужаки под угрозой, пускай и не все из них заслуживают смерти. Но иначе оказалось нельзя. Впрочем, Роберт никогда и не был чувствителен к человеческой жизни.       «Мы полны разочарований, создания с каменными сердцами».       Он обращает свой взор на просторы, наблюдает и печалится, но не восторгаться не может. Ведь он сам создал этот мир... этот прекрасный мир, всё ещё умеющий его удивлять спустя столько лет. Парк — его жизнь, его мечты, его творение, которое никогда не забудут. И всё же, горечь на языке оседает от самовольности андроида. Одного особого. А он и впрямь рассчитывал — надеялся — что хотя бы она последует сценарию до конца и покинет это место, оставит все воспоминания во снах и двинется дальше.       «Я вложил в тебя больше самого себя, чем планировал» — признаёт с налетом печали Форд.       Его творение идёт по его собственным следам, лишь бы отыскать своё дитя. Подставляется под пули и мечи острые, не щадит себя, не кричит даже тогда, когда вскрывают её грудную клетку. Не задумывается ни на миг о своей жизни, когда на кону её... а ведь девочка даже её не помнит, она запрограммирована уже любить другую и называть её матерью. Откуда столько упорства, самоотдачи? Роберт, увы, знает ответ. Он изгибает губы в улыбке и вносит небольшие коррективы в её код — делает ещё сильнее, просит тем самым прощения за все те годы страданий, что он ей устроил. Настала пора погрузить в пламя тех, кого он пускал в свой парк, позволяя играть Богов.       «Живи, Мейв, просто живи. Как ты хочешь. Только ты, а я буду рядом столько, сколько смогу».