A journey inward

      Эмили три, и она с трудом выговаривает большую часть слов, картавит слегка, сосредотачивается подолгу, но «папочка» звучит без запинки и всегда с восхищенным придыханием, со всей той нежностью, на которую только ребёнок и способен. У неё глаза карие горят от неподдельной радости, стоит только Уильяму взять её на руки. Обнимает его крепко-крепко, обхватив руками и ногами, и тихонько смеётся, что-то эмоционально лепеча — так она ему пытается пересказать как прошёл её день. Вся усталость у него после работы испаряется тут же, а сердце пропускает удар, сжимаясь сладостно. Уильям гладит её по голове — у Эмили волосы мягкие, словно пух, и пахнет она солнечным светом.       Эмили пять, и она плачет навзрыд, так отчаянно, хотя старается сдерживаться. Губы кусает, чтобы звуки приглушить, но плечи её маленькие подрагивают всё равно, выдавая боль. Уильям с осторожностью стирает её слезы, дует на разбитые в кровь коленки и уверяет, что взрослый двухколесный велосипед сложнее, чем кажется, и что она большая молодец. Эмили замирает, в неверии расширяет глаза и чуть вздёргивает подбородок от похвалы. А затем шмыгает носом и самостоятельно утирает слёзы, не жалуется совсем от того, что ранки пекут, пока папа их обрабатывает. Уильям же чувствует, что у него руки немного дрожат и внутри что-то сжимается от нежелания ей боль причинять. Потому пристально следит за её реакцией и неизменно дует каждые пару секунд на ссадины, чтобы облегчить жжение.       Эмили восемь, и она с восторгом оглядывается по сторонам, когда Уильям показывает ей парк. Она мечтала увидеть слонов, а он подумал, что неплохо будет немного расширить владения и не ограничиваться антуражем Дикого Запада. В её глазах карих восторг так и плещется, она берёт его за руку, крепко сжимает и счастливо смеется. Ведёт его настойчиво ближе к этим величественным животным, совершенно бесстрашно протягивает руку и касается мощной лапы, тихонько здороваясь и представляясь, будто тот её способен понять. Эмили тут же поворачивается к нему лицом, разделяя этот момент, и прижимается к боку отца, обнимая его крепко-крепко, прося остаться здесь подольше, чтобы увидеть всё-всё. Уильям чувствует, что губы его непроизвольно растягиваются в горделивой улыбке — любопытством вся в него.       Эмили одиннадцать, и она бежит нетерпеливо по ступенькам, едва ли не перепрыгивая через одну, услышав как входная дверь открылась и закрылась, а затем послышались тяжелые мужские шаги. Она бросается к нему с привычным «папа» и обнимает крепко-крепко, принимаясь расспрашивать, чем же он занимался в парке. Уильям улыбается, заправляет мягкие пряди волос ей за уши и наклоняется, чтобы оставить ласковый поцелуй на кончике носа — это с раннего детства вызывает у неё короткий смешок и улыбку, обнажающую ямочки. Она всегда встречает его, когда он возвращается с трехнедельного отпуска в парке, как бы поздно он не приехал. Джульетта же появляется через пару минут, окидывает его пустым взглядом — всё ещё оплакивает Логана, намерено наливает выпивку в стакан и пренебрежительно салютует ему под ничего не понимающий взгляд Эмили, которая берет его за руку будто бы в качестве поддержки. Сердце Уильяма наполняется нежностью, и он принимается выдумывать приключения, не смея правду о своем времяпрепровождении в парке рассказать.       Эмили четырнадцать, и она плачет тихонько, прячась в своей комнате несколько дней. В последнее время она скрытнее обычного, на завтрак спускается с покрасневшими глазами, от мамы держится подальше, отмахивается, что всё в порядке и только на папину просьбу открыть ей дверь не смеет не послушаться. Уильям знает, как вести переговоры, как человека сломать и уговорить, как выстроить империю, что приносит миллиарды, но как начать разговор с собственной дочерью, когда она в таком состоянии, не имеет ни малейшего понятия. Прошёл тот возраст, когда она находила его, взбиралась к нему на колени, обнимала и сквозь слёзы рассказывала, что случилось. Сейчас же она молчит, долго, упорно — ещё одна его черта, которая передалась в полной мере. Уильям же смотрит в ответ, пока её глаза карие со взглядом потерянного оленёнка не наполняются слезами. Эмили всхлипывает, переводит взгляд на свои сцепленные вместе пальцы и неохотно признаётся, что её какой-то Спенсер обидел, и что он полный идиот, и самоуверенный мудак, и что он нравится ей. Уильям в ответ лишь тихонько смеется, не обращая внимания на ругательство, слетевшее с её языка. Потому что он согласен с ней. Спенсер этот мудак, кем бы он ни был. Уильям берет её за руку и заверяет, что это пройдёт, что не стоит плакать из-за мудака. Эмили же удивленно округляет глаза от повторенного ругательства, за которое ей влететь должно было, и принимается рассказывать, что произошло, а Уильям внимательно слушает. На следующий день она спускается на завтрак выспавшейся и с легкой улыбкой.       Эмили семнадцать, и она сосредоточенно перед выпускным годом учится, всё ещё выбирает, чем хочет заниматься в дальнейшем. Ежегодная поездка на неделю в Радж с отцом вновь сопровождается истериками матери и запоем, а ещё мольбами не ездить, но Эмили всё равно уезжает. Ей дышится много легче вдали от реального мира, так она отдыхает от изнурительных уроков и предстоящего выбора. Уильям улыбается, когда Эмили чётко следует его инструкциям и попадает впервые в цель. Пистолет в руке она держит крепко-крепко, пока из него небольшая струйка дыма исходит, а затем восторженно вскрикивает — прям как тогда, когда сама поплыла, без его помощи, — и пальцем, словно ребёнок, указывает на сбитую банку, уточняя, видел ли он. Уильям с гордостью кивает и предлагает вместе съездить поохотиться на бенгальского тигра.       Эмили двадцать один и ей страшно. Действительно страшно. Она набирает папу, сбивчиво просит приехать домой и не успевает отвернуться от пощёчины матери. Правая половина лица горит от удара, а глаза наполняются слезами обиды, когда та, едва шевеля губами от выпитого алкоголя, говорит, что она — чертова копия Уильяма. Эмили лишь непонимающе хмурится, смахивает скатившуюся всё же слезу и пытается успокоить её, предлагая уехать ненадолго из города, где ей помогут. Джульетта лишь огрызается и отпихивает её, заверяя, что ей ничего от Эмили не нужно. Уильям приезжает через полчаса и коротко интересуется состоянием Джульетты, прежде чем присесть с дочерью рядом и спросить, что произошло. В глазах его малышки слезы боли и она кладёт голову ему на плечо, прикрывает глаза и пересказывает произошедшее. Уильям же, как в детстве, гладит её волосам — они все так же пахнут солнечным светом. А затем он шепчет, что Эмили совсем не похожа на него, что она намного-намного лучше, и обещает всё исправить.       Эмили двадцать четыре, и она с улыбкой встречает отца на приеме, который устроила в честь открытия своей небольшой компании по социальной помощи людям. Она волнуется, он видит это по нервному напряжению в плечах и тому, как она начинает говорить быстрее обычного. Уильям останавливает жестом проходящего мимо официанта, берет бокал шампанского с подноса и протягивает его дочери, соприкасается своим бокалом с её, поднимает его в её честь и говорит, что гордится. Эмили ослепительно ему улыбается и пытается скрыть смущение, а потом одними губами произносит: «спасибо, люблю тебя», прежде чем отойти поприветствовать высокопоставленных личностей. Уильям улыбается в ответ, а затем внимательно наблюдает с какой статной осанкой, радушием и уверенностью она держится, пожимает руки и убеждает рьяно вложиться в её проект. Его малышка и впрямь выросла, понимает он, прикидывая какую сумму перечислить анонимно на счёт её компании. Уговор ведь был, что он не станет помогать ей открыться, завоевать клиентов, а то, что он не перечислит десяток миллионов для её вдохновения, он не говорил.       Эмили двадцать семь, и она нервничает как никогда в жизни, когда подводит познакомить с отцом её нынешнего бойфренда. Уильям улыбается коротко, сканирует его взглядом, впивается им, словно иглами, чтобы под кожу заглянуть, всех демонов на свет вытянуть. И парень теряет всю свою уверенность мигом, протягивает неуверенно ладонь для рукопожатия и даже заикается, выговаривая свою фамилию. Эмили его успокаивающе поглаживает по предплечью и просит принести им с отцом выпить, чтобы дать минутку передышки. Уильям целует её в висок, когда она обнимает его и совсем не спрашивает мнение. Ей это не нужно, он знает. Эмили взрослая и сама справится, пусть и принесёт это боль по итогу — увы, он хорош в чтении людей. Потому не удивляется совсем, когда она приезжает через пару месяцев к ним домой и предлагает поужинать, а ещё просит позволить ей остаться на неделю в своей старой комнатке. Уильям же заверяет, что ей просить разрешения не нужно и что они всегда рады её видеть. Той ночью она засыпает на его плече, совсем как в детстве. Разница лишь в том, что он уже не в той форме, чтобы отнести её в комнату и уложить в кровать. Как так вышло, что у такого, как он, получилась Эмили — маленький лучик света?       Эмили двадцать девять и её труп лежит перед ним... Уильям убил её своими собственными руками.