Ждала.

С утра пораньше девушка собрала всех, кто учится у неё верховой езде, и заставила убираться в конюшне. Нет, она сказала не «Просто вытрите кое-где пыль, подметите сено в проходах». Это была именно уборка. Всех лошадей вывели в левады. Ребята делились на пары по два человека: первый убирал опилки из денника в тачку, второй там тщательно подметал. Потом они должны будут белить стены, помыть решетки на окнах, между денниками, двери. Далее — завести новые, свежие опилки. И напоследок дружными усилиями вымести из прохода шерсть, опилки, сено, завести и отработать лошадей. 60 Денников. 20 Человек. Следом — отработать 60 лошадей. И теперь кажется, что ребята завтра не встанут, так ведь? А Энн всё очень даже устраивало. Это им за то, что после последней тренировки половина не сняла с лошадиных ног бинты. Честно говоря, Антуанетта с нетерпением ждала следующей вылазки. Почему? Ну… Ей хотелось бы испытать лошадей и новичков. Хотя новичками их уже трудно было назвать. Прошло четыре месяца с тех пор, как началась первая тренировка. Все уже свободно держались в седле, кто-то даже начинал прыгать. «Зачем прыгать?» — спросите Вы. Часто. Слишком часто всадники теряют лошадей во время прыжка. Они просто не знают, что это такое, а лошадь в порыве страха и паники может сигануть через любой мало-мальский пенёк. Минус человек, минус лошадь. Простая арифметика. С Эрвином Лоу не особо общалась всё это время. Не было сил, желания, да и время поджимало. В любой момент он может выйти и объявить, что через неделю вылазка. Или через две. Посему, мужчина и сам-то не особо шёл на контакт. Вечно раздражённая, уставшая Энн ему абсолютно не нравилась. Сейчас девушке даже начинало казаться, что их так много прошедшая дружба сходит на нет. Можно даже сказать, Антуанетта за это переживала. Единственный проверенный временем друг, которого она вот-вот может потерять. Посему, в один из вечеров, не наполненных смыслом, она завалилась без стука в кабинет Смита. О деревянную поверхность стола с соответствующим звуком ударилось дно бутылки. Двух. С вином. — Я надеюсь, ты не против, — тонкие руки уверенно откупорили одну из бутылок. — Я никогда не против, сама знаешь, — мужчина встал, закрыл дверь в кабинет на ключ и достал два прозрачных, идеально чистых стакана. От женского внимания это не скрылось: — О, похоже, ты всё ещё помнишь, как я устроила тебе взбучку за пыль на стаканах, — кривая ухмылка появилась на лице Лоу, и та разлила по стаканам красное полусладкое. Девушка села на диван, на котором уже устроился Эрвин, задумчиво потягивая пойло. Здесь, когда они оставались наедине, ничто не мешало ей. Казалось, что когда они, вот так, ни с того ни с сего собирались со Смитом, ей было позволено всё. Начиная от простых, «ни о чем» разговоров, заканчивая пролитием слез в чистую, едва пахнущую мылом и мужским телом, рубашку. — Знаешь, в какой-то момент мне начало казаться, что мы уже не друзья, — она положила голову ему на плечо, стуча чуть отросшими ноготками по стеклу. — Казалось, что отдаляемся друг от друга. И что нет уже нашего «Эй, мелкая», «Старикан, иди в зад», — она приложилась губами к прозрачной поверхности, втягивая темно-бордовую жидкость. — Вообще-то, не такая у нас и большая разница в возрасте. 7 лет — не разница. По-крайней мере, тогда это не помешало нам попробовать, — приятный, низкий баритон мужчины наполнил комнату, заставляя Энн вспомнить тот месяц.  — И пусть, что это ничего не поменяло, но само осознание того, что мы принадлежали друг другу, заставляло неприятно кривиться моё лицо, — подала голос девушка, вспоминая те времена. — Да, славные были времена, — по комнате разошелся раскатистый смех двух людей. — Смит, — «М?» — Я устала, Смит. — Эрвин вздохнул, понимая, что она так говорит крайне редко. И если говорит, — значит, не врет. — Все мы устали, Эрвин. Я уже устала каждый день батрачить. Батрачить просто за десятерых. Устала, что никто не скажет слов благодарности, когда срастется душой со своим четвероногим товарищем, мной выращенным. Устала от того, что никому не нравится запах свежего сена и бархатного конского носа. Устала падать. Падать и вставать. Вставать без помощи, без протянутых ладоней. Без твоего спасительного: «Эй, чего расселась, малявка?» — послышался тихий вздох, и девушка прикрыла глаза, не подпуская к ним слезы. Пряча их. — Я тоже устал, Энни, — так мягко, по-детски, мог её называть только Эрвин. У неё всегда было ощущение, будто они знают друг друга с рождения. И нет разницы в возрасте, чинах, взглядах на жизнь. Они всегда понимали друг друга «с полпинка». Вино в стаканах кончилось, и мужчина наполнил их вновь. — Устал от того же. Но нам надо терпеть, малявка, слышишь? Нам всем надо терпеть. Как только пройдет следующая вылазка, давай уйдем в запой на неделю? — его лицо озарилось по-детски весёлой улыбкой. — Отличная идея! — они вместе расхохотались. Так, вылакав обе бутылки вина, девушка заметила, как её голова заметно потяжелела. А Смиту будто и вовсе нипочем. Трезв, как стеклышко. — Эрви-ин… — захныкала Энн. — Эрвин, мне Леви нравится. — Спьяну, на дурную голову ляпнула она после очередного взрыва хохота. — Ой, ты опять старую песню завела? Донёс один раз о кровати и всё — мужчина мечты? — раздраженно сказал Смит. — Ты слишком часто во время наших попоек упоминаешь его имя с последующими словами: «Люблюнимагу, нравится, дебил, долбаный коротышка». Ты уж определись, женщина, — мужчина поставил на стол, что стоял рядом, пустой стакан и отобрал у Энн такой же. — Я женщина, мне можно-о… — сонно протянула «женсчина» и потянулась, лежа головой на коленях друга и, по совместительству, начальника. — Иди спать уже, пьянчужка, — он легко поднял её на ноги, открывая дверь. — Ты уже в хламину, завтра не встанешь, — он чуть поморщился от явного запаха алкоголя, что исходил от девушки. — Ну и бука, — она вздохнула и, махнув тому на прощание, вышла за дверь, едва покачиваясь. Было уже поздно, все должны были спать, но шаги в коридоре заметно насторожили хмельную Энн. /Хмельная Энн… Надо запомнить. — прим. Автор/ — Ох, чёрт, — она скрылась за первым же поворотом. Почему-то адреналин подскочил в крови, а голова помутилась ещё больше из-за осознания того, что её могут застукать в таком виде. По всему коридору витал запах сена, конского пота и… Алкоголя? Чертыхнувшись, мужчина продолжил бы и дальше свой путь, но повернулся и заметил Антуанетту, которая изо всех своих пьяных сил пыталась слиться со стеной, но ничего не вышло. Аккерман подошел к закрывшей глаза девушке. — Где ж ты так налакалась-то… — устало вздохнул. — У Эрвина… Смита, — через некоторую паузу сказала Энн, стараясь не смотреть в холодные, как сталь, глаза Капрала. Раздраженно зыркнув на Лоу, он засунул руки в карманы. — Стой спокойно. И только попробуй мне тут наблевать, я тебя в твоих же массах утоплю и не постесняюсь, — тоном, не терпящим возражений, сказал Леви. Сделав шаг навстречу, он легко поднял её и перекинул на плечо. — Если произойдет хоть какая-то самая мало-мальская реакция твоего организма, я собственноручно придушу тебя, — зачитывая ей проклятия, мужчина нёс свою легкую ношу до комнаты. — И вообще, закусывать надо, когда бухаешь, — девушка лишь смущенно раскраснелась и опустила голову, уткнувшись носиком в спину Капрала. Пахнет… Стиральным порошком, немного потом и терпким чаем. — Вы так вкусно пахнете, Капрал, — пьяный мозг, что ещё тут можно сказать. — Заткнись, малявка, и ничего не придумывай в своей хмельной голове. — Огрызнулся мужчина, крепче стиснув её талию на своем плече. — Все. Дальше сама, — он поставил её на ноги возле двери в комнату. — Ещё раз большое спасибо Вам, сэр, — она кивнула и отдала честь… Левой?! Она что, только что отдала честь левой?! Убейте… Цыкнув, Аккерман развернулся на пятках и четким, чеканящим шагом пошел к своей комнате. Кое-как раздевшись, девушка упала на кровать, зарываясь в одеяло, что казалось ей сейчас самым теплым во всем мире…