Ждала.

      Утро началось с собрания по поводу ближайшей вылазки. Назначив дату, ровно через две недели, главные разошлись. Скоро должны начаться тренировки.       Антуанетта медленно водила пальцами по острию небольшого ножичка. Холодная сталь приветливо поблескивала, отражая кафельные стены туалета в женской казарме. — Пока-пока, — девушка улыбнулась своему отражению в заляпанном зеркале. Лезвие с приятным скрипом срезало прядь угольных волос. Толстая копна упала на плитку, а за ней ещё и ещё…       Закончив уборку и оценив результат, девушка вышла. Тренировки не ждут.       Занятие, на удивление, прошло как нельзя лучше. Садиться верхом, конечно, рано, но с земли Энн чутко следила за юношами и девушками. Никто не упал, все спокойно и крайне смиренно слушали своего тренера. Помнится, никто даже не разговаривал. Конечно, Лоу доложили о том, что скоро намечается вылазка, и она усиленно, как в общем-то и всегда, работала над списком припасов, так как сама поехать не сможет.       На дворе ярко сияло солнце, даря свои тёплые лучи земле. Немногочисленные одуванчики и цветы клевера жадно впитывали энергию, тянулись как можно выше. Энн сидела на старенькой лавочке во внутреннем дворике корпуса и чиркала карандашом по бумаге списки. Списки лошадей, людей, припасов. А мысли были заняты совсем другим.       Девушка провела пальцем по нижней губе, будто до сих пор ощущая вкус мужских уст. Чуть терпкий, вяжущий, с неуловимой ноткой свежего мёда. В голове стоял звук ровного дыхания Капрала и красота ночного неба, едва уловимый запах чая. Определенно чёрного. Другой он просто не пьёт. И ощущение сильных рук, которые мягко уперлись в зеленую траву возле ее талии.       «Ох… Опять не туда несет. На чём я остановилась? Ах, да… Люди», — мысли роились в голове Энн. Конечно, как и почти любая девушка, оказавшаяся в подобной ситуации, она не могла думать ни о чём, кроме этого.       Безусловно, хотелось почувствовать это вновь. Это никто даже и не отрицает. Кроме самого виновника происшествия, конечно же. Но, в тоже время, Энн понимала, что стоит забыть об этом. Зачем вспоминать то, что никогда больше не произойдет? Тем более, что сам мужчина дал ясно понять, что повторять это не горит желанием. — Какого черта ты опять сидишь тут и морозишься, глупая девчонка? — Вспомнишь лучик вот и солнце? Кажется, так это называется? — Я не «морожусь», — ей было уже плевать. Да, было. Да, приятно. Да, хочется ещё. Но она, как и любой грамотный, здравомыслящий человек старалась об этом не думать. В своей голове она повесила на данное событие ярлычок «секретно». — Я составляю списки продовольствия, припасов, корма, а потом отдам этот список Ханджи, она будет дополнять его необходимыми медикаментами, а следом Вам, Капрал, — она закончила этот длинный, несвязный диалог с самой собой. Карандаш, которым девушка писала, будто сам вычерчивал в самом уголке чуть желтой бумаги маленькую звёздочку, луну и чьи-то, явно женские, губы. А Энн даже не заметила, как это произошло. Мужчина мягко сел рядом, косясь на странноватый, кривой рисунок. Почему-то, в душе /дУше или душЕ???? — прим.автор/ ему было стыдно за то, что он наделал. Не то, чтобы это был прям «СТЫД», но неприятное ощущение, разрастающееся где-то в глубине сердца, не давало мужчине покоя. — Прости. Мне не стоило этого делать. — Вот это поворот. Девушка удивленно посмотрела на Аккермана. — Правда, мне стоило сказать тебе это раньше. И хоть я и никогда не пойму, то, что ты сейчас чувствуешь, мне неприятно, что так получилось. Ещё раз прости. — Он резко встал, помрачнев прямо на глазах. Энн грустно улыбнулась. Никогда этот человек не открывался ей, хотя обычно ее использовали как «жилетку-для-поплакушек». — Я думаю, тебе стоит забыть то, что было. Будем просто друзьями, или как вы там это называете. Приятелями.- Удар под дых. «Если больно — шире улыбайся». Она всегда следовала этому правилу. Девушка встала, немного наклонив голову. — Конечно, приятель-Капрал.- В голосе боль, обида, и дикая, просто жутко сконцентрированная ирония. Ложка мёда, в бочке дёгтя. — Держите. Сначала заполните вы, потом я передам Ханджи.- Она сухо всунула листок со списком и не стертым «рисунком» мужчине в руки. Вылазка. Так быстро прошли две недели. На удивление, Антуанетта успела подготовить по-максимуму как лошадей, так и новых всадников. Энн нервно выдохнула, ощутив на плече сильную, мужскую руку. Смит спокойно, немного холодно смотрел на неё. Он знал, какой для неё это шок, и как ему будет потом больно смотреть на ее слезы. С Капралом она и правда сдружилась. Нет, не так как с Эрвином, конечно, но ощутимо. Кто-то из солдат даже пустил слушок о том, что за их дружескими улыбками днём, скрываются крайне неприличные вещи ночью. /ЕСЛИ ВЫ ПОНИМАЕТЕ, О ЧЕМ Я -прим. бешеный автор/ Сегодня Капрал выезжал на ее кобыле. Так самой Энн было спокойнее. Она всегда выручит его, всегда поможет. Она крайне адекватна, всегда управляема, и, несмотря на буйный характер, очень привыкла к мужчине. Конечно, девушка знала, случись что с Леви, лошадь тут же примчит к хозяйке, оповещая ее об этом. Хорошо лошадь, определенно. Правда, учитывая свой рост, мужчина смотрела на кобыле как… Ребёнок (ПРАСТИТИ Я ДОЛЖЕН БЫЛ С ЭТОГО УГАРНУТЬ) Врата Марии медленно открылись, Эрвин сказал какую-то речь, что-то скомандовал, что Энн благополучно пропустила мимо ушей. Ей поставили задачу — держаться близ Эрвина и Леви, и она будет делать именно так и никак иначе. Лошади и люди быстро рассыпались по периметру, оставляя во главе троицу, к которой добавились ещё Ханджи и Пиксис. Титанов не было, на удивление. В первый день без жертв. Был объявлен привал на ночь. Девушка лично расседлала, напоила и накормила всех лошадей, проверила всех на «сохранность». Конечно же, идеальная точность, выработанная годами в общении с этими животными, всегда поражала отца девушки. Он всегда думал, что его прекрасная Энни, такая хрупкая девочка будет учить детишек, а не рубить титанов. Хотя она и не рубит титанов, а скорее следит за ними, но и детишек она не обучает. Эрвин мягко окликнул подругу. — Подожди, старикан, я уже почти закончила, не видишь что ли.- Нервно ворчала Лоу. Ей всегда не нравилось, когда ее отвечают от работы. Помешанная. Приговорив вместе с ученой бутылочку припасенного винца, девушки легли спать. Спалось сладко, до одного момента. — Что там, черт возьми, происходит.? — Сонное лицо тупо выглянуло из-за дерева, смотря на лошадей. Вроде все нормально, кроме… — Боже, малышка, что случилось…? — Девушка быстро подбежала к своей соловушке. Бинта громко хрюкала, тянулась, пыталась почесать пузо, лечь. Все сразу стало понятно. Очевидно — колики. — Стресс у тебя, моя маленькая? Все хорошо, давай прогуляемся, разомнем тебя. — Быстро накинув на лошадь недоуздок, девушка, даже не успев накинуть что-нибудь сверху легкой ночнушки-рубашки, быстро зашагала вдаль от лагеря, где все спали. Не хватало ещё кого-нибудь разбудить. Несмотря на то, что было начало октября, было тепло, но недостаточно, чтобы ходить босой в одной ночнушке ночью. Но Антуанетта не образа внимания на холод. Главное — помочь любимице. /мне кажется, или это одержимость? — прим.автор/ Руки уже болели от постоянного массирования живота, распухшего так невовремя. Конечно, Би стало легче, но оставлять ее в таком состоянии все ещё опасно. — Совсем уже рехнулась со своими конями.- Над ухом зазвучал знакомый голос, а на плечи легла уже почти родная кожанка легиона. — У неё, колики. Я же не могу оставить ее умирать.- /животинка просто реально умирает, если ей не помочь. Причём умирает в муках, в течении суток — прим. автор/ Короткие, немного неровные волосы, были взъерошены, под глазами залегли синяки. Казалось, она фантом, который вот-вот исчезнет. У вас когда-нибудь было чувство, будто вы делаете, что-то не так? У меня оно давно. Я помню, как последний раз держал ее в объятьях. Хотелось ещё, но она такая… Маленькая, невинная, нежная, ранимая, жуткая заноза, не моя. Собственник. Собственник до потери пульса. До боли в сердце, до мурашек по коже — собственник. — Дура.- Угрюмо посмотрел на неё. Хотя, а когда было иначе? Босые ножки продолжали шагать по сухой, холодной траве. Никогда. Она никогда не изменится. Никогда не перестанет засиживаться до поздно у очередного жеребёнка. Никогда не пройдёт мимо кота на улице, не погладив его. Никогда не сможет промолчать, издевательства над очередной собакой. Всю жизнь будет подкармливать птиц зимой. Всегда будет младшая сестра, а не тренер, старший по чину. Никогда. Всегда такая родная, домашняя, жутко добрая, больная на всю голову, со своими выкрутасами и мятным запахом волос. Никогда не изменится. Думая об этом, сердце каждый раз начинало биться с утроенной силой, дыхание учащалось, а улыбка сама расплывалась на фарфоровом лице. Тяжело вздохнул. — Я могу как-то тебе помочь? — Звучит как угроза. — Да. Походи с ней пару минут, я сбегаю хотя бы на ноги что-нибудь накину.- Глупо улыбнулась. Аккерман словно удрученно выполнял просьбу девушки, вышагивая все новые и новые десятки метров рядом с желтой лошадью. — Что же тебя так угораздило-то. Поправляйся, завтра выйдем немного позже. Я не хочу, чтобы она расстраивалась, если тебе будет плохо.- Пропустив эти слова в самое сердце, но не подав и виду, Энн бодро подошла с кружкой терпкого, чёрного чая без сахара. Как и любит Аккерман. —  Спасибо, что приглядел за ней. Я очень тебе благодарна. — Лоу заменила мужчину на его посту. Было видно, что девушку что-то беспокоит, но она явно не знала, как все это рассказать и описать. Луна казалась светлее за стенами. Воздух чище, абсолютно тихая, забытая всеми местность. Поля, леса, реки, озера. Все это во власти огромных человекоподобных машин для убийства. Рядом с Капралом девушку это абсолютно не волновало. Вообще, она достаточно сентиментальна и ранима. Хоть и прошло уже некоторое время, с поцелуя, признания, отторжения, но град слез все ещё продолжает литься из ее глаз. Так хотелось взять его за руку, обнять, сказать большое «спасибо», и исчезнуть. Не хотелось больше себя мучать. — Я не пишу тебе, не ищу повода. Не пытаюсь связаться с тобой. Мне хватает этого холода. — Она будто разговаривала сама с собой, хотя прекрасно знала, что он слушает. — Это не я, а сердце мое скулит. Заставляет чувствовать себя живой. Тут закон такой, быть бесчувственной, быть пустой. Прости, я не забыла. Раньше радовалась, смеялась тебе. Сейчас я больше плачу, и грущу. У меня накопилось там, в душе. Если бы ты только ощутил, как рушатся в моем мире мои стены! Не беспокойся, я тебя никогда не забуду. — Так как девушка заметила, что лошади стало уже гораздо лучше, Энн решила отвести ее обратно. Ночь близилась к концу, она хотела, чтобы Би отдохнула. Не то, чтобы слова девушки засели у Капрала в голове. А хотя… Да кого он обманывает. Точно. Абсолютно. Надолго. Затронуло до глубины души, до самых тонких ее струн. Заставило сердце биться чаще. Казалось, даже каменное, всегда надменное лицо дрогнуло в доселе неизвестной эмоции. Хотелось остановить, поймать, прижать, просто стоять, ощущая в руках тонкую, слишком худая спинку, чувствовать под пальцами рёбра, дрожащие от всхлипов. Ощущать такой родной запах мяты. — Спасибо за помощь ещё раз. Я опять у тебя в долгу. — Она вернулась, протянув Капралу его кожанку. Куртка с шелестом упала на холодную землю, кружка с недопитым чаем звонко звякнула о камень. Родное. Мое. Руки привычно нашли своё место, расположившись на лопатках, так легко ощущаемых под тонкой кожей, легкой тканью ночнушки. Прижал. Настолько сильно, насколько позволяло ее все ещё немного ноющее ребро. Девушка мягко положила голову на мужское плечо, сомкнув руки за его спиной. Так хорошо. Тепло. Так, как должно быть.