Ангст — сильные переживания, физические, но чаще духовные страдания персонажа, в фанфике присутствуют депрессивные мотивы и какие-то драматические события.
«Ужасное преступление, совершенное на главной площади Токио, унесло жизнь великого героя! Надежду и опору всей страны. Сейчас в зале суда ведется расследование, результат которого станет последней точкой в этой ужасной и жестокой трагедии!» Прохожий останавливается, словно громом пораженный, смотрит на экран телевизора и сильнее тянет веревки капюшона вниз, скрывая свое лицо. — Эх… опять слушание идет! Вот ведь черти! Такой славный герой погиб… — донесся голос спереди. — И не говори. Скоты! Всех бы поразгонял! Да куда уж мне, старику. Жаль, очень жаль парня, — второй голос был более низким и хриплым. — Ах! Беда нас поджидает! — Тодороки двигается вперед и переходит на скоростной шаг, пытаясь убежать от этих назойливых голосов. Да что они знают! Да как они смеют! Они не видели всего!***
— Кацуки Бакуго, что вы можете сказать в свое оправдание? Может быть, последнее слово перед приговором? — размеренный и ровный голос судьи напрягал Кацуки сильнее любой давящей тишины. Он смотрел на все пустым взглядом, и ничего не будоражило в нем светлых эмоций. Подрывник больше не видел смысла в выражении эмоций. Зачем ему чувствовать все радости жизни без него? — Вы будете говорить? — Кацуки резко посмотрел на судью и не сразу понял, что он встал. — Д-да, — ответ получился сдавленным и хриплым — нервы! — Я повторюсь: я не убивал его! Я готов повторить это множество раз! Не убивал, не убивал, не убивал… — Кацуки замолк, что-то прокручивая. — Более того, я пытался спасти его от удара, закрыть этого придурка собой! Я… — Бакуго прикусывает себе язык, чтобы не сорваться и не зарыть себя еще глубже в землю. Хотя… куда глубже? — Мы все видим неопровержимые доказательства вашей виновности! Вы хотите уйти от ответственности? — иронично ответила судья. — Ебал я вашу ответственность! — Бакуго начинал закипать, — С чего это я должен был убить его, когда бросился спасать его задницу от удара? Откуда я мог знать, что этот ублюдок обхитрил меня! Я сам… Мне самому от этого хуево. Этот блядский задрот никогда не представлял насколько дорог для меня! А вы хотите упечь меня за решетку как козла отпущения. Вы ебанулись?! Серьезно? Вам нужна сенсация, да? Герой убил героя! Ебать, вот так новость! Заголовки так и пестрят подобными названиями! — Кацуки умолкает на передышку и снова продолжает, — Я лично каждого репортера угондошу, за подобные заголовки и статьи! Ясно?! — Кацуки Бакуго, достаточно. Прошу вас прек… — Завали ебало, я сказал! Я не закончил! — завопил Кацуки, взрывая стол в щепки; присяжные повскакивали с мест. — Да как не стыдно! — Под цепь его! — Кошмар! Он дикарь, дикарь! Ей-богу, кому мы вверили свои жизни! — Прошу порядка в зале суда! — по помещению разнесся звук молотка, — Итак, Кацуки Бакуго является виновным в смерти великого героя — Изуку Мидории! Суд окончен. Присяжные спешно зааплодировали, гневно смотря на подрывника. Кацуки не обращал внимания на этот цирк, его волновало совсем другое. И этим людям никогда не узнать истины, и никогда не понять его волнений. Бакуго рвал и метал в камере все, что только можно было. Его рев разносился по всему зданию, заставляя стены дрожать. — Почему эта хуйня произошла именно с нами?! — зло зашипел Каччан, прикрыв лицо рукой. — Такова судьба, — послышалось по другую сторону решетки; Бакуго с ненавистью смотрел на стоящего перед ним. — Двумордый… Сука… Какого хуя ты тут забыл? Пришел позлорадствовать?! Блядь продажная! — Кацуки понесся было к нему, но решетка не пускала дальше, — Тск… дерьмо. — Ну-ну, Каччан, не надо быть таким грубым! — Сукин сын! Ты сейчас должен быть тут! — Неа, тут как раз таки должен быть ты. — Мы же оба знаем, кто виновен в его смерти! Почему ты лжешь?! Сука! Почему?! — Потому что. Тебе не почувствовать всей важности титула героя номер один, Бакуго. Думаешь, разок-второй выебал Изуку и все? Ты на вершине? Не-е-ет. — Поэтому ты решил его убить?! Чертов ублюдок! — Мы все знаем, что убил его именно ты. — Но ведь мы оба были под воздействием причуды! — орал Кацуки, тараня кулаками решетку. — В этом и фишка, — прошептал в лицо подрывника Тодороки, — Только мы втроем. Упс, прости, уже вдвоем. Бакуго схватил Шото за грудки, припечатав лицом к решетке. Половинчатый активировал одну из причуд и приморозил руки подрывника, но этого хватило ненадолго. — Надеюсь, что для тебя эта казнь будет мучительной, — уходя, бросил Шото. Бакуго оторопел. Какая казнь? Его казнят! Твою мать, да эта мразь решила раз и навсегда закрыть ему рот! Сначала Деку, а теперь он. А все ради чего? — Продажная тварь! Бакуго провел руками по волосам, смотря в потолок. Свет слепил глаза, стремительно наполняющиеся слезами. Он один во всем мире, где никто ему не друг и не товарищ. Бакуго плакал, продолжая стоять в таком положении, слезы обжигающим водопадом текли по щекам, горло сводило судорогой. Подрывник завыл, упав на колени и разбивая руки в кровь, тараня холодный бездушный бетон.У Бакуго больше нет выбора.
***
— На выход! — приказным тоном велел полицейский, отворив дверь, но ни ответа, ни шороха не последовало. Заглянув внутрь, страж порядка остановился, достав платок и приложив ко рту. — О… Господи! На полу лежало бездыханное тело Кацуки Бакуго.