Когда грянул гром

Впервые гром грянул вместе с внезапно распахнутой дверью покоев Сольвейг. В тот день ветер бушевал сильнее обычного, а голубое небо в один момент оказалось затянуто почти черными тучами. Игравшая в саду Сольвейг услышала яростные раскаты грома и не менее устрашающие молнии, что змеями раскидывались по небесному полотну. Гнев ощущался повсюду в воздухе, он буквально душил, давил на легкие. Что-то не так. Сольвейг не могла и пошевелиться, застыв в самом сердце чудесного сада, раскинутого в асгардском дворце. Даже он менял свой вид под чьим-то замыслом или эмоциями, как решила богиня. И оказалась права. Коронованный наследник престола — громовержец Тор успел разнести высочайшие деревья сада в щепки, буквально испепелив их до корня. Возможно, он вынес бы еще чего-нибудь, да хоть половину своего мира, но не успел. — Ваше Высочество, что-то случилось? Голос за спиной показался ничуть не тише грома. В следующую секунду, когда Тор повернулся к ней, в Асгарде разбушевалась самая настоящая буря. Точно такая же, как и в душе наследного принца. Сольвейг попятилась назад, пока не набрела на фонтан. Все вокруг будто было создано из шума, а крик маленькой богини совсем не вписывался в эту странную гармонию. Промокшая под проливным дождем, девушка вздрогнула не от холода, а от внезапной боли, сковавшей плечи. Тор сжимал ее с таким гневом, прикладывая столько усилий, что, верно, она бы уже давно лишилась рук. И чем сильнее громовержец давил на хрупкие плечи, тем яростнее бушевала гроза над их головами. Сольвейг вполне могла управлять природными силами, но о какой утренней заре идет речь, когда буря вступила в свои владения или даже в когда-то бывший полдень. Смех. Смех, срывающийся на истерический, безумный, неконтролируемый. — Что-то случилось? — Принц вновь расхохотался, — о да, еще как случилось! Больно, слишком больно. Маленькая богиня прошипела и пронзительно вскрикнула от нахлынувшей муки. — Ваше Высочество, прошу, отпустите, мне больно! И вместе с оглушительным раскатом грома, боль ушла, как и сам разгневанный Тор. Промокшая Сольвейг лишь упала на каменную плиту, в исступлении взирая на удалившийся силуэт громовержца. Тишина длилась недолго: новый раскат грома и голос отца — бога Фрейра, нарушили эту самую тишь. Сольвейг не слышала и не слушала. Вокруг звенел лишь шум ливня, а где-то в плечах отдавало жгучей болью и тяжестью сильных рук Тора.