Шиворот-навыворот

Процесс «зализывания ран» протекал не так быстро, как хотелось. Вообще носители Пламени чаще всего крепче, чем обычные люди, а уж если лечиться с помощью Солнца… Проблема Аркобалено заключалась в том, что Реборн, во-первых, пострадал серьёзнее всех, а во-вторых, в том, что Реборн был высокомерным засранцем, никого в жизни, кроме себя, не лечившим. Проблему мог решить Верде, но тут уж против были все остальные – безумному учёному не слишком-то доверяли. Впрочем, не только ему. Как только опасность миновала, вроде бы слаженная команда моментально распалась. Тсуна предполагал, что выходка Шахматноголового и его собственное, судя по реакции, неожиданное преображение напомнили Аркобалено о том, что, кроме самого себя, доверять нельзя никому. Не очень удачно. Напряжение в небольшом домике в горах, выбранном когда-то Кавахирой для Тсуны, не давало даже дышать полной грудью. Савада ворчал про любителей делать шаг вперёд и отступать на два. Данное шаману обещание давило на него, требовало принять ответственность, действовать. Оставался только вопрос, с кого начать. Казалось бы, легче всего должно было быть со Скаллом – единственным, с кем у Тсуны сложились относительно доверительные отношения. Но не стоило забывать, что каким бы человеком ни казался каскадёр, он был Облаком. После увиденного вряд ли Скалл так легко подпустит к себе Тсуну. Не зря же Хибари Кёя был последним, кого Савада принял как Хранителя, и то не был уверен в нём до самого конца. То же самое можно было сказать о Тумане. С Вайпером у них вообще отношения не сложились с первой встречи. Антипатию иллюзиониста тогда заметил бы даже слепой, не то что ученик шамана с гиперинтуицией. Коллонелло не доверял Небесам, и начать с него было бы неверным шагом. Доверие Дождя предстояло завоевывать долго. Так что оставалось только три кандидата, и ни с одним из них не могло быть легко. Проблема была ещё и в том, что контакт со своими первыми Хранителями Савада не налаживал сам – ему их подобрала Вонгола, и всем Хранителям Тсуну представил Реборн. Заинтересовал, прорекламировал будущего Десятого с нужной позиции, сделал так, чтобы у них появились общие интересы. Да, потом были совместные испытания, была дружба и поддержка, но всё это не было заслугой Тсуны. А, уже попав в прошлое, Тсунаёши больше времени отдавал на собственное развитие, меньше – на тонкости межличностного общения. Так что он совершенно не имел представления, с чего начинать, и тут, пожалуй, не могла помочь ни интуиция, ни Пустышка. А время, отпущенное Кавахирой, истекало. Тсуна чувствовал, как сыплются песчинки секунд и как сильнее начинает печь в груди Пламя, не терпящее тех, кто нарушает своё слово. И он решился. В конце концов, если тебе предстоит сложный выбор, стоит сразу начать с худшего, чтобы остальное казалось после такого ерундой, не стоящей переживаний. Савада постучал в дверь, ответа не дождался, кивнул сам себе и плечом толкнул от себя, сделав вид, что не заметил закрытый изнутри замок. Увернулся от пущенной в голову пули и фыркнул: – Я тоже рад тебя видеть, Реборн. – Какого чёрта ты здесь забыл, Савада? Тсуна оценил взглядом пистолет, направленный в лицо, и участливо спросил: – Тебе разве можно совершать резкие движения? – Когда в комнату вламываются посторонние, мне можно всё, – чёрные глаза киллера обещали муки ада. – Застрелить за наглость и избавиться от трупа – тоже. Не думаю, что даже Шахматноголовый будет предъявлять претензии. «Наивный», – подумал Тсуна одновременно с Пустышкой. Правда, о разном. – Отлично, – преувеличенно обрадовался Савада. – Тогда я хочу напомнить о твоём обещании. – Моём обещании? – вскинул бровь Реборн. Тсуна насмешливо улыбнулся, мысленно поздравляя себя с ещё одним шагом к званию самого извращённого самоубийцы. – Когда Шахматноголовый рассказал мне о своём плане, я был против того, чтобы он привлекал вас. По своим причинам. Я полагал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Он переубедил меня, но после прошлой миссии я всерьёз сомневаюсь, что ему нужны вы. Не могут же сильнейшие наёмники в действительности попасть в такую бездарную ловушку? По мере того, как Тсуна объяснял свою позицию, лицо Реборна становилось всё более безмятежным – жуткое зрелище – и только в чёрных глазах замелькали отблески Пламени, свидетельствовавшие, что киллер слушает внимательно и что услышанное ему не нравится. Под конец речи Реборн молча взял в дополнение к пистолету ещё один и спокойно спросил: – Тренировочный зал? «Так просто?» На самом деле нет, не просто. В следующие несколько часов Тсунаёши уворачивался, атаковал, совершал безумные кульбиты и вообще с ностальгией вспоминал своё детство. С поправкой на то, что сейчас он был сильнее, опытнее и пользовался гиперинтуицией, а Реборн ещё не был монстром, против которого не рискнули бы, наверно, лишний раз выходить и Вендиче. Зато раньше Реборн явно не пытался его убить, хотя тринадцатилетний Савада ни за что бы в это не поверил. Тсуне не нужна была сокрушительная и безоговорочная победа – киллер ни за что бы не признал его в таком случае, даже если сам не делал скидку на свои раны, да и Савада давно избавился от необходимости кому-то что-то доказывать. Исключением был Кавахира, но там вопрос стоял о судьбах мира. Однако если Реборн не дурак, то и сам сумеет оценить опыт и способности Тсунаёши и придёт к правильному выводу. – Да вы охренели оба! – вломился в зал Коллонелло. – Хотите дом развалить? Вслед за ним влетел Верде: – Какого чёрта, Реборн! Вся работа насмарку, хочешь вообще без рук остаться? Скажи сразу, и я больше никогда не буду переводить на тебя препараты. Они нужны мне для экспериментов, а не для лечения неблагодарных идиотов! – Не лезь! – рявкнул раздраконенный киллер. Савада хмыкнул и навстречу очередной несущейся пуле послал волну Пламени. Жар обдал их, заставляя всех присутствующих Аркобалено инстинктивно защищаться собственным Пламенем. Вот только в посланной Тсунаёши волне не было агрессии. Только Гармония, исподволь пробиравшаяся сквозь щиты. Она лишь краешком задела нахмурившегося Коллонелло и заинтересованно склонившего голову Верде, зато на Реборна пришлась большая часть энергии. Тсуна ощутил чужую злость и сопротивление. «Не выйдет!» – будто говорило взметнувшееся Пламя Солнца наглецу, попытавшемуся его подчинить. Вот только Савада и не собирался подчинять. Сделав шаг, чтобы уклониться от пули Реборна, Тсуна склонил голову набок, идеально копируя манеру Шахматноголового, и спросил: – Я возместил ущерб? – Что? – казалось, такого не ожидал никто. – Я возместил ущерб, причинённый здоровью твоего пациента, Верде? – расшифровал свой вопрос Тсуна, переведя взгляд на учёного. – Я не его пациент! – Мне нужно проверить! – одновременно. Тсуна лукаво усмехнулся. Он был уверен, что Реборну не уйти от пылающего энтузиазмом учёного. К тому же, к нотациям Верде почему-то решительно присоединился со своими подколками Коллонелло. То ли действительно по-своему волновался, что на следующей миссии может оказаться с напарником, ставшим обузой, то ли просто собирался получить свою порцию развлечений, насмешничая над своим главным соперником. И чтобы у Реборна совсем не осталось возможности избежать осмотра, Тсуна кивнул: – Результат меня удовлетворил, – показывая, что тренировка окончена. – Зато меня – нет. Савада, не смей сбегать! Тсуна усмехнулся, неторопливо направляясь к выходу. – Я узнал, что хотел, но если тебе обязательно нужно попытаться выйти победителем, можешь попросить меня о реванше. Только после проверки Верде. Хочу быть уверен, что дерусь с дееспособным противником. Поднимающемуся к себе Тсуне грела душу мысль, что если не Кавахиру, так хоть Аркобалено у него есть шансы обыграть.