До дрожи по коже

      — Эй, — Маринетт с трудом вырвалась из мертвой хватки горничной её новоиспечённого папочки. Она брезгливо поморщилась, стоило этой мысли ударить по голове. Мерзко называть отцом человека, которого ни разу не видел в лицо. Звание «папа» нужно заслужить. — А можно нежнее?       Мари недовольно посмотрела на девушку, на что та пожала плечами. Хмыкнув, словно думая над ответом, она выпалила:       — Месье Агрест не любит нежно, — она лукаво улыбнулась, прошептав прямо в ухо брюнетки: — Если ты понимаешь, о чем я.       От ее вкрадчивого шёпота Дюпен-Чен вздрогнула. Осознание пришло резко. Все, начиная с директора, заканчивая горничной давали ей многозначительные намеки насчёт холостого отца. А она что? Она даже не уделяла этому достойного внимания, а зря…       И вот теперь, когда она в полной мере осознала всю безысходность положения, слишком поздно что-то менять. Предпринимать действия нужно было раньше. Но все произошло так неожиданно.       Оказывается, папочка недоделанный заинтересовался ей ещё неделю назад. Однако ей об этом сообщили только вчера. Почему? Они по закону и элементарным нормам морали обязаны были сказать ей сразу же!       Полностью погрузившись в свои размышления, Мари и не заметила, как они с сопровождающей оказались возле большой резной двери. От догадки, что это кабинет папочки, у нее во рту пересохло. Момент истины. Он застал ее врасплох, как бы она не откладывала эту встречу.       Что ж. Она перевела дыхание, уверенно сделав шаг вперёд.       — Так не терпится встретиться с папочкой? — колко поинтересовалась девушка, хихикая, будто полоумная. Маринетт вскинула бровь, не понимая причину такого веселья. — Месье Агрест не любит, когда его беспокоят. В доме везде стоят камеры наблюдения, поэтому он сейчас видит, что мы стоим возле двери. Нужно ждать, пока месье Агрест пригласит нас войти.       От удивления Дюпен-Чен поперхнулась воздухом. Ничего себе, какой важный. Крутой такой весь из себя. Очуметь можно. Она открывала и закрывала рот, просто не находя нужного слова.       Затем она сжала руки в кулаки, отчего внутри зародилась уверенность в своих поступках. То, что сейчас она хочет войти без стука, казалось самым правильным. В конце концов, он тот, кто вырвал её из привычного образа жизни.       Тот, из-за которого в одночасье рухнули все ее совместные планы с подругами. И идея вызвать у него раздражение казалась безумно привлекательной. К тому же, это малое, чем бы она могла ему насолить. В голове у нее крутились ох какие планы…       Напоследок бросив самоуверенный взгляд на горничную, Маринетт распахнула дверь.       — Ты как посмела?! — ошарашенно спросила она, схватившись за сердце, словно у нее инфаркт.       В ответ Дюпен-Чен невинно пожала плечами, пародируя её. Затем, натянув обворожительную улыбку, она повернулась. Сердце застучало где-то на уровне желудка. Полумрак. Единственным источником света в комнате была настольная лампа. Не видно ни черта, кроме очертаний массивного стола и большого кресла, на котором гордо возвышалась чья-то фигура. Решимость. Она куда-то испарилась, уступая место страху. Всепоглощающему страху.       Дверь за спиной девушки захлопнулась. До боли. До боли прикусила губу, чтобы не разрыдаться. Прямо здесь. Перед ним. Она учащенно задышала, не зная, куда смотреть. Но её любопытный взгляд сам прильнул к силуэту в кресле.       Она не видела его, но чувствовала пристальный взгляд кожей. Она невольно попятилась, когда он встал с кресла. Теперь она могла отметить его статность, ширину плеч и общую красоту фигуры. Внимание. Несмотря ни на что оно зациклилось не на этом. Он приближался к ней медленными, но уверенными шагами.       Его движения напоминали ей хищника. Осторожные и бесшумные. Но тем не менее очень опасные. И с каждым шагом эта опасность возрастает. Внезапно он остановился в нескольких метрах от нее. Повернулся боком. Что он задумал? Ответ не заставил себя долго ждать.       Прежде чем эта догадка успела пронестись в ее голове, парень одним шагом сократил расстояние между ними. Резко. Настолько, что она хотела отойти на шаг назад, но её ноги заплелись. Зажмурив глаза, она представила, как ее спина поцелуется с полом, но… мужская рука обхватила её за талию. Притянув к себе, он не дал ей упасть.       — С-спасибо, — заикаясь, сказала Маринетт.       Скинув его ладонь со своей талии, она нервно передернула плечами. Что ей делать? Она покачала головой, полностью погрузившись в обречённость данной ситуации. Адриан раздраженно цокнул. Он определенно ожидал не этого. Ему к черту не сдались её благодарности.       — Вино? — он протянул бокал.       За приветливой улыбкой скрыл разочарование. Разочарование в себе. Уязвленное самолюбие дало знать о себе, кольнув где-то в сердце. Любая девушка мечтает оказаться на ее месте. Стар. Неужели, он стареет? Нет-нет, это глупо. Он усмехнулся этой мысли, понимая, что эта девчонка всего лишь играет. Строит из себя невинность. Ему двадцать четыре и он в расцвете сил. А значит, Маринетт Дюпен-Чен не устоит перед ним. Он сломит её.       — Не откажусь, — просто кинула Мари, приняв бокал. Поднеся его к губам, она собиралась отпить напиток, но… остановилась, почуяв странный аромат, — Это точно вино?       Агрест не ответил, выжидающе следя за ее действиями. Переборов свои сомнения, она сделала глоток. Тепло согревало тело, но не сердце. Сердце, которое было разбито на тысячу осколков. Эти осколки резали изнутри. Больно. Маринетт будет скучать по девчонками. Нет, уже скучает. Они — её все. Она причмокнула губами, пробуя остатки вина на губах. Она совершенно в этом не разбиралась, но, кажется, это дорогое французское вино. Как-то раз лет в десять ей удалось попробовать вино. Это было в канун Рождества. Пока родители отвернулись. Обнимаясь, они смотрели какую-то мелодраму.       Дюпен-Чен подумалось, что она мазохистка. Почему она сейчас думает на эти темы? При нем… Нет. Она гордо вскинула подбородок, заглянув в его насмешливые глаза. Она не позволит себе слабость при нем. Она покажет ему, с кем он связался. Пусть. Пусть знает, что и она умеет играть.       — Испорченная девчонка, — усмехнулся он, запустив пальцы в шевелюру. Она вопросительно вскинула бровь, — В это вино добавлен быстродействующий возбудитель.       Мари аж поперхнулась. Какого… он ее спаивает?!       — Будешь допивать?       Он продолжал свое веселье. Продолжал издеваться над ней. Брюнетке пришлось приложить немало усилий, чтобы тотчас не исчезнуть из этого кабинета. Рядом с ним ей не по себе.       — Значит, нет? — он театрально ахнул, забрав, нет, буквально выхватив бокал из ее рук. Поставив его на письменный стол, он плюхнулся в кресло.       — Почему здесь так мрачно? — словно невзначай спросила она, оглянувшись.       Шторы задернуты, не позволяя свету луны проникнуть в помещение. Да и мебель с декором, похоже, выполнены в темных оттенках. Она иначе представляла себе кабинет молодого бизнесмена. А эта комната угнетает её, и наталкивает на одну интересную мысль. «Интересно, — она потупила взгляд, размышляя о своем, — а он здесь… с девушками время проводит? Боже! — поймав себя на этой мысли, она смутилась. — Не думай об этом, не думай об этом!»       Но не думать об этом было нельзя. Атмосфера действительно интимная. Мало ли, какие у этих бизнесменов заморочки… Но они здесь. Мужчина и женщина. Мари порывисто вздохнула, почти всхлипнув. Господи, о чем она думает?.. Ей было горько это признавать, но он прав. Она просто испорченная девчонка. Через край.       — Что ж, детка. Перейдем к делу, — он лукаво улыбнулся. Улыбка. Маринетт нутром чувствовала, что она не предвещает ничего хорошего.