Глава 12
26 октября 2018 г. в 13:36
Ляиф, стиснув зубы, ринулся в центр событий. В том, что там сейчас все кипело и бурлило — он не сомневался. Ну как? Как можно быть настолько глупым, чтобы пойти в старый дом Дюпен-Ченов, бросив все дела, лишь ради того, чтобы увидеть свою бывшую жену? Нино покачал головой, грустно улыбаясь. Кто-кто, а его лучший друг неисправим. Плевал. Плевал он с высокой башни на правила, посылал к черту разум. Он делал то, что считал необходимым. И это делало его счастливым. Счастливым, потому что он не шел на компромиссы. Компромиссы — это зло. Идя на компромиссы, мы делаем то, что нам не нравится. А делание того, что нам не нравится, заставляет почувствовать нас несчастными. А Адриан хотел получить от этой жизни все. Прожить ее на сто и один.
Зависть. Такой тонкой, незаметной струёй растекалась по венам шатена, порождая в глубине души сомнения. Сомнения насчёт того, что пришла пора изменить свою жизнь. Может, хватит постоянно следовать правилам? И, наконец, решиться поступать так, как тебе хочется, а не так, как нужно? О, нет. Уста тронула усмешка — о чем он, рассудительный и воспитанный человек, вообще только думает? Жизнь без правил? Какие глупости! Делать то, что ты хочешь? Разве так можно?!
«Конечно, можно, — всегда отвечал Адриан, говоря эта так уверенно, смотря на Ляифа так понимающе и мудро, что в тот момент ему приходило в голову, что Агрест гораздо старше его в духовном плане. Но это не может быть правдой. Адриан — капризный ребенок, который просто привык получать все, что хочет. Не более. — Это твоя жизнь, мой друг. Ты не обязан делать того, чего не хочешь. Элементарные вещи говорю. А если правило “Делай, что хочешь“, вызывает у тебя такое красочное недоумение, что же ты там себе напредставлял? Что ты за человек, коль подумал об убийствах или ещё чего?..»
Он мог бы ещё долго рассуждать на эту философскую тему, открывая для себя новые истины и приходя к самым неожиданным выводам. Однако дверь, в которую он едва ли не врезался, означала одно — он прибыл на место происшествия. Черт. Как же не хотелось заходить туда. Пусть сами разбираются, не его это дело. Настроение было крайне меланхоличным. Идея упасть без чувств — лишь бы не слышать крики, скандалы, рыдания и прочий калейдоскоп человеческих эмоций — показалась ну очень заманчивой.
Однако. Однако, сожри его собаки, долг зовет. Вздохнул. С такой тяжестью в груди, с такой горечью, он несильно надавил на ручку — дверь распахнулась, и парень беспрепятственно вошёл внутрь. К его космическому удивлению в комнате стояла гробовая тишина — лишь в соседней комнате слышался спокойный, будничный тон. Любопытство. Оно вспыхнуло так неожиданно, что Нино удивился собственной реакции. Подумаешь. Какая ему разница, что там говорит Адриан? Угрожает, наверное. Впрочем, как и всегда.
Он быстро дошел до нужной ему комнату, не присматриваясь к старым вещам, которые остались от прошлых хозяев. Стоило ему войти — дощечка жалобно прогнулась под его весом. Все присутствующие направили свои удивлённые взгляды на него — только блондин, пафосно устроившись на старом, запыленном кресле, продолжал сидеть так, как до его присутствия.
«В своем репертуаре», — мимолётно пролетело у него в мыслях.
— На этом основании я совершенно законно могу посадить тебя за решетку, милая, — Агрест улыбнулся. Так фальшиво, что Нино передёрнуло от отвращения. — Хотел сделать это позже, но зачем медлить? Прямо сейчас сюда мчится полиция, которую, несомненно, заинтересует, на каком основании ты проникла на территорию моего особняка, нанесла смертельное ранение моей горничной, а также похитила мою приемную дочь. И это ещё не всё. На протяжении двух месяцев мои персональные Шерлоки искали доказательства твоей виновности, и нашли много чего интересного.
— Без проблем, сладкий, — в той же манере ответила Мартина, гордо вскинув подбородок. В омутах ее — откровенный вызов. — Я готова принять наказание в полной мере. Ну и? Каков срок моего заключения?
— Это уже решит суд, — продолжая неестественно широко улыбаться, блондин встал с кресла.
У них с бывшей был столь ровный, долгий зрительный контакт, что, казалось, они пытаются убить друг друга глазами. Если раньше это была страсть, то сейчас осталась только взаимная неприязнь. Затем Нино перевел взгляд на Маринетт. Она выглядела измотанной, потерянной и уставшей. «Конечно, — ехидствовал внутренний голос, — сам попробуй за один день пережить столько всего».
Шатен поджал губы — ему стало искренне жаль Мари. Не проронив больше и звука, блондин вышел из комнаты, напоследок сделав жест рукой, означающий, чтобы Нино не спускал с них глаз. Зелёные, бойкие глаза Адриана блестели в тени дома, словно светлячки. Он победил. Как и всегда. Протянул руку, уже собираясь открыть дверь, но она сама распахнулась прямо перед его носом. На пороге показалась неизвестная девчонка. Но самое интересное было то, что Агрест столкнулся с таким неприкрытым осуждением в ее глазах, словно он совершил самый страшный грех на земле.
— Меня зовут Эмилия, — все так же не отрывая от него своего пристального взора, поспешила представиться девушка. — Я подруга Мартины.
Она сделала шаг вперёд, вставая с ним почти вплотную. Дыхание сперло. Что-то в этой девушке было до боли знакомое, даже родственное... Кто она? В нос ударил прекрасный аромат, и блондин, не удержавшись, резко втянул воздух. Она пахнет, как первый летний день.
— И что же ты здесь забыла, Эмилия? — ровный голос, веющий прохладой.
Маска безразличия на лице, и всё бы ничего, если бы ее запах ни сводил его с ума... Не выбивал из колеи и не заставлял поражаться. Да, эта девушка определенно поразила его. Он смотрел на нее, едва скрывая восхищение. Тень падала на ее лицо, но не скрывала красоту. Остро выраженные скулы, тонкие, но на натурально розоватые губы, ровный нос и глаза. Большие, ярко-голубые, смотрящие на него с гневом Преисподней.
— Знаете, месье Агрест, большие деньги не делаются честно, — у Адриана дыхание сперло. На что она намекает? Подозрительно сщурившись, он продолжил слушать. — Я тоже нарыла на вас мно-ого чего интересного. Сдадите Тину, я сдам и вас. И никакие адвокаты не помогут вам, уж поверьте.
Ах. Вот оно что. Высокомерно хмыкнув, он подвинулся, пропуская Эмилию в дом. Ее заявление имело что-то общее с шантажом. И это не могло не раздражать.
— И что же ты на меня нарыла, детка? — без церемоний спросил он.
— Я же сказала, что мно-ого чего интересного, — хитро-хитро протянула она, ловко увиливая от ответа.
А Агрест, нервно облизнув пересохшие губы, раздражённо заметил, что эта выскочка с ним играет. С ним. Играет, черт ее за ногу. Восхищение. Оно испарилось, словно его и не было. Осталась только атмосфера, накаляющаяся с каждой секундой.
— Не смей играть со мной, грязная сучка, — он выплюнул эти слова с презрением и злобой, свойственной лишь ему.
Тотчас веселье Эмилии испарилось. Вскинув подбородок, но уже менее уверенно, она прописчала:
— Ну, например, несколько лет назад вы в тайне играли в казино. И первое время, признаться, вам удивительно везло. Все дело в том, что вы жульничали. Ваш бизнес процветал, и нужны были деньги. Много денег. Мне также известно это казино. Об этом мне рассказал очевидец, ваш бывший приятель. Я неплохо заплатила ему за эту информацию... — Адриан все больше бледнел, пусть лицо по-прежнему не выражало эмоций. А Эми ликовала внутри себя, но снаружи оставалась спокойна. Видел бы этот напыщенный мажор себя со стороны! — А ещё вы...
— Довольно, — сказал, как отрезал. Ухмылка Эмилии лишь стала шире. Значит, теперь она знает, где его слабое место и куда нужно давить. — И что же ты хочешь?
— Каким бы отвратительным человеком вы не были, месье Агрест, — начала она, хихикнув, словно полоумная. Детский задор блеснул в ее глазах. — Вы все равно пытаетесь быть лучше. И это похвально. То, что вы не хотите быть полным моральным уродом. Мне известно то, что вы ваша мать учила вас прощать людей. И... отпускать. Я лично обещаю вам, что эту женщину вы никогда больше не увидеть. Если, конечно, сами того не захотите. Оставьте ее в покое. Даруйте свободу.
Дьявол! Адриан незаметно оскалился — внутри него бушевала злость. Злость на то, что она узнала. Эта девушка узнала о его слабом звене. Нельзя. Нельзя позволить ей манипулировать и шантажировать собой. Нужно немедленно найти способ выкрутиться. Он быстро огляделся по сторонам, будто надеясь отыскать где-нибудь путь к спасению. Рухнули надежды. Придется выкручиваться самому.
Эмили Агрест. Наверное, это единственный человек за всю его жизнь, покрытую мраком, который любил его. Ни власть, ни деньги, который он мог дать, а его самого. Конечно, ведь она его мать. При воспоминании о мисс Агрест у него тепло разливается по телу. Он скучает. Он чертовски скучает по тем дням, которые они проводили вместе. Кажется, жизнь тогда была безоблачной и светлой. И даже если за окном дождь — на душе всегда солнце.
А теперь... Бури, грозы, ураганы — вот что породил внутри Адриана мир, убив его мать. Безжалостно. Жестоко. Она выросла в бедноте, поэтому привыкла полагаться во всем лишь на себя. Даже став женой олигарха, она предпочитала самостоятельно ходить в магазин, химчистку, отводить сына в детский сад...
И вот, однажды, гуляя по парку, Эмили и не заметила, как стемнело. Завернув в какую-то подворотню, дабы быстрее добраться до дома, она сама подписала себе смертный договор. На нее напали. Ограбили, изнасиловали и убили. Её тело нашли в мусорном баке неподалеку. Полностью обнаженная, с перерезанными запястьями.
Адриану было всего лишь тринадцать. Тогда все и началось... Отец послал весь мир, даже собственного сына к чертям, с головой погрузившись в работу. Он не мог думать ни о чем, кроме заработка. Адриан был одинок, как никогда.
Он помотал головой, пытаясь отогнать ненужные мысли, но они продолжали преследовать его, назойливо цепляясь за прошлое.
— Забирай Мартину и убирайся отсюда. — жёстко, сквозь стиснутые зубы, потребовал он.
Его тон. Металлический, не терпящий возражений, заставил Эмилию сделать то, что он сказал. Всего через каких-то жалких пять минут обеих уже не было дома. И не будет, наверное, никогда. Он видел. Видел, как подкашивались ноги бывшей, когда она шла. Видел, как тоскливо она оглядывалась на дом, словно прощаясь с прошлым, которое преследовала ее годами.
Черт. Он вздрогнул, словно опомнившись. Интересно, что же Мартина успела наплести его подопечной? О, наверняка всякие гадости про него. Он не сомневался. Впрочем, если это так, то Марти не была далека от истины. Он ужасен — он это знает. Но в мире, полного ненависти, иначе нельзя. По крайней мере это его оправдание. Оправдание отсутствия всякой добродетели.
Блондин фыркнул. Ни о том он думает. В конце концов, день, которого он так ждёт, уже скоро наступит... Желание его матери, наконец, сбудется. И в этом ему поможет Маринетт...