Prague — Sascha Dikiciyan Freedom Is Ours (No Vocals) — Epic Score Military Metal — Epic Score All the Strength of Hercules — Epic Score
Джокер чихнул. Из рта вырвался пар, он потер ломящее от холода колено и начал растирать плечо. О происходящем старался вообще не думать. Охреневать уже утомился, а заваливать вопросами оказалось некого. Он тут один. Странные пернатые существа его вопли не понимали, и лишь косо посматривали, не давая никаких надежд хоть на какой-нибудь контакт. В принципе, Джокер по этому поводу не расстраивался. Инструментрон отобрали быстрее, чем он успел его настроить. В процессе своими грубыми действиями сломали ему руку и запихнули в эту прозрачную коробку, где он старался не околеть. Неизвестно, где были остальные. Живы ли вообще? Может сидят в таких же коробках и также мерзнут. Уж лучше их бы тогда Предвестник прикончил, чем это все. Вообще, история о том, как их выкурили с Нормандии и усыпили, весьма и весьма темная. Он мало что запомнил. С его особенностью ломать кости от любого неловкого движения и неспособностью перейти на полноценный бег, Джокер вообще старался не отсвечивать и двигался строго по командам прикрывающих товарищей. И, наверное, именно в тот момент он поистине почувствовал, каково это — быть балластом. Быстрые и маневренные, его товарищи были практически неуязвимы. Первый вражеский отряд разнесли за минуты. Затем прорвались на корабль захватчиков и даже почти добрались до чего-то вроде челноков, только вот потом сообразившие противники пустили газ. Джокер был уверен, что смертельный. Отключаясь и еще наблюдая, как рядом падают его друзья, он на мгновение даже порадовался, что все это безумие, наконец, закончилось. И что он умрет рядом с теми, с кем прошел огонь и воду, а не в полном одиночестве. Но квантовое бессмертие, похоже, все же существует. Потому что вот он здесь — в морозильной камере, один и не имеющий ни малейшей идеи о том, что происходит, как он здесь оказался и где остальные. Конечно, предположения были. Как и говорила Лиара — прошли тысячелетия с тех пор, как они угодили в ловушку черной дыры. Как много тысячелетий — можно только догадываться. Но он точно знает одно — Жнецы давно ушли, а вместо предыдущих рас возникли новые. И это значит, что прошло не меньше пары десятков тысяч лет. Надеяться на Альянс, Совет, Цитадель, да хоть что-нибудь знакомое вообще не имело смысла. Людей больше нет, как и других рас его Цикла. Никого больше нет. Один из пернатых постучал по стеклу, обращая на себя внимание. Джокер присмотрелся, пытаясь хотя бы для себя определить, на кого или что этот вид больше всего похож. Существо было весьма высоким и выглядело как гуманоидная птица. Темно-коричневое оперение с красными полосами у желтых глаз. Небольшие роговидные отростки на голове и черный резной клюв с зубчатыми краями. Вообще верхняя часть клюва имела три острых выступа сверху, словно с возрастом на основной клюв нарастал еще один, а нижняя часть была разделена на три — по бокам выступало два острых отростка, словно мандибулы у турианцев, только направленные вверх. Руки также были похожи скорее на орлиные лапы с острыми когтями и длинными пальцами, и ноги такие же птичьи, кажущиеся еще огромней из-за повторяющей форму бронированной обуви. Хвост у всех был разный — у кого-то острый и двойной, как у ласточки, у других длинный соколиный, у третьих типичный полукруглый. Ну и, конечно, самое примечательное — у всех были крылья. Гуманоидные птицы или, как прозвал их лично Джокер — петушары — так ему нравилось куда больше, дежурили по двое. Но в этот раз к ним пришел третий, который разительно отличался от своих товарищей. Коричневый, постучавший по стеклу полминуты раньше, повторил свое действие и жестом показал подойти ближе. Джокер прикинулся, что не понимает, косо смотря на него исподлобья через щель в козырьке. Его любимую бейсболку славно потрепало, словно старина Рекс действительно пожевал и выплюнул. Петушара постучал настойчивее, и когда понял, что он ничего не собирается делать, махнул своим товарищам, и те открыли камеру. Джокер поспешил подняться — лучше сам, чем если неосторожными и грубыми действиями снова что-нибудь ему сломают. От любого движения левая рука болезненно ныла, и он старался лишний раз ее не беспокоить, прижимая к телу. Впрочем, Джокер так часто себе что-либо ломал, что уже успел привыкнуть к этой ноющей боли, преследующей с самого детства. Существо остановилось прямо перед ним, возвышаясь головы на две, а из-за тяжелой темно-красной брони и массивных крыльев казался в два или три раза больше самого Джокера, от чего ему самому становилось не по себе. Только сейчас, вблизи и при хорошем свете, Джокер понял, что у этого петушары крылья и хвост не совсем настоящие — оперение отчетливо отливало красным металлическим блеском. Хотя мелкие перья на голове казались живыми. Петушара раскрыл перед ним такую же закованную в броню огромную лапищу с четырьмя когтистыми пальцами. Непонятно, как они с такими когтями могли хоть что-то выполнять — да хоть постель заправлять, или эти петушары спали сидя, так же, как и многие земные птицы? Это было бы забавно. Непонятный круглый объект напоминал монетку, только с более мягкими краями. У его границ белым кольцом переливался светодиод. Джокер поднял непонимающий взгляд на существо. Золотые глаза пристально смотрели, не давая и шанса совершить какую-нибудь глупость. Громадный черный клюв, казалось, и вовсе способен запросто проломить ему череп. А еще сбоку на голове у существа меж перьев голубым светилась подозрительно похожая штука. Сопротивляться такому внушительному существу как-то не хотелось, поэтому он перестал играть в дурака, и нехотя, с опаской, но взял эту непонятную штуковину. Пернатый внимательно следил за тем, как он прикладывает ее к голове и морщится. Джокеру показалось, что на несколько десятков секунд его мысли захватил чужой разум. Голова закружилась, а глаза быстро забегали, словно стремились успеть за роем спешных мыслей. Он не совсем понимал, как это работает, хотя догадывался, что это местный коммуникатор. — За мной, — скомандовал режущий слух голос, который раньше казался непонятным карканьем. Существо развернулось и направилось к выходу. Два других провожали медлившего Джокера пристальными взглядами. На язык лезла тысяча вопросов, но он вовремя его прикусил, решив вначале просто осмотреться и понять, что к чему. Они вышли из тюремного отсека, где в таких же прозрачных камерах сидели и другие незнакомые ему существа. Джокер с любопытством крутил головой, пытаясь хотя бы догадаться, что его ждет. Они шли по широким светлым коридорам, которые уходили высоко вверх. Похоже, тут не было разграничения на палубы — пернатые просто перелетали с одного уровня на другой. Джокера вели по неширокой платформе в самом центре, которая иногда перерастала в перекрёстки и уводила в другие отсеки. Как таковых разграничений между ними тоже не было, похоже этот вид — любитель простора, зелени и блеска. Всевозможные углы, края платформ и стены содержали золотые и серебряные блестящие линии, узоры и рельефы. У пересечения стен в углах вились целые лианы растений, на боковых платформах виднелись небольшие кусты в вазонах, на своеобразных «перекрестках» возвышались тонкие, но невероятно высокие деревья. Их стволы извивались и легко огибали платформы выше. Иногда откуда-то сверху вместе с редкими перьями падали тонкие длинные листья этих деревьев, очень похожие на ивовые. Он не видел ничего подобного в прошлом Цикле. Разве что на кораблях кварианцев росла всякая растительность. Но там это было обосновано — здесь же наверняка не несло никакой ценности, кроме эстетической. Джокера провожали заинтересованными взглядами, сам же он отмечал, что пернатые существа отличались — его спутник был самым бронированным, из-за чего казался куда массивнее остальных, а еще менее «блестящим». Его броня была темно-красной и не отсвечивала, в то время как другие его сородичи либо не носили броню, предпочитая свободные развивающиеся одежды, либо эта броня была очень легкой и также содержала многочисленные блестящие узоры и завитки. Его привели к подобию лифтов, которые оказались на одном из пересечений центральных платформ. Прямо напротив росло совсем еще молодое желтоватое деревце. — Где я и кто вы такие? — наконец, решился он на вопрос, как только они вошли в лифт, который работал совсем не так, как привычные. Их подхватила теплая волна воздуха и понесла вверх. Причем поток не был сильным, скорее тут задействовалось поле массы. Оказывается, холодно было не только в его камере. Прохладно было везде, и этот теплый ветерок вызвал приятную волну мурашек. Глядя на пожелтевшую листву растений, у Джокера возникла мысль, почему так было, хотя это казалось невероятно глупым. Если температура действительно была снижена, чтобы сымитировать «осень» на корабле для нормального существования лиственных растений из континентального климата, то какой ценой? Хотя, возможно, все эти петушары просто не ощущали холода на таком же уровне как и он, в конечном итоге у них были перья, а вот у него ничего. Когда странный лифт остановился и под ногами возникла платформа, Джокер замер на месте. Выходить обратно в холод ужасно не хотелось. — Нас зовут кангéросами, — наконец ответил спутник, выйдя из лифта и странно посмотрев на него, склонив голову. — Хм, тебе холодно, человек? — А так не понятно? — сострил он, обхватывая себя здоровой рукой и растирая голую кожу на локте. — Смотри, пар изо рта как валит, — он все же вышел и демонстративно дыхнул. Петушара хмыкнул, и в его голове снова раздалось «за мной». — Эта штука и мысли передает? — недовольно буркнул он, ковыляя следом. — Очень удобно. — Удобно, — в наглую согласился спутник и кивнул одному из своих сородичей. Светодиод его коммуникатора замигал желтым. Другой кангéрос исчез в одной из кают. — Работает только при активном подключении, — он развернулся к нему. — И, кстати, в обе стороны, — его коммуникатор все еще оставался желтым, и до Джокера дошло короткое «Кайя». Это имя, что ли? А по-человечески сказать? Сородич сопровождающего вышел из каюты, держа что-то в руках, и легко подлетел к ним. Джокер отметил, что у этого крылья и хвост, похоже, были настоящими. Кайя забрал нечто, похожее на плащ, и протянул ему. Для Джокера, очевидно, великоватый. Внезапная забота немного сбила спесь и он не стал язвить. Хотя тут же вспомнил, что он тут не гость, и это нужно, вероятно, чтобы раньше времени не помер. — С тобой хочет поговорить капитан. Они дошли до конца этого коридора и остановились перед массивной, украшенной золотой резьбой дверью. Джокер недовольно поморщился и сглотнул сухой ком в горле. Что-то подобное он уже испытывал, когда его точно так же держа в полном неведении привезли и сопроводили на беседу к Призраку. Не личную, конечно, но впечатление все равно произвело. Тогда ему очень долго втирали о важности человечества в галактике, о том, что Альянс этого не понимает, и как дурак, даже получив место в Совете, все равно идет на поводу у других. Джокеру на все это было с высокой платформы, но, когда речь зашла о Шепард, о Жнецах и новой Нормандии, он продался как самый последний дезертир. Он бы как-нибудь пережил снятие с должности пилота и высадку на сушу, но никогда бы в жизни не простил себе, если бы отвернулся от Шепард, которая спасла ему жизнь. Да и мало того, что спасла, — она не видела в нем проблемного калеку, который даже сидя за штурвалом может случайно убиться, упав с кресла или переломав ребра о ремень безопасности после резкой остановки или маневра. Но сейчас все было по-другому. Точно никакого Призрака, никакой Шепард и Нормандии. Его привели сюда за чем-то другим. В просторной капитанской каюте оказалось светло и уютно. На полу лежали ковры, в углах стояли вазоны с растениями. Панорамное окно, раза в три больше нормандийского, открывало вид на огромную заснеженную планету, на орбите которой дрейфовал, или, может, разряжался этот корабль. Если технологии этого Цикла хоть немного близки к прошлому. По бокам от окна висели тяжелые золотые шторы, больше напоминающие портьеры в театре. А эти ребята однозначно любят роскошь. А еще тут было на градусов пять теплее. Перед огромным окном важно возвышался еще один петушара, смотря на белую планету. Как и все, он казался меньше сопровождающего. Не было брони, вместо этого лоснящаяся золотом одежда. А еще у него был ласточкин хвост. И похоже, тоже настоящий, как и крылья с белым оперением. Капитан слегка повернул к ним голову и сощурил желтые глаза, по птичьи рассматривал его около минуты. Джокер стоял закутанный в меховой плащ и молчал, стараясь не думать. Бронированный спутник тенью возвышался за ним, давя своим массивным присутствием. Рядом с ним, под этими огромными крыльями, слегка сгорбленный Джокер чувствовал себя неприятно маленьким. — Хн. Как любопытно, — наконец произнес капитан, обходя их полукругом, словно осматривая со всех сторон. Золотые загнутые когти звучно стучали по металлическому полу. В пустой комнате это отчетливо слышалось и давило на нервы еще сильнее, — Пришелец из черной дыры, что же ты расскажешь? — Что всем вам п*зда? — соскочило быстрее, чем он успел подумать. Язвительная натура лезла поперек самосохранения. Хотя, может, Джокер уже просто устал от этой бесконечной канители из проблем и приключений. Тем более, оставшись один, без товарищей. Золотой кангерос повел несуществующей бровью, наверняка не понимая смысл матерного слова, однако важно хмыкнул: — А подробнее? — Сколько времени прошло? — в лоб спросил он, стремясь узнать, как далеко во времени их закинуло. Может быть все не так плохо и от человечества хоть что-то сохранилось? Большие важные шишки же не дураки, должны были придумать хоть какой-нибудь запасной план на случай провала. — Сколько времени прошло с начала чего? — важно и наигранно задумчиво повторил капитан. — Уточняй вопрос, если хочешь получить ответ. Однако, так уж и быть. Предполагаю, ты имеешь в виду, сколько времени провел в черной дыре? — заключил он. — Сложно сказать. Но с момента исчезновения твоей расы прошло предположительно… сорок пять тысяч лет. И теперь мой вопрос — знаешь ли ты, почему это произошло? Джокер немного подзавис, последние надежды на хоть что-нибудь родное разбились в прах. Стало одновременно так обидно и больно от осознания потери. Для него с последней битвы прошло не больше недели. Еще месяц назад они шутили шутки про двойника Шепард и закатили грандиозную вечеринку на Цитадели, на которой даже зануда Явик открылся с новой, не такой уж дерьмовой стороны. И вот, оказывается, прошло сорок пять тысяч лет. И ничего не осталось. Наверняка даже той несчастной квартиры Шепард на вечно существующей Цитадели. — Понятия не имею, — зло ответил он, отведя взгляд. Если эти петушары понятия не имеют о Жнецах, то это их проблемы. Он заново влезать во все это дерьмо не собирался. Тем более один. Еще тогда, стоя перед голограммой Призрака, он четко знал, что делает это ради Шепард и товарищей. Просто не может бросить их одних. Да и мысль о том, что его Нормандией будет управлять кто-то другой, до невозможности злила. Но сейчас не осталось ничего — ни Шепард, ни родного дома, ни даже полуразвалившейся Нормандии, которую уже наверняка разобрали. Только товарищи, о состоянии которых он не знает ничего. Может и их уже тоже… нет. Капитан недоверчиво посмотрел на него, щурясь. — Лучше тебе сотрудничать с нами, человек, — угрожающе произнес он. — Ведь есть разные способы… узнать правду. — Мне похер, — огрызнулся Джокер и перевел безразличный и уставший взгляд на заснеженную планету. Мне уже на все похер. Устал от этого дерьма. Кангерос хмыкнул, о чем-то раздумывая. Чтобы его ни ждало, это уже не имело значения. Единственная его сила была в пилотировании, а так, на что он способен? Вот старина Рекси и Грант, да кто угодно из десанта Шепард себя в обиду не даст. Даже малышка Тали. А он… что мог он — больной и слабый, тем более один? Ничего. Поэтому даже пытаться не стоит. «Ты думаешь вслух, человек» — раздалось в голове, но он не понял, кто из пернатых это сказал. «Да мне похер. Вас, очевидно, не учили не лезть в чужое личное пространство» — громко и раздраженно подумал он, смотря на капитана, но у того светодиод горел голубым. Но стоило Золотому заметить его взгляд, как коммуникатор сменил цвет на желтый и Джокер поспешил «отключиться». Как это делается он не знал, просто мысленно закрылся. Но судя по всему, капитан общался с его спутником, не желая обсуждать что-то вслух. Действительно очень удобно. Джокер едва слышно хмыкнул и снова уставился в окно, начав гадать, что это за планета и мог ли он знать ее в прошлом. Внезапно за окном в черноте космоса мелькнуло что-то яркое и короткое. Обычный человек не обратил бы внимание, но наметанный глаз пилота заметил эту вспышку, и он сразу же сделал предположение, что это корабль, вышедший из сверхсвета. А спустя несколько мгновений появилась еще одна вспышка и еще. Он косо глянул на капитана, но тот все еще был занят мысленным разговором. Надеюсь, они в курсе гостей. Но вот прошло полминуты, и его предположение подтвердилось — первый корабль подлетел достаточно близко, чтобы можно было рассмотреть его коричнево-рыжий корпус под светом звезды. Джокер засомневался, что он принадлежит этой расе. У этих петушар везде эстетика, наверняка даже корабли блестят каким-нибудь золотом. А потом, словно в подтверждение своих мыслей, он увидел яркие точки выпущенных ракет или зарядов. И в этот же момент их корабль стал совершать резкий маневр, словно пилоты только сейчас заметили непрошенных гостей. Пол резко покачнулся, но он устоял на ногах. Все происходило так быстро, что он едва успевал следить за событиями. Вот капитан резко оборачивается, пригнувшись к полу и расправив крылья для равновесия. А вот Джокера уже хватают за плечо и толкают к выходу из каюты. Жесткий плащ смягчил захват, иначе ему бы однозначно еще одну кость сломали. Кайя бросился к капитану, но тот внезапно оттолкнул собрата биотической волной обратно к выходу. Тот было снова кинулся в каюту, но Джокер заметил как светодиод Золотого засветился желтым и дверь закрылась прямо перед клювом товарища, буквально за секунду до того, как первый заряд попал по каюте. Раздался оглушительный взрыв, массивная дверь содрогнулась и пошла трещинами, куда быстро начал утекать кислород. У Джокера резко подскочило давление, голова закружилась и он едва устоял на ногах. Плащ трепался на плечах и тянулся вслед за воздухом к дыре. Любимую бейсболку все же сорвало с головы и она прилипла к небольшой трещине. Его сопровождающий выругался. Центральные платформы палуб и снизу, и сверху стали разрастаться сплошными пластами, разделяя и закрывая их и не давая пернатым больше свободно летать между ними. С потолка верхней палубы метрах в пяти начала опускаться блокирующая стена, отрезая их от лифтов. Кангерос схватил его, отчего Джокер взвыл от неприятной боли, и спрыгнул вниз, прежде чем отсек полностью загерметизировался. От резкого спуска у него захватило дух и сильнее закружилась голова, но пролетев несколько палуб вниз, кангерос приземлился на небольшую центральную платформу. — Полегче! — захрипел Джокер, падая на пол и ощупывая ребра. — У меня хрупкие кости! Кайя говорил по коммуникатору. Вокруг летали его товарищи, причем все в основном направлялись именно на эту площадку. Отсеки герметизировались один за другим, эхо ударов отдавалось все чаще и чаще. Откуда-то сверху валил черный дым. Его снова подхватили, но на этот раз помягче, и они быстро перелетели к боковой платформе. Оказалось, тут находились спасательные капсулы. Многие кангеросы спешно грузились в них. Его пихнули в одну из них, и Кайя забрался следом. — Надеюсь, твои кости выдержат приземление, — серьезно заметил он, спешно пристегиваясь. В капсуле место было только для двоих. — Что происходит? Так быстро эвакуируетесь? — нервно закричал он, пытаясь надеть огромный для себя спасательный жилет и пристегнуться. Даже спустя целый Цикл техника безопасности была такой же — вдруг они приземлились бы в океан? Хотя внизу ждала только ледяная планета. — Она вообще обитаема? — Дышать можно, — спешно ответил кангерос. — Но температура оставляет желать лучшего, так что держись рядом, — очередной взрыв раздался совсем рядом, и Кайя резко запустил капсулу. Их мотнуло в сторону, и Джокер искренне порадовался, что тут есть спасательные жилеты. Его кости действительно могли не выдержать такой нагрузки. Он часто задавался вопросом, как вообще с такой болезнью поступил на службу, но никогда об этом не жалел. Даже в сотый раз ломая палец на ноге или руке, или какое-нибудь ребро, все равно был готов сделать это еще хоть сотню раз, лишь бы сесть за штурвал корабля. И не просто корабля, а именно Нормандии. Спустя годы он все же признался самому себе, что ему нужна была только она. Было ли дело в СУЗИ, или в Шепард, или даже в других членах экипажа, даже иногда эмоционально нестабильных? Определенно. Все они стали ему близки. И после всех этих грёбаных приключений и испытаний сесть за штурвал другого корабля, исполнять приказы чужого капитана казалось настоящим кощунством. В крохотное окно иллюминатора он увидел три ржаво-коричневых корабля и многочисленные взрывы на когда-то бело-золотом корабле кангерос. Где-то внутри возникло болезненное чувство дежавю. — Кто это? — тихо спросил он и посмотрел на спутника. — Почему даже отпор не дали? — Уничтожители, — хмуро ответил Кайя. — Наш корабль из класса разведки. У него нет шансов. — А вовремя уйти? — У них стелс на слишком высоком уровне — ни один радар вовремя не заметит. Только в окна высматривать. — Я… — Джокер замялся, узнавать возможно болезненную правду вдруг не захотелось. Капсула резко дернулась, набирая скорость, ее сильно затрясло. Они входили в атмосферу. «Ты был один» — раздалось в его голове ответом, на так и повисший в воздухе немой вопрос. — «Приготовься». Он мысленно выдохнул. Если бы на этом корабле вдруг помимо него оказался бы еще кто-нибудь из команды, честное слово, он бы не пережил. В голове возникли печальные флешбеки крушения первой Нормандии. Тут тоже капитан погиб. Эта ерунда его до конца жизни преследовать будет?..***
Earth — Jesper Kyd I'm Sending You Away — M83, Anthony Gonzalez, Joseph Trapanese Not Coming Back From This One — Epic Score
Белая пустыня тянулась до самого горизонта. Джокер кутался в меховой плащ как мог, но тело потихоньку деревенело от холода. Сзади подгоняла ледяная мгла. Они упали посреди снежной пустоши, где вокруг, насколько хватало взгляда, не было ничего. Одна белизна, больно режущая глаза. С неба светило тусклое солнце, меньше земного раза в два, и дул холодный ветер. Кайя расправил свои крылья и сказал ему ждать, после чего улетел на разведку. Чего именно ждать — непонятно. Выжить в таких условиях невозможно. Однако Джокер послушно сидел в капсуле, пока она еще была теплой после входа в атмосферу. Но из-за сильного ветра она достаточно быстро остыла и превратилась в морозильную камеру. Находиться внутри стало невозможно. И тогда, чтобы окончательно не замерзнуть, Джокер принял решение идти вперед. Его бронированный товарищ так и не вернулся. Возможно, уже замерз в своей железной броне и ждать его бесполезно. Как и куда-то идти, если вокруг до самого горизонта одна пустыня. Но это было хоть что-то. Он мог бы перестать идти и просто упасть в снег и уснуть навсегда. Наконец прервать эту череду счастливых совпадений, в которых всегда чудом выживал. Крушение первой Нормандии, захват фрегата Коллекционерами, когда он единственный из всей команды остался цел. И это несмотря на его физическую уязвимость. Конечно, ему тогда помогла СУЗИ, но тем не менее. Затем просто невероятный маневр с летящим в ретранслятор астероидом, где он подобрал Шепард буквально за минуту до столкновения. Про самоубийственную миссию на базе Коллекционеров и говорить нечего. Переход через Омегу-4, бесконечные маневры среди обломков кораблей прошлого и сражение с Коллекционерами. Да и в конце, когда он один единственный выскочил в шлюз, чтобы прикрыть отступающую команду Шепард. Хоть один шальной выстрел, и Джокер без брони и хоть каких кинетических щитов оказался бы сто процентным трупом. Но тогда все жертвовали своими жизнями и совершали невозможное, и он чувствовал долг совершить такое же безумие. И выжил. А затем та финальная битва на Земле… Шепард — самая отважная женщина и человек, которого он когда-либо знал. Таких, как она больше просто не существует. Такие люди вообще рождались раз в эпоху, чтобы изменить мир. Судьба несправедлива — они все, ее команда, выжили и попали сюда, а она нет… Вообще, из всей команды Шепард не повезло лишь немногим. Эшли Уильямс. Храбрая девушка погибла еще на Вермайре, когда Шепард приняла решение спасти стоящего выше по званию Кайдена Аленко. Да и тогда, по слухам, у них там что-то было, хотя сам тогда еще лейтенант Джокеру жутко не нравился. Затем погиб Мордин Солус, отважно освободив кроганов от генофага. И чуть позже Легион. Гет или геты во множественном числе освободили из-под контроля Жнецов остальных и вместе с Тали положили начало миру между этими двумя расами. Затем был Тейн. Он всегда казался Джокеру странным парнем, но было в нем что-то, что заставило проникнуться к этому ассасину особым, истинно шепардским пониманием, уважением и сочувствием. Ну и в самом конце закончила эту череду смертей сама Шепард, пожертвовав жизнью ради спасения целой галактики. Ее подвиги можно перечислять бесконечно. Наверное, именно поэтому он упрямо брел, переставляя замершие ноги, вспоминая каждого их погибших товарищей. Они умерли как герои, которых помнили до самого конца. И как умрет он? Просто сдастся и упадет лицом в снег? Нет уж. Я буду идти до самого конца. Застыну тут живой статуей на многие-многие века, пока кто-нибудь не найдет и не выставит в музее. Ледяная пурга настигала, хотя он уже не чувствовал холода. Вообще ничего не чувствовал, медленно бредя по этой ледяной пустыне. В один момент нога подкосилась, и он упал прямо с небольшого склона, который не заметил из-за налипшего на лицо снега. Наверняка у него ломались все кости, пока катился вниз, но он ничего не чувствовал, словно у него и не было тела. Даже не понял, когда падение прекратилось и он уже лежал в сугробе и просто смотрел, как летят снежинки с серого неба, даже не пытаясь больше подняться. Тело окончательно перестало слушаться. Просто неимоверно хотелось спать. Сосредоточив взгляд на слабом диске солнца за облаками, он представил, словно находится на Алкере — планете, где потерпела крушение еще первая Нормандия. Словно и не было Цербера, Призрака с его новой фальшивкой, и, конечно, Коллекционеров. Не было СУЗИ, самоубийственной миссии, не было Жнецов и битвы за Землю, не было этой проклятой черной дыры. Ничего не было. Он упал и разбился здесь вместе с Нормандией SR1 и, главное, вместо Шепард. А у нее еще все впереди. Еще один шанс одолеть Жнецов и спасти Цикл. А он… он просто полежит здесь. Как же я устал… Вспомнилась СУЗИ, ее выверенные алгоритмами слова и действия, движения. Порой просто до ужаса дурацкие вопросы. Вспомнилось, какой она была в самом начале, как выводила его из себя, и как незримо для других менялась. Проводя с ней большую часть времени, он невольно замечал, что после каждой миссии СУЗИ словно начинала чуть лучше понимать их — органиков. Конечно, поначалу ему это не нравилось. В голову постоянно лезли геты, хаски и восстание машин. Но Шепард ей доверяла, и ему приходилось терпеть. А потом на корабль напали Коллекционеры, и этот ненавистный ИИ спас ему жизнь. Правда какой ценой, но все же. И вот затем, спустя немалое время, он к ней все же привязался. Наверняка его считали полным психом, да и самому себе признаться в том, что он испытывает симпатию к ИИ было… мягко говоря, некомфортно. Он шел против природы, и его внутреннему «я», его инстинктам, это не нравилось. Но Шепард как обычно была лишена каких-либо предрассудков. Она всегда советовала быть собой, даже СУЗИ, когда та задавала ей сложные и нудные философские вопросы. Женщина не говорила ей, что хорошо или плохо, не говорила, что нужно делать или как поступать, как вести себя. В этом была вся прелесть коммандера — рядом с ней можно было быть собой и чувствовать себя свободно, и одновременно под защитой. Шепард никогда не бросала своих товарищей в беде. Наверное… Джокер хотел бы, чтобы все было по-другому. Ему не хватало Нормандии и команды. Не хватало Шепард, СУЗИ… Особенно ее. Он так привык за последний год к ее постоянному присутствию и сопровождению, что теперь переживать это дерущее душу одиночество стало невыносимо. Горевала бы СУЗИ по нему? Стала бы убиваться мыслями, как делал это он?.. Хотя важно ли это все теперь. Если жизнь после смерти и существует, то ее там точно нет. Они больше никогда не увидятся. Он закрыл глаза, слушая, как завывает ветер, постепенно затихая, как и его сознание. На душе становилось легко и спокойно. Снег показался самой мягкой и удобной периной, а ветер невероятно убаюкивающим и приятным. Практически погрузившись в эту блаженную пустоту без печалей и горестей, он не услышал ни громкого звука рядом с собой, не почувствовал легкой дрожи земли. Более-менее начал возвращаться в реальность, когда на него пахнуло жаром. Да так резко, будто дыхнуло само пламя. И хоть он не чувствовал конечностей, глаза еле-еле разлепить сумел. Темный силуэт загораживал маленькую точку солнца, расправив свои раскалённые алые крылья, отчего снег под ними стремительно таял. «Очнись, человек!» — произнес голос в голове, и Джокер запоздало узнал кангероса, с которым потерпел крушение. Недавние события мельком пронеслись в голове, и он досадно застонал, словно его выдернули из сладкого сна в теплой постели. Он едва держался в сознании и осознавал, что происходит. Кайя поднял его, аккуратно закутав в плащ. Джокер чувствовал жар, исходящий от брони, будто бы в ней работал мини генератор, вырабатывающий тепло. Взлетать не стали. Кангерос окружил его своими тепловыделяющими крыльями и нес на руках в неизвестную сторону. Джокер потихоньку отогревался и приходил в себя, снова возвращая себе способность членораздельно мыслить, а вместе с этим потихоньку начинал чувствовать ломящую боль по всему телу. Зараза, все кости переломал. Он хотел что-то спросить, а еще лучше сострить. Но с каждым шагом боль от движений усиливалась и говорить что-либо резко расхотелось. Лучше замерзнуть заново просто чтобы не чувствовать всего этого. Однако он крепко сцепил зубы и постарался абстрагироваться от всего происходящего. Голова болела, уши от холодного ветра тоже, пальцев ног он вообще не чувствовал, хотя на руках еще кое как мог пошевелить. Тело невероятно ломило. «Я… гребаный труп, какого хрена» — с трудом передал мысль он, потому что говорить вслух просто не было сил. Да и горло драла тысяча невидимых иголок. Петушара не ответил. От этого стало еще хуже. Джокер ожидал, что кангерос хотя бы скажет, что у него не все так плохо, хоть бы из вежливости — ему бы определенно стало немного легче. Но тот молчал. Джокер не знал, сколько они идут. И тем более куда. Спрашивать не хотел, лишь надеялся, что не откинется по дороге. Умирать было страшно. Но голову терзали мысли, что травмы слишком серьезные. Тем более, как ему могут помочь здесь? На ледяной планете, да еще и не зная, как лечить людей? Если все же они действительно идут к цивилизации, а не к ближайшей пещере. Тогда он точно не жилец. Да он и не тешил себя пустыми надеждами. Хотя было и тепло, и он не знал, с какого склона свалился — может и не очень большого, но боль буквально везде не оставляла шанса на несерьезные повреждения. Если не умрет от внутреннего кровотечения, так от… пневмонии. Или чего-нибудь похожего на этой планете. Спустя неопределенное количество времени Кайя остановился и сказал: — Посмотри, человек. Джокер нехотя разлепил глаза, сознание снова начинало потихоньку уплывать, и он уже действительно держался из последних сил. Они остановились на краю крутого скалистого обрыва, где вдалеке небо розовело в рассвете второго солнца. Бескрайняя белизна и эти яркие краски рождали просто неописуемый вид. Но не это было самым невероятным. Джокер сквозь боль даже слегка подобрался от увиденного. Прямо посреди этой белой долины развалился черный припорошенный снегом корпус огромного космического крейсера. Он был больше знакомых ему дредноутов во множество десятков раз. Такой крейсер вместил бы тысячу Нормандий, если не больше. По краям на сотни метров поднималась вскопанная коричневая земля, говоря о том, что посадка была аварийной и случилась относительно недавно. Хотя это итак понятно — такие громадины не предназначены для посадки на поверхность. Но самым примечательным оказалось даже не это, а огромная надпись на болезненно знаком ему языке: «Ковчег-12». «Как это возможно?» — неверяще спросил он, безотрывно смотря на название. Ветер постепенно заметал его снегом. «Наша миссия занималась разведкой на этой планете» — также мысленно ответил Кайя. — «Мы исследовали место падения этого крейсера и активность вокруг него с орбиты. Тебя не просто так отправили именно к нам». «Активность?» — переспросил он, но не успел кангерос ответить, как перед ними из обрыва вынырнул до боли знакомый альяновский бело-синий челнок Кадьяк. Застыв в воздухе, он развернулся боком и открыл дверь, являя солдат альянса, нацеливших на них оружие. Но стоило им увидеть Джокера, как те удивленно переглянулись. С другого конца долины летел еще один челнок, только на это раз турианский. У Джокера аж слезы на глаза набежали, и он просто заплакал, тут же хрипло засмеявшись сквозь боль. Это казалось просто невозможным. Этого не может быть! Как… просто как?.. Я помер, да? Кангерос над ухом скептично хмыкнул. Но Джокер уже ни на что не обращал внимания, недавний порыв забрал последние силы, и он безвольно лежал на руках малознакомого существа и с глупой улыбкой таращился в розоватое небо, различая обрывки знакомого языка. Он не последний человек в этой гребаной галактике. И даже Кайден с Вегой, Джек и Мирандой не последние. Черт возьми… мы здесь не одни!