Уст кровавых сладок вкус

      Уже светало, природа оживала после сна, и солнце по-хозяйски заглядывало в окна, лучи свои пуская осмотреться. До Пауля добрались они в последнюю очередь, выглядывая из-за плотной лесной кроны. Тот лишь поморщился и отвернулся в тень, досматривая грёз калейдоскоп. За сладким сном совсем он позабыл, где оказался и что ночью пережил. Сознание подкидывало образ дома, родной кровати, где всегда удобно. Под пледом было так тепло и так уютно, что открывать глаза и проверять желания не было совсем. Тем более, что в нос ударил вкусный запах. Опять заботливо готовила мать завтрак… «Постойте, но ведь она мертва давно. Так что же это? Господи, я же не дома вовсе!»       Разума вспышка заставила распахнуть веки и узреть перед собой шкаф и тумбу и прочую чужую мебель. Он вспомнил мигом, где он находился, как угораздило его сюда прибыть. И что с ним ночью вытворял упырь он тоже не забыл. Но стоило поддаться молниеносному порыву и с кровати дёрнуться, как был жестоко остановлен его план лязгом цепей. Оковы. Точно. Его рабство продолжалось. Хоть утром в мыслях зачастую прояснялось, он вновь угрюмо глянул на своё пристанище. Кровать, окно напротив, сбоку шкаф, комод и тумба. И отблески металла, что его держал. Аж вкус во рту стал горьким от своего положения и лёгкое встряхнуло головокружение. Он пленник, невольный более человек, кто знает, как надолго и что будет с ним? Те, кто работают на землевладельцев, как его отец, хоть и не удостаиваются должного внимания, но хотя бы знают, что требуют от них. Не истязают их, не мучат голодом, не пьют их кровь… Пауль дёрнул кандалы уже в отчаянии, не зная, как Всевышний мог бы ему сейчас помочь.       Хозяин тем временем готовил завтрак. Невычурный, без забугорных блюд или деликатесов, но для утоления голода на раз сойдёт. Обычной пищи он не ел, но разбирался в ней не хуже опытного куховара и знал, чем можно человеческий пустой желудок соблазнить. К тому же, еда должна была прийти на помощь и в другом: чтоб кровь быстрее восстановилась, нужно не только много пить. Своеобразная диета помогала прожить дольше, если, конечно, человек послушным был. Каких только не повидал он на своём веку: упрямых, дерзких, трусов и лжецов, и параноиков, и самых разных хитрецов. Но общим для них было то, что сами себе век своими выходками сокращали. Подвёл доверие иль сам не доверял, буянил, зарубить пытался, бранясь громко кричал — всё это подрезало нить терпения вампира и вскоре непоседы эдакие оказывались на столбе в сарае, не в силах выспаться нормально и затёкшее тело хорошо размять. Жестоко, но что вы хотели? При всех его заботах и чувствах приглушённых, он оставался тем, кем был — убийцей, хищником, вампиром, вурдалаком — как не назови, а суть одна. Старался он держать себя в руках и поступать по справедливости, но неприязнь к некоторым выводила его из равновесия легче, чем проделки других жертв. В любом случае, плохое поведение вредно им для организма, но сколько можно раз им повторять, что лучшее решение для них — смириться и доживать спокойно под опекой существа. Тем более, бывало и такое, что живыми уходили от него. Так от чего ж не постараться и направить силы не на жалкое выживание, а на почти что полноценную жизнь? Этим вопросом задаваться приходилось слишком часто, но Рихард чувствовал, что Пауль не такой. Чутьё подсказывало, что внимание к нему не пройдёт напрасно и, хоть не сразу, но тот обретёт покой.       Оставив завтрак на столе, с чашкой воды направился он в спальню, откуда уже донеслись явные звуки пробуждения. Открыв дверь, тут же уловил на себе взгляд не то испугом, не то грустью отдающий.       — Доброе утро, мой новый постоянный гость, — сказал голос с издёвкой, но улыбка Круспе так и лоснилась добротой. В которую, однако, верилось с трудом. Он подошёл к кровати и поставил рядом чашку, вновь обращаясь к гостю своему. — Присядь у изголовья, будь так добр.       Прикованный пока не до конца мог вразуметь, что происходит, но спорить или как-то отвечать покамест не решился. Он нехотя поднялся и смог сесть, придвинувшись к стене спиной. И не успел он снова подивиться, какой свободой действий наградил его мучитель, как тот над ним поближе наклонился и потянулся к металлическим частям. Памятуя события прошлой ночи, парень руками дёрнул рефлекторно, пытаясь спрятать их от вурдалака. Но тот схватил запястье покрепче и, сжав какие-то штырьки, его освободил. Проделав то же самое и со второй рукой уже насторожившегося парня, он снова чашку в руки взял и отодвинулся, присев с другого края. Оторопел Пауль от такого поворота и лишь потёр свободные теперь ладони, с бескрайним изумлением глядя на это существо. Брюнет же тихонько смеялся и дальше наблюдал реакцию ошеломлённого мужчины. Но расслабляться Пауль совсем не собирался, поэтому глаз не сводил с лучезарно улыбающегося вампира. Тот потянулся и вручил ему чашку с водой, всю её выпить призывая. Парень с подозрением и опаской глянул на предложенную воду, принюхался и вновь на Круспе пристально воззрел.       — Не бойся, пей, с чего бы мне тебя понадобилось отравить? — он театрально закатил глаза и тяжело вздохнул.       — После вчерашнего ни в чём уже я не уверен, — пока ещё раздумывая, блондин выдал ответ.       — Давай отключим твою вселенскую обиду и выстроим простую логическую схему: как бы тебе не было противно, но мне необходимо есть. Зачем мне травить то, чем мне же потом ещё питаться нужно? — не распыляясь на жестикуляции, спокойно втолковал хозяин. — Поэтому не строй мне глазки, а скорее пей, а то твоя еда скоро остынет.       Последние слова заставили вернуться лёгкое смущение, что одолевало его не так давно от неожиданной гостеприимности. Он недоверчиво поморщился, но воду выпил, на вкус стараясь яда нотки уловить. Но ничего его язык не обнаружил, а посему он решил дальше подождать и быть готовым ко внезапным болям.       Рихард забрал чашку и отнёс на кухню. Пауль ожидал, что ему и завтрак принесут, но вернулся он с пустыми руками. Под немного менее оторопевший взгляд блондина он кандалы открыл и на ногах.       — Встань и иди, — хозяин усмехнулся, — следуй за мной, но только не глупи.       Планы побега тут же стали напирать роем советов, побуждений в голове. Но как один все разбивались о смятение от необъяснимого вампира поведения. А ещё о голод, урчащий требовательно в желудке. Какой же запах всё-таки манящий. Пауль проследовал на кухню и присел за стол, где ожидала его ещё тёплая тарелка. Хлебные гренки с яйцом и молоком, прожаренная колбаса, да соус из томатов, да какой-никакой чай. Как просто, но как этого не хватало. Живя один в деревне, Пауль редко хотел себе утром готовить. Обычно перехватывал горбушку хлеба и запивал водою на ходу. А тут… На минуту он даже забыл свои обиду и опаску, пока стал с аппетитом поглощать готовую еду. Но взгляд голубых глаз он чувствовал и приходил в себя от кратковременного хмеля счастья. Ему казалось, что попал он в сказку, где его откормят и отпоят, а потом — раз! И затолкают в печь. Вернее, выкачают всю кровь. Уже с меньшим энтузиазмом он доел, будто боясь, что его тотчас на бойню поведут. Действительно, вампир попросил встать и вновь идти за ним. От потрясений и трепещущего в бесконечном ожидании подвоха естества подкашивались ватные ноги, но он всё же нашёл силы и встал из-за стола. Как по команде, мысли зароились, пытаясь выдать чёткий план спасения. Блажь радушия не могла застлать ему рассудок, ведь рано или поздно он вновь окажется беспомощной, безвольной куклой в лапах монстра. Тот сам честно сказал ему об этом, не стесняясь. От рассуждений и резких контрастов гудела голова. Он силой воли передвигал ноги вслед за Рихардом, который чутко прислушивался к волнительному состоянию блондина. Открыв входную дверь, он жестом пригласил выйти на улицу, на ещё волглый лес вид открывая.       — Туалет вон там. Помыться можно здесь. Воду беру оттуда, но лучше сам не лезь, — вокруг старого дома круги нарезая, глаголил Круспе, человеку обстановку разъясняя.       Закончив краткую экскурсию по уличным удобствам, он повернулся к всё никак не успокаивающемуся парню. Его подозрительно вечно доброжелательное лицо стало серьёзнее, мрачнее, словно указывая холодным взглядом мотать на ус его предупреждения. Лицо с такими волевыми очертаниями как нельзя лучше подходило, чтобы поучать и отдавать приказы. Проникновенный острый взгляд таил богатый опыт и умение самых капризных убеждать и подчинять. Раболепствовать перед таким не станешь, скорее искренне по воле подчинишься. И Пауль, как вкопанный, замер под строгим взором сильного мужчины, боясь пошевелиться без разрешения на это. Он почувствовал себя мальчишкой перед генералом армии, способного одним лишь взглядом испепелить уверенность врагов. Зрение словно сузилось, оставляя чёрным всё вокруг и светлым кругом выделяя существо перед собой.       — Но главное, что должен на носу ты зарубить, — даже не думай о побеге. С одной стороны леса обитают волки, и, поверь, они не станут тебе завтраки готовить. С другой они не так часто бывают, но помни, лес по-прежнему огромен. Думаю, ты убедился в этом, пока сюда ехал. И даже если тебе чудом повезёт за несколько голодных суток выбраться, разбойники не дремлют, как всякое зло. Не успеешь пожалеть, что меня ты не послушал, как… чик-чик, пау! Выстрел. Останется лишь крик, — он сложил руку в пистолет, ткнув Пауля легонько в лоб.       Усердное планостроительство затормозилось резко в голове, упираясь в предостережения вампира. Он вполне мог сейчас врать на счёт волков, но лес и правда был огромен, в этом парень хорошо удостоверился. Бандитского вида людей он, к счастью, лишь издалека мог лицезреть несколько раз и сталкиваться с ними на почти всегда пустой дороге ему вовсе не прельщало. Шансов попасть прямо на них не так уж много, поменьше, чем на тех же волков в леса глубине, но ежели не повезёт… Так убедительно вампир смотрел, со строгостью судьи или охраны при дворе, перечить ему расхотелось вообще, и Пауль, промедлив, закивал в знак понимания. Тот одобрительно похлопал по плечу, вновь улыбаясь, и в дом ушёл, посуду разбирать. Сущность воспротивилась, к свободе порываясь и напоминая, что дорогой его отец, быть может, сейчас в беде и в нём нуждается. Но попусту сию секунду же срываться с места и бежать было бы глупо, нужно хотя бы подождать момента лучше. Спасаться нужно было поскорее, пока не поздно, но рисковать собой нельзя, поэтому пока что Пауль решение принял слушать во всём Круспе. Тем более, что тот доселе проявлял всепоглощающее дружелюбие, что даже эпизод ночного пира как-то стал на нет сходить.       Тряхнув грузною головой, Пауль огляделся и в дом вернулся, осмотреться ещё там. Пока хозяин на кухне копошился, он думал было полазить по шкафам, но тот, уловив сзади шевеление, обернулся и вдруг вопросил:       — Кстати, тебе лошадь твоя дорога?       — В каком это смысле? — насторожился Пауль.       — В том смысле, что изволишь ли ты есть конину?       — А больше неоткуда мясо брать? — с подозрением прищурился блондин.       — Далековато ехать, придётся тебя снова приковать, оставить одного надолго. Да и кормить её мне не прельщает, тогда продам уж лучше я цыганам, — изложил ход своих мыслей Рихард, плечами пожимая.       — Ладно, буду есть, но только отойди подальше. Этого я видеть не желаю.       — Хорошо, займусь этим чуть позже, — привычно улыбнулся и направился к входной двери вампир.       Вздохнул ещё грустнее Пауль думал полежать, поразмышлять, как увидал со спальней по соседству дверь другую. Вчера её заметил тоже, но быстро позабыл, сейчас взыграл вновь интерес внутри и двинул ноги к неизведанному ходу. Он подошёл и ухо приложил, пытаясь уловить, что ждёт его внутри. Но тишина ответов не дала, поэтому он робко потянулся к ручке. Осторожно двери отворив, он только и успел, что бросить беглый взгляд в глубь мрачного сарая, как в свете, что стал внутрь проникать, прорисовался силуэт. Открыв пошире, освещая темноту лучами из проёма, Пауль было шагнул внутрь, но тут же отшатнулся, в ужасе уставившись перед собой. Он чуть было не вскрикнул, лишь рвано вдохнул, рот тут же прикрывая.       Столбы с цепями даже не успел он рассмотреть как следует, зато увидел, как с одной из балок, что соединяли их между собой под потолком, вниз головой свисало тело человека. Да это же совсем молодая девушка! Верёвкой были перетянуты ступни бедняжки, подвешивая её труп не очень высоко над полом; руки вниз свисали, испачканные все в крови, которая стекала в предусмотрительно поставленное под ней ведро; шею словно волки перегрызли: клыками вырванная кожа, огромная рваная рана в горле, из которой и плескалась кровь ещё не так давно. Кожа уже бледно-синюшного оттенка, хотя пока что запаха не наблюдалось. И то к счастью. Испуганный до дрожи во всём теле Пауль мог бы вырвать прямо себе под ноги. Или в ведро. О нет, там ещё кровь, и ещё. Да сколько же этот упырь выпить собирается?!       Парня шатало, и он хотел схватиться за косяк двери, но сзади его кто-то поддержал под локти, подставившись под неустойчивое тело. Коснувшись чужака, Пауль тут же отскочил, чуть было не запнувшись за наваленные сбоку цепи, и резко развернулся. В проёме, освещаемом дневным светом, стоял не кто иной, как вурдалак, хозяин дома ужасов. В тени его лица почти не было видно, но сверкнувшие красным глаза виднелись ясно. Широкие плечи и грудь собою весь проход загородили, так что в ловушку угодил неосмотрительный зевака. Он выставил перед собою руки, к худшему готовясь, ожидая, что порвут его на части или хуже — судьбу несчастной девушки он повторит. Но нет.       — Ты что же, Пауль, спросить меня не мог вначале, а не самостоятельно по дому лазить? — голос серьёзный был и вкрадчивый до холодка по позвоночнику, до коликов во рвущемся наружу сердце. Такого тона каждый подсознательно боится, ведь ничего хорошего затишье никогда не предвещает. Поведением таким он был недоволен, это ясно, но насколько? Какой степени гнев обрушится сейчас на человека? Мог бы схватить он что-то со стола и защищаться, но не срабатывал никак рефлекс в остолбеневшем организме, ведь монстр к нему ни на шаг не приближался.       — Простите, я просто… — не своим голосом стал оправдываться Пауль.       — Просто любопытный человечек, — Рихард склонил голову набок, приковывая к месту взглядом.       Он чувствовал каждый нервный импульс, удар сердца, волну дрожи в стоящем напротив него комке эмоций. На вкус страх не любил он. Горечь, фу. Зато вот внешне… Нарочно он запугивал нечасто, бессмысленный садизм его не слишком привлекал, но в случаях, подобных этому, от превосходства своего он кайфовал. По жилам разливался крови кипяток, желание подольше выжимать свою игрушку, подняться на господства пьедестал, перед собой встать на колени вынуждая. Вбирал поток эмоций, как ткань — воду, ловил мурашки, вздрагивания, даже крики, стоны. Застывший в глазах жертвы ужас бил искрами, плескаясь внутри бурей. Бразды рассудка были полностью в его руках. Достаточно ему было сейчас топнуть ногой, и душа ушла бы в пятки, оставляя непослушный, слабый свой сосуд на милость монстра. И сможет психику терзать он, даже не касаясь, лишь в речи над игрушкой извращаясь. Так делал он совсем недавно с этой дамой, она заслуживала сеанс безбожной драмы. И вот он снова крутит чувства жертвы, рычаги сознания, стоит только плавно надавить… Такая власть могла бы затуманить разум, как раньше делала не раз по молодым летам, но Рихард сам себе ставил пределы, так что не бросится он услаждать свой эгоизм сейчас. Он и на встречу шаг не сделал, хотя от этого взыграли б нервы жертвы с новой силой. Скрестив на груди руки, он прямо посмотрел на Пауля убавившими накал изуверства глазами.       — Я на тебя зла не держу. И мучить тебя ради забавы тоже я не собираюсь. Но прошу: в следующий раз, когда тебе заблагорассудится ещё что-то разнюхать, разузнать, ты первым делом подойди ко мне, и я с радостью тебе всё покажу, — голос и правда стал теплее, и всё же такое безрассудство не сулило в будущем ничего хорошего.       Он вдруг шагнул внутрь сарая, отчего Пауль попятился назад, но быстро спиной в стену упираясь. Подойти к нему вплотную и зубами клацнуть потешило бы самолюбие убийцы, но Рихард преспокойно прошагал мимо него и подошёл к до этого казавшимся стеною занавескам, в стороны их раздвигая и комнату, как лампой, освещая. Смертоубийства сцена от этого краше не стала, поэтому Пауль просто отвернулся от противного его сознанию зрелища.       — Ты можешь ещё осмотреться, если хочешь. Но вижу я, ты впечатлительный к таким вещам.       Пауль и правда был, как никогда, под впечатлением, хотя обычно трупный вид не пробуждал в нём таких чувств. Крови никогда он не боялся, даже запаха того же. Но, видимо, сейчас на место мёртвой он себя подставил, предрекая будущий конец своей короткой жизни.       — Со мной в итоге тоже будет так? — выдавил из себя с опаской парень.       — Ты подожди, до этого ещё далеко, да и вообще не факт, — вампир отмахнулся.       Пауль невольно бросил взор в последний раз на тело и поспешил убраться поскорей от эшафота, на который он уже себя успел поставить. Нужно бежать, бежать, пока не стало поздно, теперь-то напускною добротой его не обмануть, он был уверен. И пусть что хочет говорит этот упырь. Он существо, он волк в овечьей шкуре, такой, каких по всему лесу днём с огнём не сыщешь. А Пауль нашёл. И сам по доброй воле в лапы ему сдался. Но ничего, пока в нём сила воли есть и пока дух не сломлен, бороться нужно за свою свободу.