Уст кровавых сладок вкус

      — Нужна помощь! Отворите! — донеслось снаружи грубым мужским голосом, которому сопутствовало женское стенание.       Пауль отмер, быстро сбросив ступора тенёта. Такое они уже проходили, правда, в прошлый раз всё было куда более настораживающе, чуднее и навязчивее. Здесь, ни разу не предупреждая, яко тать в нощи явились эти двое к ним. Открыл им дверь и тут же был представлен окровавленной руке девицы, которую та сунула прямо в открывшийся проход, кривясь явно от боли.       — Она ранена, вы сможете помочь? — с ходу настаивал сопровождающий её, упёршись рукой так в косяк двери, чтобы не виден был короткий меч, что он сжимал. Оба гостей незваных внимательно следили за лицом хозяина дома, высматривая признаки, что характерны упырям, однако разочаровались в нём слегка, когда ответил тот испуганно немного:       — Какой ужас… Да-да, конечно, проходите, сейчас что-то найдём, — нараспашку пригласил войти их Пауль.       Мельком бросив взгляд на шкаф, он усадил их на диван, велев мужчине поддержать спутнице руку, чтобы та не напрягалась и не шла сильнее кровь. Те, хоть с натягом, согласились, ведь сесть спиной не к выходу, а так, чтобы обозревать все двери, им показалось выгодной затеей.       Рихард в щель просматривал, что делается, стоит ли вступать в игру. Он чуял толику свежепролитого напитка своего, однако он перемежался с неживым уже, с кого-то слитым ранее. Если бы он открыл им дверь, сияние алое тут же вывело б его на воду чистую, в отличие от человека, который заметался по гостиной в поисках чего-нибудь. Круспе не уверен был, действительно ли тот хочет помочь, иль невесть когда он притворяться научился хорошо. Завидев рукоять меча за спиной сидящего мужчины, который ловко укрывал оружие от Пауля и был наготове дать отпор, если подозрения их примут форму осязаемую, вампир так тихо, как только способны эти грациозные создания, снял один из револьверов со внутренней стороны дверцы, не взводя курок.       Пара охотников, сидящих на диване, переглянулись, не выбиваясь слишком сильно из ролей. Последний шанс был поймать монстра, если тот не сможет удержаться и в кого-нибудь из них вопьётся. Девушка держала руку на бедре, где ловко скрыт был нож, мужчина же был в напряжении, чтоб в момент опасности схватить смочь из-за головы свой меч и отрубить подонку голову клыкастую. Они лишь слыхом слыхивали, что обитает здесь в округе кровопийца. Подначивает их предубеждение и отдалённость этой хижины от любого поселения, но долг гласил им проверять, и лишь потом оружием махать. Сейчас, когда вернулся Ландерс к ним не то с рубашкой, не то просто тряпкой, они уже почти решили уходить сразу скорее, вежливо откланявшись.       Ждать дольше смысла не было: они вот-вот начнут движение. Посему медленно и аккуратно вампир убежище покинул, затем решительно и быстро в пару шагов оказавшись за спиной двоих людей. С размаху зарядил он рукоятью огнестрела по затылку крупного охотника, отправив на какое-то время считать звёзды. Другой рукой успел он заключить и спутницу его в захват, перекрывая кислород предплечьем. Та из последних сил рукой с ножом махала наугад, чуть не попала в глаз атаковавшему, но тот отбросил уж ненужный пистолет, перехватывая разрезающее воздух лезвие. Рихард пригнулся ради безопасности, к шее будущей жертвы приближаясь и аперитив своеобразный обоняя. От той уже разить стало испугом, но свежа была эта девица и жива. Дождавшись, пока той сознание окончательно откажет, он отпустил её, взглянув на Пауля.       Тот лишь стоял и наблюдал, переживая за происходящее, но сделать не решался ничего. Когда же завершилось действо, он голову поднял, встречаясь взглядом со знакомым ему выражением существа. Глаза горят, живот всё так же робко выдаёт присутствие своё. Его словно озарило после долгой углублённости в себя: вампир давно не ел нормально, всё перебивался на запасы да мерзейшего их пленника недавнего. Он вспомнил, как принюхивался Рихард, когда обнимал его, как позволял себе засматриваться, повисая в нерешительности, воздержании. Не говоря о том, как у него в очах лоснилось иногда, стоило рядом оказаться. И всё это он видел, но не придавал значения чужим потребностям, о которых давеча мечтал забыть. За канителью он ни разу не подумал, чтобы предложить ему испить из его вены. Был слеп, а тот — не заикнулся, дабы не тревожить. Его вампир был голоден. И в подсознании стал зарождаться план.       Отмер Круспе от секундного забвения и стал обыскивать охотников, вытаскивая разное оружие из всевозможных мест. Пауль подключился к этому занятию, снимая пояс ножей с девушки и на ходу на ус мотая, как глубоко в ботинках или же штанах внутри могут запрятаться разные свёртки. Рихард был доволен человеком, и оставил его разбираться с нажитым, а сам же водрузил мужчину на плечо, легко подняв его с дивана, другой рукой подобрал девушку таким же образом и перенёс их в подходящее помещение, взвалив каждое тело у столбов. Первым он мужчину привязал покрепче, дальше от входа и к инструментам всяческим лицом, а после — его спутницу боком к нему, но всё же в поле зрения оставляя. Так, на всякий случай.       Пока копался с новоприбывшими тот, Пауль решил взяться за оружие. Он перебирал всё то, с чем прибыли к ним эти двое, но более всего взгляд зацепился за крупное холодное добро. Мечи были короткие, с тесак, но будто бы специально лезвие им обломили, дабы легче было двигаться и быстро отрубать что-либо. Взяв в руки два таких, он театрально рассёк воздух, пробуя клинки как парные, но силясь не отдаться вновь игре, как в прошлый раз, найдя припасы. Он самовольно за спину завёл их, прикрывая, не поспевая сам же за задумкой подсознания.       Безопасность занимала в принципах у существа главенствующий пост, он наблюдательный и любит сладкое — разрозненные выводы сцепились в звенья, картинка из обрывков отдалённых друг от друга разрасталась, складываясь в целый пазл. Услышав шаг вампира, он и вовсе замер, догоняя мыслей ход и представляя, что ему необходимо предпринять. Вот показалось Рихарда счастливое лицо, детали прорабатывать времени нет, на отступление — тоже. Осталось действовать по ходу, по наитию. Всё, что он мог сейчас, это напрячь в себе все силы, вспомнить противления прыть, одолевавшего его когда-то, а дальше — Бог поможет дров не наломать.       Приговаривая похвалы талантам ассистента своего, Рихард подошёл к двери, прислушиваясь, не идёт ли за двумя незваными гостями следом кто. Осторожно выглянув в окно, из посторонних не увидел никого, как и слух его не уловил присутствия чужого. С облегчением вздохнув, он закрыл дверь на щеколду и к Паулю повернулся. Тот всё это время лицом к вампиру оставался, пряча руки за спину старательно. Во взгляде у него легко читалось опасение и смятение, однако Круспе не придал тому значения.       — Непременно завтра же за молодым ягнёнком для тебя отправлюсь, — улыбался, приближаясь шаг за шагом к еле стоящему на ногах Ландерсу. — О, боже, какой ужас, пройдёмте, помогу. Ты просто вылитый хозяин дома! — передразнив, Рихард легонько ударил по плечу его в знак похвалы, не убирая выражения одобрения.       Теперь, однако, чётко он заметил глубоко засевшую тревогу у напарника в глазах и дрожь почувствовал, пробившую того от лёгкого прикосновения. Удивление, подозрения о неладном тут же подгребли сознание под свой контроль, вылавливая выжидание момента явное и лёгкий блеск металла за спиною Пауля и преднамеренное его шевеление с очевидной целью. Стоило на сантиметр парню отвести ладонь, как для замаха, и чутьё сработало мгновенно. Ухмылка добрая в доли секунды испарилась так же, как он с силой сжал плечо блондина, заломив ему и без того трясущиеся руки. Тотчас же из них выпало холодное оружие, отлетая в сторону со звонким, но коротким лезвия ударом об пол деревянный.       — Вот оно как, значит. Убить меня задумал, мелкий оборванец? — голос Рихарда заметно погрубел и обрёл хриплое рычание, нарастающее вместе с поднимающейся злобой. Он крепко держал уже обе руки Пауля, пополам его нагнув.       — Рихард, погоди, не надо, я… — раздался быстрый разряд просьб и оправданий снизу. Голос человека выдавал невроз, что пронизал его пару секунд назад под взглядом надвигавшегося Круспе.       Тот резко дёрнул на себя предателя неудалого, распрямиться заставляя, тут же в полёт в сторону шкафа отправляя. Ударившись о скрипнувшие в неожиданности дверцы, Пауль приземлился на пол. Не успел он оклематься, головы поднять, как его вновь схватили, за грудки на этот раз, поднимая над землёй и ещё одним ударом в несчастный предмет мебели вжимая.       — Пригрел змеюку на груди. И это после того, сколько я терпел, чтобы не осушить тебя до капли. И вот, чем ты мне отплатил, — глаза вампира засверкали красным цветом, наливаясь кровью, а из искажённого от гнева рта виднелись смертоносные клыки. Покоившийся ужас в глубине души, вызываемый одним лишь видом этого создания, всплыл, как по команде, поплавком задёргавшись на трепетавших нервах. Пауль знал, что идёт на риск, но не учёл, как быстро будет развиваться этот грозный вальс.       — Рихард, умоляю, дай хоть слово молвить. Не убивай только меня, не надо, нет! — зачастил прижатый мёртвой хваткой парень, пытаясь выставить перед собою руки. Всё, о чём он мог сейчас просить высшие силы, это ещё немного времени, чтобы оскорблённый дерзостью вампир не разорвал его на части до того, как он успеет оправдать свою нелепость.       Рихард, не сводя взгляда свирепого с дрожащего за свою жизнь человека, хмыкнул и оскалился. Он в мгновение ока рванулся к шее Пауля, издавая глухой рык. Однако, ожиданиям вопреки уж попрощавшегося с белым светом Ландерса, он коснулся быстро кожи языком в месте пульсирующей от разрывающего грудь сердцебиения артерии. Жертва издевательств издала короткий вскрик испуга, а пульс сбился с и так скачущего ритма. Вампир жарко выдохнул, с тем же рычанием прошептав:       — Мелкая, пугливая крыса. Это будет последнее, что я тебе позволю. Говори.       — Не буду врать… — начал запинающийся и срывающийся от накатывающего волнами страха голос.       — Да уж пожалуйста, — Круспе перебил.       Он готов впустить был жалкие все оправдания, которые, он был уверен, сейчас последуют, в одно ухо и выпустить эту ложь во спасение собственной шкуры из второго. Однако он заметил, как леденящий жилы ужас в глазах Пауля пропустил наружу эмоцию иную, а губы тронула хоть вымученная, но на диво искренняя улыбка. «Доверься мне» — беззвучно выговорил Ландерс, затем натужно всхлипывая и жалобно вещая:       — Я слабости поддался на минуту. Действительно подумал, может быть, тебя… но стоило тебя увидеть снова, посмотреть в глаза, как тут же даже та капля смятения прошла, не оставив и следа. Ушло и наваждение, и дурные мысли, и не могу уже ничего сделать. Пожалуйста, молю, поверь мне. Я лишь хотел свободы. Иллюзорной, — понизившийся голос срывался от истерики, что, должно быть, затаилась язвой от угрозы смерти, но во взгляде были искры, с надеждой освещающие мрак испуга. Пауль снова громко всхлипнул, выводя одними лишь губами: «Подыграй мне. Пусти к ним», молясь о том, чтобы опомнился вампир от захлестнувших голову инстинктов.       Рихард вскидывает брови в удивлении. Ведь только что им управлял праведный гнев на мерзейшего предателя, которого он опекал и дорожил им, от кого последним ожидал бы удар в спину получить. Но сейчас он потерял контроль происходящего и понимания нить. Подсознанию повинуясь, отшвырнул зажатого до этого в тиски блондина, и тот упал прямо за порог сарая.       — Рихард, пожалуйста… Рихард… — умолял Пауль о пощаде, отползая от шагающего грозно хищника, руки выставив перед собой. Взор того обрёл былую непоколебимость и пронизывающий, как те клыки, холод. Неразумение поступков и намерений партнёра смешалось и вписалось в общий план. Решив, что за ситуацией он будет тщательно следить и в случае провала сможет отловить, Рихард с силой дёрнул жертву на себя, к металлическому стулу в дальнем углу комнаты поспешно подводя.       — Дёрнешься — вскрою, — прошипел вампир, хватая ближайшую к нему верёвку, что висела у двери в конюшню. Он наспех связывать стал кисти Пауля за спиной, фиксируя на железном сидении тяжеловесном, туго затянув, но ненадёжно. Много раз запястья обернул, чтобы верёвка продержалась хоть недолго, и завязал совсем некрепкий узел.       — Молю, помилуй, Рихард… — скулил Ландерс.       — Видеть тебя не хочу, отродье, — покачал головой Круспе, резко удаляясь к выходу. Развернувшись напоследок и смерив всех присутствующих взглядом презрения, он хлопнул дверью, от чего все вздрогнули.       — Чего же ожидал ты от вампира? Что пощадит тебя, упырь? Наивный дуралей, — констатировал охотник близ него.       — Он… нет, он не такой… — ещё дрожащим голосом пытался Пауль возразить.       — Он монстр, как все остальные. Чудовище заслуживает смерть. А ты ему ещё прислуживал, грязный ты приспешник сатаны.       — Я ведь… я не хотел. Ничего этого не хотел, — он опустил голову и прикрыл глаза. Пауль запинался, пытаясь оправдаться теперь перед охотниками, осуждающими его в ответ.       На все нападки он лишь поджал губы и понурился. Его взгляд бегал из стороны в сторону, выдавая нерешительность. Он пытался отмахнуться, отнекивался, но неизбежно, под напором двоих пленников, сознался, что служил чудовищу из страха. Что захватил его упырь проклятый и заставил на себя работать под угрозой быть обедом до скончания короткой и мучительной агонии существования. И что опосля пары попыток убежать, из него словно душу вытрясли, запугивая изощрённейшими пытками. Служил он долго уж, исправно заверяя хозяина в величии и несравненности, однако оставался ещё стержень, что не сломлен, направивший сейчас к мечам, к свободе его руки. А вурдалак жестокий, прозорливый, лишил надежды на спасение последней. Раскаивался Пауль в своих деяниях, в грехах пред родом человеческим и клялся и божился, что не желал он зла несчастным.       Объект тирад и обвинений сидел у себя в спальне на полу, чрез стенку от сарая, и слушал чутко, что там молвят про него. Стуком молотка он повторяющиеся части заглушал, снова и снова слушать эти изречения не желая, вместо этого кусок двери недавно отлетевший прикрепляя. За починкой не успели те переговоры кончиться, и он уселся на кровать, опёрся на стену спиной, внимая.       А говорили много, долго, врали, оскорбляли. Охотники поддерживали Пауля, хотя ещё как с полчаса назад готовы были и ему голову с плеч отсечь. Сейчас же с ним соревновались в том, кто погрязнее «монстра» назовёт, да кто ему похуже грех припишет. Мол, угнетатель каверзный поймал и поиграть с едой он возжелал и всё, что делает он, — пытки и мученья; свободы никакой, заботы — тоже, а о еде, воде просить не стоит: сам даст, но только когда сам изволит. И слушая этот поток помоев в адрес свой, кольнуло где-то глубоко в груди. И голос Ландерса настойчиво и чётко глаголил обвинения, от чего Рихард больно прикусил изнутри губу не уходящими клыками. Слова охотников он пропускать мимо ушей умел, но от чего-то стало так паршиво на давно мёртвой душе от слов такого милого засранца.       Предатель, гнида, крыса и змея — вот так и только так сейчас назвать его мог Рихард. Столько терпеть, оберегать, с любовью, как к родному, относиться и получить взамен набор клише, приправленных враньём. Куда ж это годится? Он стал вампиру правда очень близок: тот доверять стал, бдительность притихла, ведь подвох не ожидался ниоткуда. И хоть сейчас терзали Рихарда разбитые надежды и даже чувства к человеку, он всё равно не падал духом. Хоть как бы неприятно было слышать, как тебя кунают в чан помоев-обвинений, не оставляла его мозг одна деталь: то, как внезапно поменялся Пауль в поведении, как попросил сыграть вместе с ним роль, спектакль. И Рихард ведь повиновался, дал свободу, скрытую от глаз врагов. Хотелось верить не напрасно. Слова его из-за стены звучали убедительно, и тем не менее, немые те намёки так же уступать не собирались. Готовый было рвануть и прекратить заговор этот Круспе вдруг услышал нечто странное.       — Скажи нам лучше, где наше оружие он прячет? — потребовала девушка.       — Скажу. Оружие… под половицей справа от камина. Поднять и там всё и лежит. Я видел, — заверил двоих пленников Ландерс.       И вскинул вампир брови в удивлении вновь, ведь это была чистой воды ложь. Несчётные разы Пауль видел, что все ножи, колы, мечи, мушкеты он прячет по шкафам под строгим наблюдением. Услышав это, перед глазами всплыло лицо дорогого сердцу человека. «Доверься мне и подыграй» — просил он, так ведь? Неужто так отменно выступает и говорит все гадости на голубом глазу только для роли? Нахмурившийся хищник встал с кровати и направился к двери. Но не в сарай, а к выходу потопал громко и, хлопнув дверью, бесшумно стал прокрадываться назад по нескрипящим половицам.       — Ужель покинул нас упырь проклятый? — озвучил кто-то из троих вопрос.       Всё это время ёрзавший для вида Ландерс снял, наконец-то, мнимые оковы, отбросив показательно верёвку на пол рядом и обводя «соратников» своих восторженным, полным надежды взглядом.       — Господа, надежда есть. Мы все спасёмся, нужно лишь найти ключи… — расплылся в обещаниях он.       — А от чего ключи? — не унимались ослеплённые верой в свободу люди.       «И правда, от чего?» — задумался вампир за стенкой. Ведь точно помнил, как скреплял их цепи звеньями отдельными, сгибая так, чтоб легче уже было перегрызть. Об этом Пауль тоже не хуже него знает.       — Да от цепей от ваших. Вам не видно, он вас крепко примотал, — с сожалением посмотрел он на двоих охотников, кивая вниз куда-то головой. — Замки висят амбарные, но не грустите. Сейчас проверю горизонт, надежду за меня вы притаите.       Пауль тихо, словно мышка, выглянул из-за двери в гостиную, осматриваясь через щель. Он медленно протиснулся в открытое пространство, стараясь не держать всё нараспашку, и прокрался дальше, вокруг себя осматриваясь осторожно. В шкафу нет, на диване тоже, на кухне пусто, нет и под столом. Мужчина уж насторожился и выглянул даже в окно, проверить, вдруг и правда удаляющийся силуэт увидит. Но нет, там глушь и пустота — всё как всегда. Тогда направился украдкою он в спальню — единственное место, где он мог найти ещё хозяина. Но стоило ему подойти близко к приоткрытой двери, как оттуда вылезла рука, в мгновение ока внутрь его утаскивающая.       Всё это время Рихард выглядывал из-за косяка, следя за своим хитрым и плутливым человеком, вышагивающим как можно тише по дому. Когда же стал тот приближаться к спальне, он замер за стеной, прислушиваясь к биению сердца. И оказавшись на коротком расстоянии, он вылез из укрытия и схватил, зажав и рот, и нос, и даже поднимая над землёй, чтобы не вызвать подозрений топотом поспешным ног. Круспе держал его обеими руками, плотно прижимая к себе за талию и голову.       — Ты что это задумал, мелкий перебежчик? — еле слышным шёпотом вопросил он, осторожно отпуская лицо Пауля. Тот взял его за руку нежно, поглаживая большим пальцем кисть, закинул голову и мягко улыбнулся, хоть выдавала испуг дыхания рысь.       — Всё чисто, нет его! Ушёл зверь прочь куда-то! — отдал сигнал он громко и отчётливо, при этом не сводя своих глаз с глаз вампира.       — Хвала небесам! — ответил женский голос, затем вздыхая радостно и затихая вновь.       Ландерс медленно и осторожно высвободил свою вторую руку, обвив шею вампира ею, притягивая ближе. А сам, не отходя и на пол шага, положил голову на плечо Круспе, не прекращая с нежностью держать его ладонь.       — Ты говорил, мне помнится, что вкус надежды сладок. Они сейчас как раз полны нектара, которого так жаждешь ты, — горячий, томный шёпот возбудил всё естество вампира. Кровь заметалась по сосудам, ударяя в голову, в глазах аж помутнело на секунду, а мышцы дали слабину, освобождая из своих тисков. Пауль почувствовал, как отреагировало его тело: как под рукою запульсировало и потеплело. Но отходить он вовсе не хотел, но было надо, надо. Однако удержал его возле себя хозяин дома, всё так же тихо отвечая шёпотом:       — А ты хорош. Играешь хоть на сцену. И чую, не со мной на сей раз трюки вертишь, — у него был опыт ложного обольщения, в эти минуты вдвойне нужно быть на стрёме, не дремлет ведь коварство их исподтишка. Однако Пауль не издавал сигналов злого умысла, а ластился от души искренне, дурного и не помышляя более.       — Я вас спасу, сейчас только, найду ключи, — громко Ландерс объявил и нехотя отпрянул от вампира. Он стал шурудить тумбами, то выдвигая, то задвигая назад ящики, но даже не заглядывая в них.       — Какие ключи? — поинтересовался Рихард. Ведь он ума не приложил, что человек открыть хотел.       — Которых нет. Давай любые, — второй старательно шумел и делал вид, что вот сейчас уже найдёт заветный тот предмет.       Круспе достал ключи от дома и пары дверей и протянул их шебаршащемуся человеку. Тот взял их, объявляя:       — Нашёл! Сейчас я вас освобожу, держитесь!       Направившись назад к сараю, он поманил за собой хищника, у самой двери замирая. Он развернулся, поднимаясь снова к шее Рихарда, к чему тот так и не успел ещё привыкнуть. Ведь это он обычно разыгрывал такие трюки с дыханием томным где-то позади, а тут его за ощущения обострённые искусно вертят.       — Стой здесь. Как кашляну — входи и наслаждайся. Десерт, надеюсь, удался на славу.       Пауль подмигнул и быстрым шагом удалился к пленникам, что его ждали. Он радостно потряс ключами и подошёл сначала к девушке, стоящей у столба. Зайдя за спину ей, он стал перебирать ту небольшую связку, звонко елозить ими по цепям, делая вид, что открывает тот несуществующий увесистый замок.       — Сейчас-сейчас, уже почти свобода, — с талантом заговорщика проговорил он, затем откашлявшись, как будто запыхался.       Тотчас же показался Рихард, входя широкими шагами внутрь и направляясь сразу к той, которую «вот-вот освободить» были должны. Улыбка тут же испарилась с лица дамы, глаза расширились, затрепетало сердце. Панический вздох вырвался из лёгких и попыталась дёрнутся напуганная жертва. Не тут-то было, схватил хищник за плечо её и грубо вырвал из цепей конечность, крепко держа двумя руками за предплечье. А за спиной её поднялся с колен Ландерс и без намёков от хозяина зажал ей рот рукою, чтоб не кричала и не возмущалась, оставила пространства тишь в покое. Вампир без церемоний, промедлений, без обезболивания впился в вены ей и стал вкушать надежд неприторную сладость. Не было времени на милосердие, когда такое кушанье ждало его. Клыки пробили кожу с хрустом, рука задёргалась от боли и сквозь преграду вырывались вой и крики. Кровь так тепла, наполнена эмоций вкусом, ещё пока не приняла в себя прилив отчаяния, а от того осталась сладкой, словно лучший в мире мёд. Рихард прикрыл глаза блаженно и сдавил конечность с силой, чтоб лучше зафиксировать на месте, и Ландерсу пришлось ещё сдержать порывы извергающейся истерии.       За этой вакханалией кровавой наблюдал другой охотник в стороне. Он поначалу рвался на свободу, так верил, что сорвёт оковы бесовские и ринется спасать свою подругу, но, к сожалению его великому, опора непреклонна оказалась.       — Как можешь ты прислуживать ему?! Ведь ты же человек, а он упырь, убийца, чёрт и лжец! — протестовал охотник, искренне не веря, что может происходить такое на глазах его.       — Вот именно, я просто человек, — ответил Ландерс, делая неуверенную паузу. — А человеку и не чужды… чувства.       Он потупил взгляд в пол, но долго так держаться бы не смог и перевёл его на Рихарда, что рядом пировал со вкусом. Тот иногда посёрбывал и чавкал, живительный глотая сок из человека. Но сколь бы не был увлечён процессом, на слове «чувства», прозвучавшем выделено, приоткрыл глаза, смотря на засмущавшегося хитреца. Он мог бы не поверить, посчитать, что тот играет вновь талантливо, если б не выдающий язык тела, что действовал против него. Или по воле? Нет, такое не подделать. Этот румянец и доверие в глазах… залюбовавшись, он забылся, сколько глотков испил — со счёта сбился. Но в кровь уже ударила волна печали, так что пришла пора заканчивать свой сладкий ужин. Рихард зажал перстами вены на предплечье и принялся зализывать открытые раны человечьи.       Пауль опустил ладонь и наблюдал за заживительным процессом. Его легко коснулось странное ощущение. О, что же, ревность? Ревность к ран лечению? Он уж успел отвыкнуть от кормёжки кровью: берёг его вампир всё это время, но помнил первые разы свои он очень хорошо. Язык бродит по коже, скользко, мокро... Зализывает он следы клыков. Не раз проводит и не два, а больше, много. А сам вампир, как кот лакает молоко. Пауль буравил взглядом место от укуса, которое в то время тщательно лечил брюнет, и даже когда тот отвлёкся, он продолжал, как в трансе, вспоминать своё.       Рихард протиснул девушки конечность назад в цепи, ловя взгляд Пауля, подозрительно следящий. Дотронувшись легко до человека, он к реальности вернул его, и, смерив взором охотника недоуменного, повёл он прочь оттуда парня своего. Закрыл он дверь и развернулся к Ландерсу, идущему за ним на поводу, провёл рукой от скулы к шее, смотря в глаза с заботой и восхищением.       — Прости, Рихард, прости за все те гадости, что выпустил мой грязный рот, — начал тот, не дожидаясь в ответ слов. — Я ни за что так не сказал бы, не подумал, была б возможность только так не говорить и по-другому их на сторону свою склонить. Тебе, я знаю, было неприятно, некомфортно и противно от моего поступка, но прошу, пойми, я не добился бы реакции столь натуральной, если не взял бы в руки те мечи.       — Ну, что ты, Пауль…       — Нет, дослушай. Хочу, чтобы всю правду до конца ты знал, — он тяжело вздохнул и часто заморгал. — Сначала, когда только что узнал, кто ты такой, я бы от паники и истерии использовал мечи по назначению, представься случай. Натворил делов, пока глаза мои слепые не открылись, пока дошла простая истина, что ты, ужасное чудовище и хищник из мифов и легенд старинных, не станешь мне по мановению скуки коробить душу и ломать мой разум. Так просто, без причины, потому что злой. Я под влиянием твоим смирился с жизнью вдалеке от прежней, хоть и тянуло иногда назад, к родным краям. И отчасти эта тяга и давно ушедший страх помогли оружие взять в руки, как стимул, как реакция, давно забытая уже, теперь направленная на другую цель, — он отвёл взгляд, вновь набирая воздуху побольше, пока вампир, нахмурив брови, внимательно выслушивал его. — Но наваждение, что нагнетал я для уверенности, реализма, рассосалось так же быстро, как только я тебя увидел пред собою вновь. И как бы не тянуло меня к прежней жизни, ближе тебя нет никого для меня больше. Я это понял, но наивно полагал, что невозможны эти чувства в глубине, неправильно всё это, неестественно и грешно, и я же человек, а ты, мол, зверь. И я топтал перерождение воззрений дальше бы и дальше, если б не тот чокнутый, что за наживою гонялся. Он и открыл глаза мои слепые, за что ему спасибо, хоть и сдох он поделом. Ты так следил за мной, оберегал, заботился и защищал, возил еду невесть откуда, голод терпел, за глупости не убивал, хотя мог в щелчок пальцев перегрызть мне глотку, как тому волку, от которого меня в лесу спасал. И это ещё до того, как ты про моего отца узнал! Я искренне раскаиваюсь за свои грехи, за помыслы предательства против тебя и ненависть, что бередила душу. Ради тебя на всё готов пойти… только скажи, взаимны мои чувства? — голос с придыханием в конце перешёл на шёпот, и парень залился румянцем, хоть лицо, казалось, охладело, но продолжал с надеждой смотреть вверх, как опьянело.       Вампир стоял и слушал покаяние, страстную речь, что родилась из вдохновения за миг, в столь искренней любви внимал признание, в привязанности, что не смог тот подавить. И столько сразу на его свалилось, так многое хотелось бы сказать, да только незачем, сейчас момент испортить равносильно будет на кресте его распять. Дослушал он историю ту до конца и, услыхав вопрос, не стал подбирать слов и составлять их в долгие изречения, а улыбнулся и приблизился лицом к лицу. Пальцы скользнули с шеи вверх, к затылку, перебирая волосы, притягивая ближе. И стоило Паулю, рвано выдыхая, распахнуть веки в удивлении, как он прикрыл их, отдаваясь чужой воле. Да и своей ведь тоже, что греха таить. Почувствовав прикосновения прильнувшей кожи, он жадно поцелуй стал пить.       Вкус крови на губах вампира, возможно, должен был горчить металлом, но он лишь придавал азарта — той специи что помогает жить. Рихард обвил его за талию другой рукою, прижал к себе и углублять стал поцелуй, склонил голову набок, вбирая с нежностью то верхнюю, то нижнюю губу любимого человека, что только что так распинался ему в чувствах. А Пауль маслом таял, млел во власти крепких рук, что обвивали его будто бы со всех сторон, пришлось за шею и плечи ухватиться, чтобы на ватных ногах в пол не утонуть. Голова кружится, ориентация потеряна и лишь дыхания жар удерживает на плаву и мягкие уста, что любовь во всей красе передают.       — Прости, я выпил крови и даже не подумал… — внезапно оторвался Круспе и зашептал так громко в этой тишине.       — Ничего, так даже лучше, — отрезал Ландерс, в расслабленной улыбке расплываясь и тут же назад в негу окунаясь.       Руки вампира нежно обнимали, поглаживая плавно по спине и талии, словно боясь нечаянно раздавить. Ведь мог, не рассчитай он силы, но в такой момент перестараться невозможно было. Пауль подтягивался к нему поближе, хотя отнявшиеся в наслаждении ноги ещё не так уверенно держали. Рихард вторую руку ниже опустил на поясницу, поддерживая слабеющее тело парня. Поднять его хотелось над землёй, к себе прижать как можно ближе. Мягкие губы скользили почти неотрывно, друг друга не желая отпускать. Но Пауль чувствовал конец, точнее, ощущал всё меньше: кожа стремительно стала неметь. Хоть плавало сознание в блаженства невесомости, он стал напористее целовать объект любви. Пока ещё не пострадавшим языком легко провёл он по таким манящим бархатным устам. В ответ он получил желанное прикосновение, которое, однако, лишило его чувств последних. Круспе мог бы продолжать доказывать взаимность и заботу вечность, но Пауль нехотя стал отстраняться от него.       — Твоя слюна… Местами так полезна, но так сейчас вредна, — дыхание срывалось от волнения и наваждения, что захватили Пауля. Хоть Рихард и невольно притупил физические ощущения, благоговение перед любимым не сбавило напор.       — С этим ничего мне не поделать, уж прости покорно. Такова плата за то, чтоб быть со мной, — ладонью очертил красивые он скулы с нежностью, смотря с очарованием, хоть и небольшой тоской. Хотел бы он по щелчку пальцев отключать ненужную способность, но это было невозможно, так что оставалось лишь терпеть сие неудобство и делать перерывы в их любовных ласках.       Рассудок к Ландерсу вернулся, окончательно спустив его с небес на землю. Зарделись щёки, словно закат солнца, хотя, казалось бы, к чему это дурацкое стеснение. Вампира это умиляло, как ничто другое, и он направил юного любовника в кровать, поспать.       — Ты что же, меня одного оставишь? — с наигранной обидой Пауль вопросил.       — Ну что ты, мон амур, как можно, — так же играючись ответил Рихард. Он лёг подле светловолосого хитрюги, одной рукой его приобнимая и за его усталыми движениями наблюдая. Как не вертись, как на широкой груди Рихарда не уложись, а сонливость решительно брала своё, и вскоре лишь хозяин сквозь собственный сон слышал, как под боком мерно дышит пассия его.