Мне нравятся все его плохие привычки

— Не бери меня на слабо, — флегматично просит Сокджин, когда Юнги передаёт ему пистолет, причём заряженный. — Скорее я пристрелю тебя. Юнги только приподнимает бровь. — Тебе чё, сложно что ли? — Ты дал мне заряженный настоящий пистолет, мудак ты прямоходящий! — прорывает Сокджина. — Я отказываюсь участвовать в этом цирке. — Кроме тебя больше никого нет, — жалостливо напоминает Мин, но Сокджин, демонстративно фыркнув, только отворачивается. — То есть тебе в лом застрелить собственного лучшего друга? — Ударь себя сам. У тебя это раньше отлично получалось. — Ну ты и скотина злопамятная. — Ты сломал мою приставку и проебал мои перчатки, пока набивал морду тому мудаку в школьном тряпье. Это, кстати, было обязательно инсценировать? — Ким всё-таки не выдерживает и поворачивается к парню, который снова высовывает свою макушку из кустов. — Блять, не верю, что мы делаем это из-за какой-то бабы с красивыми ногами и губами. — Заткнись, я не спрашивал мнения человека, которому нравится вид «слегка за тридцать». — Опыт не проебёшь, и они шикарно готовят, — обижается старший. — Что ты возьмёшь с бедной студенточки, да ещё и мозгоправа, видать. — Я сам ей всё дам, если она захочет, — Юнги снова прячет голову и проверяет время на телефоне. — У тебя корона спала, подними, — кивает он на лежащую возле Сокджина фуражку с маской. — Какой ты муде-ень, — тянет Джин, — ну какой же ты мудень! Проклинаю тот день, когда познакомился с тобой и задолжал кучу денег, а ты с меня ещё теперь проценты трясёшь, хотя я всё до копеечки отдал! — Вот к Намджуну не было претензий. — Конечно. Он же не знал, что ты это всё разыгрываешь ради своей принцесски и говорил тебе всё очень даже всерьёз. Кончай уже, а, покури и пошли, у меня задница мёрзнет. — Погоди ты! — Мин надавливает на плечо друга, чтобы тот не встал и не выдал их местонахождение. — Теперь я немного перессал и не знаю, что говорить. Сокджин с минуту смотрит на него как на идиота, только выдыхая родное, любимое «Ты, блять, серьёзно?». Юнги только пожимает плечами. Так сразу и не скажешь, что сидит в этом татуированном самце в кожанке при всей его напускной брутальности и крутости, которая зашкаливала рядом с Суджин. Что теперь? Теперь он сидит под окнами её дома и думает, как бы эпичнее появиться. — Я тебе говорил, что давить на жалость вообще не вариант. — Но в прошлый раз она примчалась за десять минут! — Ты сидел у дома её подруги, — закатывает глаза Сокджин. — Всё, я курить, ты заебал. Юнги смотрит на окно, в котором гаснет свет, на Сокджина, вылезающего из кустов с пачкой сигарет, на себя, извозившегося в грязи и кивает непонятно кому. Да, он отбитый. На голову. Но покурить стоит. Они стоят рядом с лестницей. По расчётам Джина, подруга Суджин, Миён, сегодня не должна явиться домой, а значит, у Юнги выдаётся идеальный вечер, чтобы раз и навсегда завоевать даму, запавшую в сердце. Сокджин считает Мина ебанутым, а его одержимость ею явно преувеличенной. Девушка, по его скромному мнению, не заслуживает того, чтобы он отмораживал свой зад в кустах, ибо не июнь месяц вообще-то, а Юнги выносил ему мозг. И хотя это совсем не волнует его, он всё же немного переживает. За Суджин, конечно, которая может отказать Мину, считающего его едва ли не маньяком-убийцей, педофилом, грабителем и насильником в одном лице. Если Суджин откажет Мину, проблемы будут у Суджин, а ему не хочется прятать труп. — Ну, покурил? Вали уже, Ромео хренов. — Если я не вернусь через пару часов, значит всё удалось и я затрахал её до смерти. — Смотри, как бы не она тебя, — даёт благословление Сокджин, — прятать два трупа для меня будет уже накладно. Юнги показывает средний палец и исчезает на лестнице, оставляя Кима докуривать, рационально размышляя о своей жизни и где же именно он свернул не туда.