Глинтвейн и шампанское

— Baby, spare yourself. (But I'm in love with you.) No, I won't take your help. (But I will see it through.) I am too far gone for you To bring me back, So baby, spare yourself. The Pretty Reckless — Panic

      Ничто не предвещало беды.       Ярко светившее с самого утра солнце, тем не менее, не раскаляло воздух до среднестатистической температуры адской сковородки, и можно было спокойно шататься по улицам, не боясь словить солнечный удар. Листья на деревьях, как обгоревшая по краям бумага, начали менять свою зелень на яркое пламя. Наконец-то по-настоящему наступала осень.       Учитывая то, какая несусветная жарень стояла не далее, как всего пару дней тому назад, не радоваться изменениям в лучшую сторону было сложно. Именно такая лишающая привычной острой бдительности участь постигла и, казалось бы, вечно внимательного и осмотрительного до нельзя Гекидо, которому, как выяснилось, и человеческое, в общем-то, не чуждо.       Стоило только ему пересечь порог собственного кабинета, как голос внутренней системы оповещения бодро вызвал его к начальству. Андант лишь недоумённо плечами пожал, искренне не понимая зачем это он там понадобился (очевидно же не хвалить его собрались), но — а что ж делать-то прикажете? Против начальства не попрёшь! — отправился по известному адресу.       Глава их отдела — что, к слову, довольно удивительно, женщина. Высокая, длинноногая блондинка с приличным размером груди, вульгарно, по мнению самого Гекидо, выглядывающим из широкого выреза киноваревой вязаной безрукавки. Разве что глаза не голубые, а карие, а так был бы идеал — голубоглазая блондинка! Николай Басков, блин. Сесилия Грэйс. Про неё в спецслужбе ходит слухов даже больше, чем о Сэдрике Майерсе. Одни свято верят, что она попала на эту должность через, кхм, прошу прощения за прямоту, кровать, другие утверждают, что её отец — какая-то там важная и далеко не последняя шишка. Были даже те, кто считал, что Сесилия была любовницей дальнего родственника по левому колену главы спецслужбы, но это уже совсем маразм. В общем, одна история ахуительнее другой.       Впрочем, характер у неё — мама, не горюй. И в горящую избу войдёт, и коня на скаку остановит, и плохим парням задницы надерёт так, что гореть хлеще уличных фонарей будут, и взрыв атомной бомбы предотвратит. Сначала станет всему этому виной, да, были случаи, но потом сама же со всей этой манной кашей с комочками и разберётся. Во всём этом Гекидо, за время личного сотрудничества с ней, не раз убеждался. Именно поэтому сколько бы по внешности она ни казалась неподходящей для всей этой работы, вслух говорить об этом не стоит. Если у вас, конечно, нет лишних конечностей, от которых вы не против избавиться в срочном порядке. — Гекидо, — голос у неё ровный, приятный, почти бархатный, но покрытый обманчиво тонкой коркой льда, которая намного толще, чем кажется на первый взгляд, ох, пардон, звук, — заходи, присаживайся.       Андант немедля опускается в предложенное кресло напротив её стола, и как бы сильно не кусал его за пятки интерес узнать за каким-таким лешим он здесь сейчас сидит, но он непоколебимо безмолвствует, ожидая, когда женщина заговорит первой. В конце-то концов, это ведь она его вызвала, а не наоборот. — Я хотела поговорить о деле Прайд, — Сесилия сложила кисти на столе в замок. — Ты ведь им занимаешься, не так ли? — Да, Вы же сама мне это поручили.       Женщина согласно кивнула и продолжила: — Образовавшаяся в связи с этим проблема заключается в том, что на тебя вчера поступил донос, — Сесилия внимательно осмотрела Гекидо, который как сидел, так и сидит — ничего в его внешнем виде не изменилось, как будто это вовсе и не о нём сейчас говорят, а о дяде Васе из соседнего подъезда. — Что за донос? — он отвечал максимально непринуждённо, как ни в чём не бывало. Воистину прирождённый актёр. Ах, какой талант пропустила мимо себя киноиндустрия, какой талант! — Если пересказывать совсем уж вкратце, — она хмыкнула, говоря всё это как бы между прочим, будто что-то совсем уж маловажное, — то в нём сообщается о том, что ты пособничаешь Прайд.       Так, спокойно. Главное — не дрогнуть сейчас под её пронзительным взглядом, иначе всё — пиши пропало. Раньше Сесилия была способна прочитать ещё совсем зелёного паренька, как открытую книгу, но, со временем, он старался как можно лучше развить в себе устойчивость ко всем таким «читателям», потому что есть то, что они явно читать не должны. — Кто ж это такую небылицу додумался сочинить? — Андант осклабился, приняв совсем уж невинный вид — хочешь не хочешь, а поверишь, что он — святая простота — здесь абсолютно не при чём, да вот только женщина слишком хорошо знает его, чтобы вестись на такие простецкие трюки. — Вот и я о том же. Небылица, — умение Сесилии принимать невинный вид было, разумеется, на совершенно другом уровне, нежели умение Гекидо. «Ангел воплоти». Но улыбка эта быстро, почти моментально спала, подобно маске, вместо этого накрыв лицо угрюмой тенью. — Однако, есть ещё кое-что интересное. Взгляни, — женщина развернула к нему стоявший подле неё ноутбук, включая видео, высвечивающееся на дисплее. На чёрно-белой записи отчётливо был виден и сам Андант, и сидевшая напротив него девушка — Ани.       Парня будто током со всей дури шибануло. Чёрт. Кафе. То самое, в котором они встречались на днях.       Вот, он приходит, опускаясь за стол. Они начинают разговор, подходит официант. Гекидо тогда на него особого внимания не обратил, но сейчас заметил — высокий светловолосый юноша, скорее всего, студент на подработке. Уходит к бару. Ани смотрит куда-то в окно, будто вовсе и не она предложила встретиться, слушает, что говорит парень, а потом опирается на стол, чуть склоняясь вперёд и Андант почти физически ощущает, как тогда она с прищуром смотрела на него, патокой растягивая это своё: «Слу-у-ушай».       Разговор их течёт спокойно, сдержанно, а потом девушка подскакивает, с грохотом, которого не передала беззвучная запись, но который вживую уже слышал парень, ударяя по столу. Сидящие рядом почти синхронно на них оборачиваются и стараются вернуться к своим занятиям, но некоторые всё-таки ещё какое-то время поражённо таращатся на Эренберг. Раздражённо выдохнув, она садится назад, продолжая сверлить парня напротив взглядом.       Экран потух. — Гекидо, — голос Сесилии стал мягче, теплее, треснула корка льда, — прости, но от этого дела я тебя вынуждена отстранить, — она покачала головой. — Даже если это был не ты, а монтаж, умелая подмена, инопланетные технологии, тёмная магия, сатанизм… Но от дела Прайд я тебя должна отстранить. Ты ведь уже взрослый мальчик, думаю, понимаешь что да как. — Да, я понимаю, — пытаться спорить сейчас с ней — худший из вариантов. Она уже всё решила, а значит «приговор обжалованию не подлежит». А даже, если он и попробует поспорить, то как? Как он докажет, что на видео не он, особенно зная, что на видео именно он, а не «монтаж, умелая подмена, инопланетные технологии, тёмная магия, сатанизм»? — Но… — «Но» что? — Кому Вы в таком случае намереваетесь поручить это?       Блондинка выдвинула один из ящичков стола, выудив из него мультифору с бумагами, перебрала их по краю длинными ногтями и ловко вытащила несколько нужных. И всё это не смотря на парня. — Я пока не уверена, но скорее всего этим делом будет заниматься Хао Молин, — Сесилия, видимо, удовлетворённая легко полученным положительным ответом подчинённого, взяла в руки синюю тонкую ручку, уже подписывая приказ об отстранении Анданта. — Лин?! — он аж с места подскочил. — Молин, — спокойно поправила его та, делая интонационный упор на первую часть. — В Китае первая часть имени не отделяется от второй, не забывай. — Да хоть пишется слитно с отчеством! Да она же… Она!.. — Она — отличный сотрудник, которому под силу справиться с этой задачей. — Она — бывшая наёмная убийца!       Хао Молин назначать действительно было весьма рискованно. Бесспорно, девушка она молодая и перспективная, шансов разобраться во всём этом месиве у неё вагон и далеко не маленькая тележка, но её методы… Радикальны. Первое же, что она сделает, Гекидо был уверен, так это заставит подписать Эренберг подписку о невыезде. Но Ани же не так проста, и уломать её будет крайне сложн… Ох, ты ж чёрт. Ещё хуже. Она ведь может оказать сопротивление при задержании, а это пятнадцать суток.       Пятнадцать суток в руках умелого человека вроде той же Молин — целое состояние. Она много чего за это время может наворотить. Девушка привыкла строго выполнять поручения начальства в полном соответствии с формулировкой. «Доказать виновность Прайд». Доказать виновность? Да пожалуйста! Андант готов спорить на что угодно — если он старался раскопать этот завал под именем «Ани Эренберг», то бывший киллер — «умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт». Она сразу же начнёт под неё рыть, вытащит на свет все узлы её связей, раскроет все шкафы, вывалив из них скелеты, что-то где-то и — вуаля! — Ани Эренберг, так же известная как Прайд, виновна. Суд вынес свой приговор. — Сесилия, пожалуйста, кого угодно, но не её, — попросил Гекидо, запоздало осознавая насколько плачевной станет ситуация, если в игру вступит Хао Молин — волк в овечьей шкуре. — Андант, успокойся, — её голос резко стал твёрд и абсолютно непреклонен. — Это задание как раз для неё. Ты можешь быть свободен.       Поздно. Поздно, ты, Гекидо, спохватился.       Грэйс уже подписала приказ, так что в отношении этого дела теперь она его даже слушать не станет. Опять же — пытаться убедить? А что это даст? Поставят другого человека? Ладно, схватит Ани за шкирку не Молин, а кто-то другой. В чём разница? Вот именно, что ни в чём. — Есть.       Дурень. Трус. Да что ж ты делаешь-то? Ты мужик? Мужик! Подойди, вдарь по столу так, чтобы там все подпрыгнуло, и выскажи этой женщине всё прямо в ли… А, м, да, тебя ж сразу выведут из кабинета охранники.       Парень набрал в грудь побольше воздуха, одним слитным движением развернулся и вышел в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь.       Ох…