— Coming in unannounced, drag my nails on the tile,
I just followed your scent,
You can't just follow my smile.
All of your flaws are aligned with this mood of mine,
Cutting me to the bone,
Nothing left to leave behind.
Fall Out Boy — Irresistible
Поздно. Приглушенный свет лампы горит лишь в самом последнем из кабинетов опустевшего коридора. Все остальные уже разошлись, а они — нет. Она, потому что упёртая, а он, потому что её ждёт.
МэйЛина сонно потирает ладонью уставшие за день глаза, щурится, рассматривая очередное нечто в микроскоп, и почти не своим почерком делает корявую пометку, которую с утра сама же не сможет разобрать, в общей тетради. Обычно она бы пробубнила что-то на подобии: «Как я себе до сих пор зрение-то не посадила?» — но сейчас сил нет даже на то, чтобы нормально соображать, не то что возмущаться по поводу плохого освещения. Казалось бы, за столько лет работы она должна была уже привыкнуть и к чёрти-какому режиму, и к чёрти-какому освещению, только вот нет, к этому невозможно привыкнуть ни за год, ни за десяток, ни за сотню-другую.
Конечно, у неё есть верный помощник и прекрасный друг, на которого она всегда может положиться — Эдриан, но даже это не делает ситуацию хоть сколько-то легче.
— Лина, уже половина первого, — напоминает осторожно юноша, кладя руку ей на плечо, — идёшь домой?
Девушке требуется пара минут бессмысленного зависания в матово-серую стену на то, чтобы переварить услышанный набор слов, мысленно воссоздать предложение и по обратной системе составить ответ. Лишь затем она снова трёт покрасневшие глаза, разворачивается к собравшемуся Элдеру и говорит:
— Я ещё полчасика посижу и пойду.
Эдриан вздыхает, присаживается на край стола, отодвигая микроскоп в сторону, и укоризненно смотрит на Алс, будто собрался ей нотации читать, а ведь она старше него!
— В прошлый раз, когда ты так говорила, ты просидела здесь всю ночь, — в ответ на это Мэй обречённо вздыхает.
— Всего-то в прошлый раз… — она снова порывается придвинуть микроскоп обратно к себе, но её руку на полпути перехватывает рука Элдера, на корню пресекая заведомо обречённую на неудачу попытку.
Эдриан очень не любит спорить с ней, но чаще всего делать это необходимо, ведь просто так она сама домой не пойдёт. Не то чтобы ей прямо-таки сильно нравилась вся эта работа, однако девушка твёрдо уверена, что, если сейчас она сделает больше, чем должна, то следующий день у неё будет чуть свободнее. Ага, конечно. Разбежалась.
— И в прошлый раз, и позапрошлый, и позапозапрошлый, — светловласый на секунду замолкает, ждёт пока его слова переварит утомлённый мозг Лины. — Мне дальше перечислять?
— Ох, нет, — она сдаётся и уже даже не тянется к прибору, а лишь с нажимом массирует пальцами виски, а когда низко-низко склоняет к столу голову, почти ложась на него, чувствует, как её мягко, невесомо, еле ощутимо гладят по макушке, стягивают с волос резинку, удерживающую их в тугом хвосте, и перебирают. Лина как-то вымученно вздыхает: — Хорошо, иду.
Их взаимоотношения трудно понять.
С одной стороны: они знакомы уже много лет. Сколько Алс себя помнит, Эдриан всегда был с ней и в горе, и в радости, как говорится. Детская площадка возле родительского дома, школа, университет, интернатура, работа… Даже сейчас жили не так уж и далеко друг от друга. Возможно, кому-то за столь продолжительный срок вполне могла бы наскучить компания одного и того же человека, но не Мэй. Особенно, если этот человек — Эдриан.
С другой: в последнее время назрел вопрос. Вопрос, который никто из них старался не затрагивать, вопреки тому, что оба отчётливо осознавали его наличие.
Лина относилась к Эдриану, как к… Брату? Да, пожалуй так. Сложно сказать старшему или же младшему, но то, что, как к брату — факт. А Элдер… Он беспокоился об Алс даже больше, чем она сама, всегда поддерживал и оставался, что называется, на её стороне. Упрёки по работе звучали больше из волнения, нежели из желания одёрнуть, тёплый шарф, подаренный на прошлый Новый Год, после прозвучавшей вскольз фразы о том, что старый, как бы сильно она его не любила, уже совсем не греет. Влюблённость? Да, пожалуй она.
(А Мэй его жёстко зафрендзонила, да.)
Элдер почти каждый день провожал ее до дома, и Алс вовсе не была против — в его компании интересно, а ещё абсолютно не страшно. Они живут не в самом спокойном районе, и ходить девушке одной по ночам — самоубийство с ограблением. Или добровольное изнасилование, тут уж как повезет.
Светловласый сказал, что будет ждать её внизу, у выхода, и оставил собираться. Хотя, собиралась она быстро — всего-то накинуть лёгкое пальто и забрать сумку, предварительно закинув в боковой карман сотовый. Кабинет запирается автоматически, как только подносишь специальную карточку к сканеру на выходе. Всё. Доброй ночи, работа.
Мэй бегло осматривается по сторонам, передвигаясь по коридору. Ночью лаборатория выглядит… Устрашающе. Напоминает один из многочисленных фильмов ужасов, что так любят крутить после полуночи. Девушка терпеть не может эту давящую атмосферу — знает какая жизнь обычно здесь кипит, поэтому старается побыстрее удалиться. Из-за спешки она поначалу даже не замечает, как столкнулась с кем-то плечами, а обернувшись не обнаруживает никого, кроме скользнувшей в конце коридора тени.
Тень эта, будто не касаясь пола, скрывается одним слитным движением за дверью, ведущей на пожарную лестницу, не оставляя после себя ровным счётом ничего — её и не было, всего лишь показалось. Лина предпочитает не задумываться над этим и, мотнув головой, уходит. Эдриан, наверное, уже заждался.
Ступеньки на пожарной лестнице старые, обшарпанные. Ремонт тут не делали уже несколько лет, потому что надобности нет — в здании прекрасная система пожаротушения, никто попросту не заморачивается с запасным выходом. Чёрные сапоги чуть выше икр беззвучно цокают невысоким каблуком по ступенькам, когда их обладательница перепрыгивает с одной на другую, и резко становятся совсем беззвучными перед входом на восьмой этаж. И уже не тень — человек, девушка размеренными шагами движется вдоль безлюдного тёмного коридора, тормозя подле единственного открытого кабинета, свет из которого слабо освещает остальную часть этажа.
Алан покрутил между пальцами автоматическую ручку, щёлкнул ею и с приглушённым о стопку бумаг стуком уронил на стол, поднимая взгляд на стоящего возле окна Гекидо.
— Значит, отстранили, да? — вопрос, произнесённый шёпотом, скорее, риторический, нежели реально требующий ответа, но Андант всё же кивает головой. — Мда-а-а… — он откидывается на спинку кресла и запускает ладонь в светлые волосы, перебирая пряди чёлки и хмурясь.
— Вот именно, что «мда».
Лицо у Гекидо темнее грозовой тучи, разве что глаза молнии не метают, и Алан его прекрасно понимает — дело дрянь.
— А кому Прайд хотят передать? Ты не спросил? — решается продолжить тот. Парень ожидает любой ответ, кроме того, который прозвучал, отчего он резко закашливается.
— Хао Молин.
— Час от часу не легче!
В открытую дверь постучали.
Парни бегло переглянулись, искренне недоумевая кого это нелёгкая принесла, но всё-таки почти синхронно ответили:
— Войдите.
— Кто меня звал?
Твою м… мышь.
Она еле заметно шаркнула вдоль стены, остановилась около стола Анданта, присев на его свободный край, чуть склонила голову набок — к плечу в тёмно-синей водолазке — и хитрой лисой улыбнулась, когда всё внимание двух пар глаз было обращено на её персону.
Хао Молин. Китаянка. Красивые смоляные волосы, собранные в аккуратный хвостик, серые узкие глаза с короткими ресницами, матово-бледная кожа. И ярким пятном выделяющийся ожог на всю правую щеку. Широкий оголённый шмат мяса, по краям покрывшийся тонкой корочкой застывшей потемневшей крови. «Последствие бурной юности».
Гекидо так и подстёгивало сказать: «Нет, никто тебя не звал. Прошу на выход. Дверь там», — но он проявил все свои силу духа и терпение, сдержавшись и вместо этого спокойно произнеся:
— Вечер добрый, Молин.
— Добрый, Гекидо, — девушка полностью села на дубовый стол и поболтала ногами, недостающими до пола, в воздухе. — И тебе, Алан, не хворать, — светловласый в ответ лишь кивнул. — Сесилия сказала забрать у вас документы по делу Прайд, так что, собственно, за этим я и явилась.
— В половину первого ночи? — Андант скептически глянул на наручные часы. — А раньше никак, да?
— Я была на задании в другом городе, только сейчас приехала и сразу же к вам, — положа руку на сердце (во всех смыслах), ответила та.
Гекидо колебался. Не следовало бы, вообще, отдавать ей документы — этим он самолично присыплет свежевырытую могилку Ани землёй, — но что сказать? Документы съела собака? Украли пришельцы? Парень закусил губу, отвернувшись к окну и судорожно соображая, пока Алан, прекрасно его понимающий, отвлекал на себя внимание китаянки, однако как бы непринуждённо она не вела с ним беседу, уже через пару минут она снова обратила внимание на Анданта с фразой:
— Так где документы?
Чёрт, Эренберг его прибьёт.
— Вторая полка, седьмая папка слева.
Девушка быстро высчитала нужную, бегло просмотрела страницы и, попрощавшись, покинула кабинет.
Алан, который в принципе не матерится, выматерился.
И Гекидо с ним согласен.
