— Won't you reach out your hand, To save, to save me tonight? I'm damaged if you dare tonight. It feels like no one cares, so why Can't I come up for air? Just save, just save me tonight. What are you waitin' for? Someone, save me! Skillet — Save me
Решение проблемы, касающейся местоположения похищенной Элсы, нашлось неожиданно просто. В самом разгаре очередного спора Гекидо и Ани сидевший между ними, будто зажатый между молотом и наковальней, Алан высказал мысль, которую мусолил уже не один и не два дня: попросить Джонетсу отследить путь машины, увезшей девушку, по камерам видеонаблюдения. Их сейчас много, почти на каждой улице есть, Джонетсу это не должно доставить проблем. Гекидо и Ани тогда резко замолчали, вперив в парня удивленные взгляды, и лишь пару минут спустя Андант выдал: — Вот ты и виноват! — В чем это я виноват? — негодовал Алан. — В том, что раньше этого не сказал! Мы, значит, ломаем голову — что же делать? — учитывая количество баз группировки и шанс того, что Элсу вывезли куда-то за город, а он сидит с готовой, почти лежащей на блюдечке с золотой каемочкой идеей и молчит! — Чёрт, как же я сразу не догадалась?.. — хлопнув себя по лбу, прошипела Эренберг, пока Гекидо толкал пламенную речь. Алан же молча пожал плечами, невинно хлопая глазками честными и чистыми, как у Иисуса Христа. Договориться с Джонетсу было легко, она сговорчивая, только награду себе запросила — шоколадку с ликёром — и крутанулась в кресле на колёсиках, принимаясь перерывать записи с доступных камер. Алан, объясняя причину столь необычной просьбы, несколько перекроил историю, мол, похитили его знакомую, и нужно понять, куда именно её отвезли — ни словом больше. По сути, он даже и не соврал, ведь Элса в какой-то степени действительно была его знакомой. Сложности возникли прямо на начальном этапе: из-за далекого расположения камер от подъездов сложно разглядеть в какую именно машину запихнули Элсу. В одно и тоже время со стоянки выехали две машины: тёмно-синяя LADA Granta и белый Chevrolet. Пришлось отслеживать обе. Ехавшие по одному маршруту машины начали вызывать у Алана подозрения: что если похитители приехали на двух сразу? Однако домыслы вскоре рассеялись. LADA свернула к частному дому. — Семейная пара и двое детей, — констатировала факт Джонетсу, наблюдая за тем, как с переднего сидения встаёт женщина, а с соседнего — мужчина, который открывает заднюю дверь, выпуская двух мальчишек-близнецов. Они все вместе выгружают из багажника картонные коробки и сносят их на веранду дома. — Переезд? Как считаешь? — на этих словах женщина разворачивается к Алану лицом. — Возможно, — кивает. — Запиши мне их адрес. Если камеры ничего не засекли, надо будет их опросить, может, что-то заметили. — «Что-то», — Джонетсу усмехнулась. — Знаешь ли, сложно не заметить «что-то», являющееся, по твоим словам, похищением группой лиц по предварительному сговору. Алан от последней произнесенной ею фразы отмахнулся, продолжив наблюдать за действом, разворачивающимся на дисплее рабочего компьютера. Джонетсу поспешно переключилась с одной камеры на другую в поисках Chevrolet, потом ещё раз и ещё, пока машина не обнаружилась свернувшей в сторону Бронкса. А официальное место прописки Ани — Бронкс. Совпадение? Чёрт знает. Автомобиль сворачивает во дворы многоэтажек, пропадая из вида камер, что расположены строго вдоль проезжей части. Джонетсу несколько раз переключается между камерами и отрицательно качает головой: нет, больше Chevrolet нигде не засветилась. — Спасибо за помощь, — говорит Алан, вставая с края стола. — Напиши мне… — Адрес, да-да, я помню, склерозом пока не страдаю. — Молодец. Будь добра, адрес и номер машины.***
Возвращаться домой пешком крайне непривычно. Кто-то проколол его автомобилю все четыре колеса, а запасное только одно. Уходил поздно, и все, кто мог подвести, уже разъехались, в то время, как оставшиеся предпочитают пользоваться общественным транспортом. «Ничего», — подумал Гекидо, — «завтра попрошу кого-нибудь из наших дотянуть до ближайшего сервиса». Подобное выглядело максимально странно. Подземная парковка предназначена для пользования исключительно работников спецслужб, никто чужой проникнуть не смог бы, вход осуществляется по именным пропускам. — Я этому умнику задам трёпку, когда выясню, кто это, — прошипел Андант тихо, опасаясь косых взглядов прохожих. На удивление, ходьба пешком успокаивала. Только выходя из здания, Гекидо готов был шею голыми руками свернуть очередному нарушителю своего спокойствия, но спустя половину часа уже и не вспоминал об этом досадном происшествии. Ну, почти. Зато Гекидо вспоминал, что утром Ани говорила про марафон её любимого фильма ужасов «Астрал», который начнётся ровно в полночь. Андант кинул взгляд на наручные часы — без пяти минут одиннадцать. Успеет к началу. Он практически поклялся посмотреть его с ней вместе, вопреки тому, что не любит ужастики. С Ани любой момент становился эмоциональнее во сто крат. Она отпускала шутки за просмотром комедии, плакала над «Хатико», упорно делая вид, что нет-нет, это вовсе не слёзы, а «аллергия на твой хуёвый одеколон, целый флакон, что ли, на себя вылил?» А ещё Эренберг много говорила, когда их разговоры не касались дел и обострившейся ситуации с Пионами. Временами казалось, что она знает всё на свете. Она рассказывала про пылевых клещей, про кораблестроение, окрашивание волос, астрономию и натальные карты, про цветение лотосов на Западном Озере в Ханчжоу и цветение сакуры в Одаваре. Про то, какая пицца вкуснее и чьи произведения, по её мнению, интереснее: Лавкрафта или Киза, — хотя Гекидо и неоднократно упрекал её в том, что они писали в разных жанрах и их нельзя сравнивать. Начало двенадцатого. Андант сворачивает на соседнюю от своей улицу, мысленно уже вытягиваясь в кресле, когда из-за ближайшего воротного столба выскальзывает фигура, стремительно огибает его, а вслед за ней — раздаётся выстрел, и боль прошивает плечо. Горячая кровь окрашивает рубашку алыми всполохами, стремительно стекая ниже. От второго выстрела Гекидо ловко уворачивается, выхватывая из кобуры пистолет, снимая с предохранителя и наставляя на стоящую напротив, всего в двух метрах от него, девушку. Или это парень?.. Человек неопределенного пола замирает под дулом пистолета. Ранение правой руки вовсе не мешает Анданту уверенно держать оружие левой. — Ты здесь с целью убить меня? — подаёт голос Гекидо, пытаясь (безуспешно) вглядываться в мимику оппонента. — Нет. — Тогда зачем стреляешь? — А ты сдашься добровольно? — вопрос риторический, оба прекрасно понимают, что без надобности лишний раз озвучивать «нет». — Если ты действительно не собираешься меня убивать, предлагаю провести переговоры. Его оппонент колеблется, на секунду отводит взгляд, но вскоре утвердительно кивает, принимая предложение. — В таком случае, на счёт три мы оба опускаем оружие, — оппонент ещё раз утвердительно кивает, на этот раз без заминки. — Раз, два… Три. Как стояли они с пистолетами, наставленными друг на друга, так и остались стоять, даже не шелохнулись. — Я разочарован в нас обоих, — хмыкает Андант. — Тогда я опускаю первым, и сразу же после меня — ты. Идёт? — Идёт. И Гекидо медленно, не убирая пальца с курка, кладёт оружие на асфальт. Секунд спустя аналогичное действие выполняет его оппонент, и они одновременно убирают руки от оружия, вставая на ноги. Андант сверлит взглядом фигуру напротив и всё никак не может определиться с полом. Телосложение угловатое, местами юношеское, местами женское, а одежда, как мешок — брюки и толстовка с накинутым на голову капюшоном. Пальцы на руках тонкие и длинные, как у музыканта, голос хриплый. Волосы тщательно запрятаны под капюшон. Лишь глаза светятся в темноте. Ярко-фиолетовые. — Ты работаешь на Пионы? — голос Гекидо звучит ровно, без страха и дрожи. — Мне обязательно отвечать? — Ты ведь всё равно намерен… Намерена? — оппонент молчит, не удостоив Анданта даже минимальным проявлением эмоций. — В любом случае, раз тебе так необходимо меня временно нейтрализовать, то какая разница, буду ли я знать или нет? Но фигура напротив продолжает молчать. «Ладно», — думает парень, — «не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому». И в два широких шага преодолевает разделяющее их расстояние. Нападавший хватается за пистолет, но Гекидо быстрее: наступает на чужую ладонь, мощно придавливая каблуком и приставляя лезвие раскладного ножа, что хранится за поясом брюк, к горлу так, что со стороны даже и не понятно, кто из них наёмник, а кто — жертва. Гекидо отпинывает в сторону чужой пистолет, срывает капюшон и дергает человека напротив вверх за собранные в кулак огненно-рыжие волосы. Теперь становится ясно, что перед ним девушка. Коротко стриженная, без толики макияжа, с синяками и ссадинами на лице. — Кто это тебя так? Она цыкает досадливо, но в очередной раз оставляет его вопрос без ответа, однако и рыпаться лишний раз не рискует. Холодная сталь у самого горла едва ощутимо надавливает. — Если честно ответишь на мои вопросы, уйдёшь живой и невредимой, — предупреждает Андант и, дождавшись краткого кивка, продолжает. — Тебя подослали Пионы? — Нет. — А кто? — Мужчина. — Что за мужчина? Конкретнее. — Не знаю, как его зовут. Он несколько раз был у нас, а в последний свой приход дал мне сотовый и сказал ждать, когда он со мной свяжется. — Это он тебе дал задание меня… Меня, к слову, что? — Похитить, — она смотрит ровно в глаза, на удивление стойко. — Он заказал похищение. — Он говорил что-то ещё? Обещал какое-то вознаграждение? И здесь, именно на этом моменте, её выдержка даёт первую трещину. Девушка мнётся, закусывает нижнюю губу. — Он… Да, обещал. — Что именно? — Образование, — выдыхает на грани слышимого, будто опасаясь, что их подслушивают, — образование и прибыльную работу для… Всех наших. — Все ваши — это кто? Снова закусывает губу, и самообладание трещит по швам. Она вспотевшими ладонями сминает край толстовки, всё так же тихо, как и до этого, выдыхая: — Все ребята из нашего детского дома. И только сейчас Андант замечает, что не девушка — девочка. Чуть ниже него, худая до жути. Нет, и этот полоумный серьёзно считал, что эта птичка сможет мало того, что вырубить, так ещё и оттащить куда-то такой шкаф, как Гекидо? Помедлив, парень отпускает её волосы и убирает нож. Широко распахнувшиеся фиалковые глаза смотрят на него удивлённо, и губы у неё дрожат. — Просто так отпустишь меня? — шепчет неверяще, будто действительно ожидает получить этот самый складной нож в сердце. — Нет, конечно же не просто так. У меня есть ещё один вопрос: что не так с вашим детским домом? Они же должны спонсировать государством, нет? — Мы не совсем детский дом. Так мы себя называем лишь для… Галочки. На самом деле — собрание бездомных голодранцев. — Ах, вот оно что… — Андант ещё раз осматривает девочку с ног до головы, подмечая грязь и пыль на одежде, торчащие нитки и заплатки. — Значит так. Завтра вечером приходи сюда же и, желательно, уже без намерения меня похитить. В девять часов. Я подберу тебя на машине, и мы вместе поедем в ваш дом, — девочка после его слов было в испуге попятилась, из-за чего Гекидо поспешил её успокоить. — Я никого из вас не трону. Смотри, я — из спецслужб, служитель закона, — и показывает своё удостоверение. — У меня есть один хороший знакомый, занимающийся беспризорными. — Обещаешь, что никто не пострадает? — Торжественно клянусь. Он подбирает с асфальта оба пистолета, забирая себе со словами: «Это тебе ни к чему». Критически осматривает свою руку, кидает взгляд на часы. Без двадцати пяти двенадцать. Да, что-то он подзадержался. — Тебя как зовут-то хоть? — спрашивает Андант у все так же безмолвно стоящей девочки, которая только после его оклика очухивается. — Мари. — Иди домой, Мари. И постарайся не попадаться на глаза полицейским, комендантский час. Огненноволосая понятливо кивает и набрасывает на голову капюшон, стремительно скрываясь в ночной мгле. Мгновение спустя её уже нет на прежнем месте, а Гекидо бодро шагает в сторону своего дома, где на первом этаже горит теплый свет торшера.