Глинтвейн и шампанское

— Smoking cigarettes on the roof, You look so pretty and I love this view. We fell in love in October, That's why, I love fall. Looking at the stars, Admiring from afar. girl in red — we fell in love in october

      Кладбище по рабочим дням тихое. Вообще-то оно всегда тихое — кому тут шуметь? — но для насторожённого Гекидо гробовое молчание могил сродни затишью перед бурей. Когда прошлым вечером, подняв трубку, он услышал голос Хао Молин, его передёрнуло. Что ей от него нужно? Документы он все отдал, официальный отказ от дела подписал, что ещё? Больше всего Андант надеялся, что она скажет что-то маловажное, а не нечто вроде: «Как там Ани Эренберг?» — или: «Неужели ты думал, я не узнаю?» Но, к счастью, расслабленный голос азиатки озвучил совсем другое: — Сможешь завтра выбраться к Дугласу?       Подувший по-осеннему холодный ветер заставил поёжится, глубже зарываясь кончиком замёрзшего носа в красный вязаный шарф. Вспоминая их разговор, Андант вздёргивает выше воротник тёмного пальто. — При чём тут Дуглас? — Потому что больше я просто не знаю, где тебя можно выловить, — устало вздыхает Хао Молин. — Мне необходимо поговорить с тобой. Это по поводу дела Прайд, — как гром среди (почти) ясного неба. Чего боялся, на то и напоролся, блять. — Оно тебе, смотрю, не безразлично, — Гекидо предполагает, что последнее высказывание должно было прозвучать ядовито, в качестве удара по самому больному, но вместо этого получилось как-то… обречённо, что ли?       Уже стоя подле обнесённой низкой оградой могилы, Андант думает — зачем вообще согласился? Не сиделось ему дома! Надеялся выведать полезную информацию? Как же, с ней выведаешь! Сам без гроша останешься да ещё и Ани сдашь! Помимо уникальных навыков ищейки, Хао Сяомин ещё и знатный манипулятор. В психологическом плане. И это, пожалуй, самый опасный аспект её биографии. Где-то как-то надавила, что-то спросила — и вытянула из тебя нужную информацию.       «Она… опасная, — говорил Дуглас, — но это меня и привлекает. Ты когда-нибудь видел, как она пьёт кофе по утрам?.. Видел, как выгуливает свою собаку, собирает волосы в неаккуратный хвостик? — Гекидо отрицательно качает головой, не совсем понимая к чему клонит напарник. — А я… тоже нет. Но так хотел бы!»       Андант оглядывается на молчаливое надгробие и думает: «Ирония ли это, что Молин назначила местом встречи его могилу? Или же злая насмешка?» Углубиться в раздумья ему не дают каблуки остроносых сапог, цокающие по каменной кладке. Гекидо поднимает взгляд (сверлить им облупившуюся краску на ограде могилы некой Сары Сэлизер было очень интересно) и видит её — в чёрном пальто до колен, беретке и повязанном вокруг шеи платке. Ожог на щеке, словно бы откликаясь на морозящий кожу холодный воздух, выделяется больше обычного. В руках у неё цветы. Флоксы. Его любимые. — Утро доброе, Гекидо. Как настроение? — Было неплохим, пока тебе не взбрело в голову назначить встречу в семь утра. В мой единственный выходной, — он хмурится, прослеживая путь Молин к могиле. Она отряхивает ладонью старую скамеечку от опавших листьев, садится и приглашает Анданта сесть рядом. — Почему ты назначила встречу именно… здесь? — он сам удивился вопросу, сорвавшемуся с губ. Сейчас были гораздо более важные пункты, требующие внимания, но с языка соскочил именно этот, будто кто-то, что-то (улыбка на холодном граните) подтолкнуло. — То, что я намереваюсь с тобой обсудить, напрямую связано с Дугласом, — китаянка изящно вытаскивает сигарету из внутреннего кармана пальто, щёлкает зажигалкой и затягивается. Дым от её сигарет горький до невозможного, Гекидо от одного только запаха закашлялся, ожидая услышать ехидный смех Хао Молин. Но та молчала. Молчала и смотрела в пустоту перед собой.       Спустя несколько минут напряжённой тишины, Хао Молин перегибается через ограду, стряхивает с сигареты пепел и снова затягивается. Курит она, а в горле запершило у Анданта. — Ты ведь неравнодушен к Прайд? — хрипло выдыхает она, прерывая зыбкое молчание, нарушаемое лишь карканьем ворон, что примостились у домика кладбищенского смотрителя. — Вернее, к Ани Эренберг? — Мне нет до неё дела, — ответ следует незамедлительно и даже сам Гекидо понимает, что звучит он слишком наигранно, как если бы его много-много раз репетировали мысленно и на выходе он прозвучал совершенно неестественно. — Меня отстранили. Она — твоя проблема. — Нет, я не про это, — Молин затягивается до самого фильтра, тушит сигарету о собственную ладонь, с которой пару минут назад стянула тёмную перчатку, и выкидывает потухший огарок куда-то в заросли терновника. — Если бы ты видел в ней исключительно подозреваемую, вряд ли бы вы жили в одном доме.       Так, блять.       Какого хуя? — Не смотри на меня так, — даже усмешка у неё вымотанная, уставшая. Будто бы через силу. — Или ты думал, что я не замечу? Это же было ясно, как день.       Гекидо задумчиво пожевал губу. Последнее время он с завидной периодичностью оказывался перед неоднозначным выбором, и сейчас вопрос стоял ребром: сознаться или сделать вид, что понятия не имеет, о чём она говорит? Насколько прикинуться дурачком — верная тактика? Хотя, вероятно, смысла в ней действительно мало. Хао Молин ведь не спрашивала — констатировала факт, следовательно, уже знает наверняка. Отпираться бесполезно. Андант вздыхает прежде, чем ответить: — Чего ты хочешь?       Спрятавшая до этого руки в карманы пальто девушка нервно выуживает вторую сигарету и снова закуривает. Её рассеянный взгляд прикован к холодной могильной плите, усыпанной пожелтевшими листьями. Вторую сигарету Молин бросает на половине, снова тушит о собственную ладонь и выбрасывает. — Предлагаю сделку, — после продолжительного молчания голос у неё охрипший, — я предоставляю тебе всю информацию о Прайд, о компании, у которой на неё зуб, и о местонахождении Элсы. — А что с меня? — явно же, что не за «спасибо» она всё это предлагает. — Письмо, — девушка легко расправляет букет цветов, лежащий на её коленях, — и даже не пытайся отнекиваться. Я знаю, что в завещании он писал о прощальных письмах для тебя, матери, отца, Джонетсу, некоего Тайлера и, — долгий вдох, — меня. Однако письмо я так и не получила, — Гекидо уже намеревался открыть рот, чтобы огрызнуться, мол, с чего ты взяла, что письмо у меня, с какой это радости ты его должна получить, если до Дугласа, когда он был ещё жив и постоянно носился за тобой, тебе не было никакого дела, когда Хао Молин сама ответила на неозвученный вопрос. — И не отнекивайся. Его забрал ты — Джонетсу мне врать не стала бы.       Джонетсу, что б её. Честная до невозможного, принципиальная до ужаса — в этом её прелесть и проклятие.       Письмо, предназначавшееся Хао Молин, правда забрал Гекидо, искренне полагая, что китаянке на Дугласа — что живого, что мёртвого — плевать с высокой колокольни. На него она реагировала холодно, максимально отстранённо, и, вместо того, чтобы запечатанный конверт до скончания веков лежал и покрывался пылью где-то в недрах её квартиры, Андант оставил его в своём рабочем столе. Несколько лет не было и намёка на заинтересованность девушки в смерти Дугласа, а оно вон как вышло.       Но даже если и так, этого мало. Хао Молин и затевать подобную кутерьму ради одного несчастного письма? Оксюморон. — В чём подвох? — настороженно интересуется Гекидо, озвучивая свои мысли. — Ни в чём, — говорит отрывисто, сипло и тут же смолкает. Отчётливо чувствуется, что мысль не окончена, и потому парень не спешит высказывать своё негодование. — Нет подвоха, нет, — повторяет с нажимом, подчёркивая отрицание. На удивление, это не придаёт голосу наигранности, а даже наоборот. Молин звучит настолько устало, будто жить ей осталось всего несколько дней. Смертельно устало. — Знаешь, я…       Андант смотрит на неё внимательно, ожидает откровения, признания, но Хао Молин в последний момент одёргивает себя, мотает головой, будто отказываясь от прозвучавших слов. Она поднимается со скамейки, кладёт цветы на могилу, протирает ладонью верхнюю часть надгробия. Несколько минут смотрит прямо в его глаза, и Гекидо всё отдал бы только за то, что бы узнать её мысли. О чём она думает? Сожалеет? Хочет ещё хотя бы раз в жизни услышать его голос, заглянуть в глаза, отлитые из иридия?..       Когда букет оказывается на своём месте, Молин поднимается и расстёгивает на несколько верхних пуговиц пальто. Что-то ищет во внутреннем кармане. Гекидо цепко следит за её движениями со спины и вздрагивает, когда перед его лицом оказывается сложенная вдвое папка формата А4. — Все необходимые бумаги тут. Письмо отправишь по почте. Адрес мой ты знаешь, — и, не дожидаясь ответа, удаляется.       Гекидо несколько минут после её ухода задумчиво крутит папку в руках, не решаясь открыть.       Он ведь ничего не теряет, ведь так? Ну, окажутся в ней не те бумаги, ну, разыграла Хао Молин очередной концерт, цыганочка с выходом, пляски у костра с бубном, танец с веером, что такого-то? С него не убудет. Но отчего так трясутся руки? Неужели он настолько сильно поверил в близкое спасение Ани, что, окажись слова Молин ложью, все его ожидания…разобьются? Трагично рухнут карточным домиком?       Да.       Да, кажется, пора бы уже признать, что…       …что он правда хочет помочь Ани, хочет освободить её от постоянной опасности, дышащей в спину, от вечной гонки с жизнью. Хочет защитить.