Я верю, что основной выбор человека — это выбор между жизнью и смертью. Каждый поступок предполагает этот выбор Фромм Э.
— Мам? Сердце готово было вырваться из груди, бежать подальше, бежать не глядя. Рита стояла, будто замурованная. Она и не знала, что её сердце может так громко и так сильно биться. Ведьма боялась повернуться, боялась не услышать ответа. В тот миг Мерите было страшно даже дышать. Страшно от одной мысли, что это не правда. Страшно так, будто твоё дыхание развеет всё, словно зыбкий песок иллюзии. — Детка, — нежным голосом отвечают ей, и в мгновение ока Мерита поворачивается и бросается в объятия женщины, словно раненый зверь. Солёные капли обжигают губы, а сдавленный полувсхлип, полурык разрывает горло. Рита держится, по крайней мере, верит в это, пока ласковая рука матери не ложится ей на спину и лёгкими движениями не начинает гладить. Тогда стена, которую старательно столько лет возводила Рита с глухим треском рушится. Мама. Её мама. Та, которую Мерита всегда безгранично любила, и которая любила её. Та, вместе с которой Рита похоронила часть души. Та, которая всегда была ангелом-хранителем для маленькой брошенной девочки, сейчас стоит и нежно обнимает её. В тот момент Рите было плевать на всё. Пускай это игры её разума, пускай иллюзия, но она готова была стоять так вечность, готова была умереть, лишь бы не рушить это мгновение. — Мама, мамочка, — плакала словно ребёнок Рита. Она обещала себе быть сильной! Она обещала, что больше никогда не будет плакать. Но разве можно приказать сердцу, которое рвётся? Можно сдержать всхлипы, ощущая то тепло, которое потеряла много лет назад? Вспомнилось всё: как мама читала Рите сказки и пела колыбельные, как рассказывала о волшебниках и говорила, что впереди её ждут не меньшие чудеса? Разве могла она знать, что её слова окажутся вещими? Могла. — Прости меня, мама, прости за всё, — шептала самозабвенно Мерита. Женщина грустно улыбнулась и отстранилась от дочери, чтобы увидеть её бледное и заплаканное лицо. — Не смей винить себя. Ни ты, ни Стайлз. Вы не виноваты. Ни в чём, детка, — тихо говорила женщина. Ведьма подняла карие заплаканные глаза на мать. — Ты погибла из-за… — Из-за болезни, Ритти. Она не щадит никого, — перебила девушку её мама. — В чём ваша вина? Что я так сильно вас любила? Что больше жизни хотела вам счастья? Я готова была умереть, лишь бы вы были счастливы. Ты не представляешь, как долго я ждала твоего появления на свет и сколько прошла ради этого. И готова была пройти ещё столько же. — Мам… — Мерита дрожала словно лист на ветру. Она сдерживала плач изо всех сил. Жить столько лет в коконе из вины и ненависти к себе, и слышать от самого близкого и любимого человека, что он тебя прощает. Разве не это счастье? Женщина нежно касалась волос дочери, смотрела на её лицо и счастливо улыбалась. Её девочка выросла. Выросла и стала той, кем ей было предначертано стать. Но прежде всего, она стала человеком, которым Клаудия гордилась. — Ты, должно быть, знаешь, как ты появилась на свет? — темные, почти чёрные глаза матери рассматривали дочь. — Не всё. Знаю, что тебе помогла Клементина Кларк, — сказала честно девушка. — Пойдём, — женщина взяла Мериту за руку и открыла одну из дверей. Это оказался большой и густой лес. Сквозь кроны деревьев пробирался солнечный свет, который нежно освещал всё вокруг. Лёгкий и тихий ветерок колыхал ярко-зелёную траву и листву на деверьях. В воздухе стоял неповторимый аромат леса, через который пробивался яркий запах ландышей. — Что это за место? — Твой внутренний мир. У каждой ведьмы есть свой мир, который тонко отображает её душу, — сказала женщина. Ответом на растерянный взгляд дочери была улыбка, — Тина помогла мне попасть сюда. Я не ведьма, но она помогла мне прийти к тебе. — Я благодарна ей. Безумно. — Успеешь отблагодарить ещё, — таинственно улыбнулась Клаудия. Она присела на землю, укрытую травой и цветами ландыша. Рита поступила так же, в нос ударил сильный цветочный запах. — Так как ты познакомилась с Тиной? Она помогла тебе? — Да. Я безумно любила твоего отца, и когда мы поженились, я была самой счастливой на свете. Но позже я поняла, что сломала жизнь нам обоим, — грусть отобразилась на лице женщины. Мерита посмотрела на её лицо. Она пыталась запомнить каждую деталь и понимала, насколько они похожи. — Почему? — нахмурилась Мерита. — Я не могла иметь детей, — с болью отозвалась Клаудия. — Я перепробовала всё. Пять лет безнадёжных попыток не привели ни к чему. Я хотела уйти от Ноа, дать ему шанс на счастливую жизнь, но он убедил меня не сдаваться. Он готов был взять чужого ребёнка, лишь бы я оставалсь с ним, — говорила Стилински. — Такая любовь, Ритти, бывает лишь раз. Если ты встретишь такую, то пусть никакая беда, никакая боль и даже страх смерти не разучит вас. Отчего-то в этот момент Мерита вспомнила глаза, светящиеся, словно луна, ясным голубым светом. И осознание этого укололо где-то под сердцем. — И ты осталась, — тихо шепнула девушка. — Да, не могла иначе. Так я узнала о ведьме, что живёт в нашем городе и помогает таким же обречённым. Это была последняя соломинка, последняя наша надежда. Я ухватилась за неё, словно утопающий. Мы пришли к ней. Ноа не верил, но я верила всем сердцем. Этой ведьмой была Клементина. Она знала кто я, едва я переступила порог. Она знала, зачем я пришла. Тина предупредила меня, что у магии есть своя цена, но меня не пугала даже смерть… «— Смерть? Нет, мы же не тёмные колдуны вуду, которые за всё берут жизни, — по-доброму улыбалась женщина, сидящая за столом. Рыжие, почти огненные, волосы разметались по плечам, а яркие синие глаза рассматривали женщину напротив. — Но дар за бесценок не даётся. Магия сама решает какую цену ей взять. Но если ты хочешь знать… — Хочу! — карие глаза Клаудии блеснули, выдавая отчаяние, плескавшееся на дне. Ноа стоял чуть дальше, и всем своим видом давал понять, что не верит ни на йоту колдунье. — А твой муж не верит, — усмехнулась ведьма. — Моей веры хватит на двоих, — шепнула Стилински. — Это хорошо, — Тина разложила перед собой несколько мешочков с травами и парочку камней, после чего шепнула тихо заклинание. Мешочки вспыхнули, а в дыму Кларк увидела ответы. — Я вижу цену. Но готова ли ты её заплатить? — Какая цена? — Первенец. Твоё первое дитя получит кое-что от предков. Это станет её даром и станет её проклятием. Последние слова напугали Клаудию, от безысходности она нервно начала сжимать подол платья, ногтями впиваясь в ладони, едва ли не до крови. — Она справится, если рядом будут те, кто будет в неё верить. Но это будет нелёгкое испытание для вас всех. Готовы ли вы платить? Стилински шумно выдохнула и подняла на ведьму свои усталые карамельные глаза. — Я готова на всё, — сказала она. В ту же секунду, дым полетел в её сторону и окутал её ладонь. Когда несколько секунд спустя он развеялся, в руках женщины остался лежать небольшой чёрный мешочек. — Всегда носи его с собой, ни на секунду не оставайся без него. И выпей это в ночь на следующее полнолуние, — Тина положила перед Клаудией маленький пузырёк с янтарной жидкостью. Когда Ноа и Клаудия ушли, Клементина выдохнула и подняла глаза, встречаясь взглядом со своим отражением в зеркале. На миг отражение зарябило и появился силуэт молодой девушки, а затем снова исчез. — До встречи, Мерита». — Ценой оказалась твоя судьба. Лишь сейчас я это поняла. Я думала, что ты больна, мы не могли понять, что случилось, а спросить было не у кого. Тина умерла в тот день, когда ты появилась на свет, — сказала женщина. — Мне так жаль, детка. Я никогда не прощу себе то, что поломала тебе жизнь. Если бы я знала… Клаудия осеклась. Она бы не изменила того. Она всё ровно бы решилась. — Если бы я знала, я бы сделала всё, чтобы у тебя было счастливое детство и настоящая семья. Мне так жаль, что ты росла такой одинокой. Я ненавижу себя за все годы твоих страданий, — Стилински плакала. Даже после смерти она не смогла простить себе свой выбор. Страх делает с людьми жуткие вещи. А страх за своё дитя — ещё больше. — Ценой была не моя жизнь, мама. Предки дали мне дар. Он был моим проклятием все эти годы, и лишь теперь, встретив людей, которые в меня верят и которые любят меня, я поняла насколько важен этот дар, и сколько хорошего он может принести мне. Поэтому я ни о чём не сожалею. Не вини себя. — И ты не вини себя в моей смерти, ведь это не так, — шепнула женщина, обнимая дочь и целуя её в висок. — Мама, я безумно тебя люблю. Мне жаль, что ты так мало была рядом. — И мне жаль, что я так и не увидела при жизни, какой красавицей стала моя дочка. И каким замечательным человеком. Ты и Стайлз — самые прекрасные дети, я безумно вас любила и продолжаю любить даже здесь. Передай ему, что я всегда рядом, всегда наблюдаю за вами и всегда верю в вас, — шептала Клаудия. Руки её стали светлеть и исчезать, потом она начала полностью испаряться, пока Рита не осталась одна. — Я люблю вас, — принёс ветер последние слова матери, оставляя юную ведьму одиноко сидеть в лесу, полном маленьких белых цветков.***
— Всё ведь будет хорошо, да? — спросил Стайлз, нарушая тишину. Питер не мог отвести глаз от бездыханного тела Мериты и лужи крови вокруг. Он будто пребывал в прострации. — Она сильная, — шепнул он хрипло. Стайлз посмотрел на волка так, будто бы впервые увидел. Ему была до сих пор непонятна связь Хейла и Риты. Он не мог понять почему она так сильно доверяла оборотню, почему она готова была доверить ему даже свою жизнь? Волк внутри Питера скулил от боли. Когда умирает пара — это наихудшее из всего, что может испытать оборотень. Отец всегда рассказывал, что для волка смерть волчицы — хуже его собственной смерти. Это мучения, несравнимые ни с чем, будто половину тебя отрезали. Юный Хейл не верил в эти отцовские басни, он менял девушек едва ли не каждую неделю и никогда не встречал «ту самую». Да и не любил по сути никогда. И будучи почти двадцатилетним молодым мужчиной, он видел как его знакомые волки давно заводили семьи, найдя пару. Разве после стольких лет поисков можно продолжать верить в сказки? Можно верить в то, что когда-то найдёшь кого-то, кого твой волк полюбит и примет? Вот и Питер перестал верить. Перестал искать. А увидев, какую боль испытал его племянник после смерти Пейдж, старший Хейл пообещал себе никогда не искать больше. Разве мог он знать, что его пара, совсем ещё ребёнок, сидит одиноко в лечебнице и плачет над осколками своего счастливого детства? Питер до сих пор не знает, как это - любить всей душой, до безумия. Любит ли он Риту? Как человека, к которому привязался? Да, определённо. Как ту, что остается на его стороне и, несмотря ни на что, верит ему? Конечно. Как девушку, как пару? Наверное, нет. Волк чувствует её, жаждет быть рядом, мечется от малейшей боли, которую чувствует ведьма. Но сам Хейл не разделяет его чувств. Но в то же время, встретив «свою», он понимает, как больно терять. Он испытывает ту боль, которую чувствует и волк внутри, и это уничтожает, разбивает, испепеляет его изнутри. Ему настолько больно и тяжело, что он уже не уверен в своих собственных чувствах. Для волка внутри Рита — целый мир. А кто Рита для Питера?***
Обойдя все двери, Мерита остановилась возле последней. Большая красная дверь. Открыв её, она оказалась внутри большой чёрной комнаты с одиноким зеркалом внутри. Большое, с мощной деревянной рамой оно внушало странное опасение. Подойдя ближе, девушка воскликнула от неожиданности. Там отражалась она… но будто бы и не она вовсе. У отражения были короткие чёрные волосы, тёмный наряд и ярко алые губы. Но больше всего взгляд зацепили глаза. Они будто чёрное болото засасывали в пучину тьмы. Такие пустые, безжизненные, злые. Внезапно отражение дрогнуло и губы искривились в надменной усмешке. В глазах появился дерзкий блеск. — Надо же, кто добрался сюда, — хмыкнула Другая. Рита испуганно дёрнулась, на что получила порцию скрипучего злобного смеха, что будто наждачной бумагой резал слух. На спиной у «другой» было море из трупов. «Как это могу быть я?» — Поверь мне, можешь, — будто бы читала мысли её более «тёмная» версия. — Что ты такое? — Я? Вся тьма твоей «святой» душонки, — хихикнула Другая. — Да, а ты думала, что вся такая белая и пушистая? Ничего подобного, детка. — Замолчи, я не могу быть такой, — зашипела Рита, отвернувшись от зеркала, стараясь не смотреть на тела. — О, поверь мне, дорогуша. Ты можешь быть ещё хуже, — продолжала измываться «тёмная». Мерита сжала руки в кулаки и повернулась, глядя в глаза отражению. — Я не такая! — крикнула ведьма отражению, начиная злиться. А Другая будто специально продолжала. — Такая, думаешь почему твой отец отдал тебя? Ты зло, ты пугаешь людей, люди не принимают тебя, — смеялась тёмная. — Ты никому не нужна. Ах, Рита, бедная Рита, все только утирают ей слёзки и протягивают платочки, ведь она такая беззащитная и нежная. Ха! Никому ты не нужна. И к кому ты приходишь за помощью? Ко мне. Только твоя ненависть не дала тебе сломаться за все годы в Доме Эха. Только я давала тебе силы, только я помогла тебе сбежать, — говорила она. Каждое слово, подобно клинку, впивалось в сердце. Рита опустилась на пол, безвольно свесив руки. — Да, да, поплачь. Ты же умеешь это лучше всего. В любой непонятной ситуации все что-то делают, а ты ревёшь в уголке. Продолжай, может кто-то решит вдруг спасти тебя, детка, — измывалось отражение. Ведьма вдруг сжала зубы, и резко встала, оказываясь глаза-в-глаза со своим двойником. — Ты ничего обо мне не знаешь. Я не такая как ты, я не плохой человек. Может я и не сильная, но это пока. Меня не нужно защищать, я никогда и никого об этом не просила, — зло шипела Мерита. Отражение довольно оскалилось, усмешка приобретала змеиные черты. — Я здесь потому, что хочу стать сильной и защищать то, что мне дорого. Я хочу найти своё чёртово место в этом мире и не тебе обвинять меня. Ты можешь говорить что угодно обо мне, но не сравнивай меня с собой, — в этот миг Рита напоминала змеицу, что готова была напасть на врага и отстоять своё. — Ты сама всё знаешь, — хмыкнула «тёмная». Миг - и зеркало разлетелось по комнате, а кулак девушки окрасила алая кровь. Рита со всей силы ударила по зеркалу, разбивая его на мелкие кусочки. — Никогда я не буду такой, — шепнула ведьма. — Ты уже такая, — шёпот разнесся по комнате и утих, а в раме разбитого зеркала Мерита увидела дверь.***
Стайлз всё не находил себе места. Он ходил по двору, не находя спокойствия, его переживания начинали раздражать Питера, ведь он волновался не меньше. — Это нормально? Почему так долго? А если… Поток речи мальчишки был остановлен злобным рычанием Хейла, который готов был прокусить шею Стилински, лишь бы не слышать больше его реплик. — Окей, большой злобный волчара, тебе может и всё равно, но моя сестра сейчас буквально в мире предков, а перед нами лежит её мёртвое тело. Я думаю у меня есть все причины паниковать, — эмоции парня волной накрывали его и он уже не контролировал себя как и свои слова. Питер в мгновение ока оказался рядом, схватил его за ворот рубашки и рыкнул ему в лицо: — Ты не знаешь ничего обо мне, не смей говорить за меня всё равно мне или нет, — ярость плескалась на дне голубых глаз. Оборотень отпустил парня и отошёл, прячась в тени старого дерева. Стайлз нервно потёр шею, недовольно хмурясь. — Я тоже боюсь за неё. Никогда ни за кого так не боялся, — шепнул Питер, но Мечислав его услышал. — Ты… Как ты относишься к ней вообще? Что у вас за отношения такие? — спросил подросток, присев на землю у алтаря так, чтобы не видеть напрямую тело сестры, но в случаи чего быть рядом. — Это сложно, — выдохнул мужчина. — А ты скажи просто. — Она дорога мне, очень. И я ценю её… даже слишком, — честно ответил Хейл. — Она твоя пара? — оборотень шокировано посмотрел на подростка. — Арджент сказал. Он заметил это ещё тогда, у неметона. Тебе было больно, когда Рита не могла сдержать магию. Питер выдохнул и прижался затылком к стволу дерева, поднимая взгляд куда-то вверх. — Да, так оно и есть. — Значит ты любишь её? — Не говори ерунды, — резко ответил Хейл. — То, что мой волк к ней привязан, не значит, что я люблю её до гроба. Но отчего-то сам он в эти слова не верил. Не до конца. Как не поверил и Стайлз. — Ну это одно дело. А без всяких там волчьих штучек, как ты к ней относишься? Кто она для тебя? — пытливо уставился на оборотня парень. — Слишком дорога, чтобы потерять, — после минутной паузы выдал Питер, бросая странный взгляд на девушку.***
За дверью оказался совсем новый мир. Это был небольшой городок, на вид довольно старый, века эдак из девятнадцатого. По улицам туда-сюда сновали люди, разодетые в самые странные одежды из самых разных веков. Практически все, кого встречала Рита были женщинами или девушками, последних было меньше. Нескончаемый поток людей не прекращался ни на миг, но шумно не было. В воздухе стоял тяжелый запах и пыль. Откуда-то слева повеяло запахом кувшинок. Слабым, едва уловимым. Мерита повернулась и встретилась с яркими зелеными глазами. — Клементина? Женщина улыбнулась ей. — Я ждала тебя, Рита. Ведьма подошла ближе к девушке и взяла её за руку. — Что это за место? — Город предков, Рита. Город почивших ведьм, — ответила Кларк. Глаза Риты расширились от удивления. Она окинула взглядом всю эту толпу на улице. — Все эти люди — ведьмы? — Да. Все они — умершие ведьмы, которые передали свою силу наследникам и перешли после смерти сюда, чтобы направлять и наставлять, — Тина повела Мериту по улочкам, рассказывая. Есть среди них Родовые ведьмы, но их мало. — Да, я читала о Родах. Это как волчьи стаи, вместе они сильнее, — кивнула Рита. — Да. И у них есть преимущества. Родовая защита и то, что они готовятся к инициации с самых пеленок, такие как ты, унаследовавшие силу, такого преимущества не имеют. Однако и у тебя есть бонус, — заговорщицки подмигнула Клементина. — Бонус? — приподняла бровь Мерита, показывая свое недоумение. — Вместе с силой, если ты пройдешь инициацию, ты унаследуешь все мои знания. Согласись, тоже неплохо. Рита улыбнулась, её карие глаза блеснули янтарём на солнце. Не сразу девушка заметила, как они пришли к небольшой церквушке с массивной дверью. Тина открыла дверь и, пропустив девушку, прошла внутрь сама. Внутри они увидели семь женщин. Каждая была одета в старомодные наряды, а на голове у них были хитросплетения кос, украшенных лентами и цветами. У каждой — другой цветок. — Мерита, это Старейшины. Магия существует уже много сотен лет, ведьмы из самого начала времён были силой, с которой считались все существа планеты. Мы считаем себя слугами природы и верим, что наша цель в том, чтобы сохранить баланс в мире. Мы берем энергию из самых разных источников. Как я уже сказала, самый сильный из них — Род. Эти женщины, Рита — головы самых сильных кланов ведьм за всю историю человечества. Девушка задержала дыхание на миг. Их сила ощущалась пульсацией в воздухе, который разве что не искрился. Атмосфера была тяжелой ещё и от того, что девушке было боязно. Это очень важный и от того, ещё более страшный шаг. — Здравствуй, дитя. Мы ждали тебя, — кивнула одна из женщин. На вид она была старше остальных, седина укрыла её косы, но глаза остались такими же яркими. Янтарные искры плясали в светлых карих глазах, будто их владелице было каких-то двадцать лет. — Оставь страх за порогом и гордо войди в новую жизнь. Прошу. Ведьма провела Риту к большому каменному столу, украшенному множеством трав и цветками ландыша, свечами и исписанному древними символами. Мерита бросила взгляд на белые цветы и непонимающе обернулась к Тине. — Они были и там, откуда я пришла. Почему именно ландыши? — спросила у женщины юная ведьма. — Каждая ведьма рождается под символом одного цветка, который отображает её суть. Это твой цветок, — пояснила Клементина. — Я должна…лечь туда? — осторожно спросила Мерита, глядя на стол. — Да. И выпить из чаши. Взгляды всех ведьм обратились на Риту. — Назад дороги нет. Если ты пройдешь испытание, то получишь силу и знания, которые унаследовала. Ты изменишься и вся твоя жизнь перестанет быть прежней. — А если нет? — голос дрогнул, но она справилась с волнением. По крайней мере убедила себя в этом. — То навеки останешься в пустоте. Голос самой древней ведьмы прозвучал жестко и устрашающе. «Я должна пройти, должна» — решила для себя девушка. Она осторожно забралась на стол и легла. Вокруг стола стали ведьмы, взялись за руки и начали синхронно шептать заклинание. Свечи вспыхнули и едва не обожгли девушке кожу. Клементина подошла к Мерите. — Не позволяй страху овладеть тобой, — сказала Кларк и напоила её из чаши чем-то, по вкусу напоминающем смесь трав и чего-то очень горького, кислого. Поморщившись, девушка допила зелье и опустила голову. — Ты должна быть сильной, ухватись за что-то, что-то сильное. Найди свой якорь. Голоса слились в один. Пламя от свечей плясало и, казалось, поднималось выше, к самому потолку. В нос ударил запах цветов, а перед глазами всё поплыло. Мир исказился. Мерита перестала осознавать действительность. Звуки сплелись воедино и разрывали голову изнутри, запахи душили, а ощущение реальности ускользало, и как бы девушка за него не цеплялась, всё тщетно. Ей показалось, что она тонет в непроглядной черной тьме, которая накрыла её с головой, погружая в беспамятство.