***
Изуку открыл глаза, чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд. В углу комнаты стояла фигура, ее лицо было скрыто за черным балахоном. Создание двинулось плавным шагом к кровати, не издавая ни единого звука. Мидория проводил его взглядом, слегка приподнявшись на локтях. Ситуация казалась такой таинственной и устрашающей. Подойдя ближе, человек откинул капюшон, и перед Мидорией предстала Тога. Она глядела на него безумным взглядом и широко улыбалась. Изуку не сдвинулся с места, как будто прикованный кандалами. Девушка наклонила голову вправо, а затем резким движением прыгнула на подростка, пытаясь когтистыми руками добраться до лица. Он вскочил с кровати. Сердце бешено колотилось от страха. Судорожно оглядевшись, Изуку не обнаружил Тоги, как и следов чьего-либо пребывания. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. — Сон, это всего лишь сон, — попытался успокоить себя Мидория. — Очень реалистичный, но все-таки сон. Изуку облизал пересохшие губы, продолжая вглядываться в тени и ощущая, как по телу пробегаются зеленые искры причуды. Только через некоторое время ему удалось успокоиться и убедить себя лечь обратно. Спать больше не хотелось, да и лишний раз закрывать глаза ему было страшно. С досадой Изуку посмотрел на часы. Пять утра. Он зевнул и от скуки пролистал новости. Мидории даже удалось поиграть в популярную игру, на которую ему постоянно не хватало времени. Сильно увлекшись, Изуку пропустил момент, когда перевалило за пол шестого. Подросток выключил телефон и оставил его на тумбочке. С легкостью на душе он направился к Мике. Однажды она рассказывала о своем распорядке дня дома. Она каждый день ложилась в одно и то же время и просыпалась аналогично. Мидория решил, что ее строго воспитывали, что даже в больнице Мика придерживалась расписания, когда как он, наоборот, сбил весь режим. В коридоре приглушенно горели лампы. Мидория прошел диван, который казался холодным и безжизненным в полутьме. Хоть он и вышел раньше оговоренного, но почему-то хотел увидеть девочку именно здесь. Изуку двинулся дальше, обогнул коридор, миновал несколько палат, стараясь идти как можно тише. Наконец показалась заветная дверь. Стук. Тишина. Он немного подождал, прежде чем постучать снова. Опять ничего. Волнение переросло все границы. С уверенностью в том, что Мика не спит, Мидория открыл дверь, и тут же его ноги лизнул холодный ветер. За окном уже близился рассвет, темнота постепенно отступала. В бледном свете палаты Изуку едва различил силуэт подруги в кровати и темные пятна вокруг нее. Мидория зашел в палату, попутно включая свет. Целый мир рухнул у его ног. Крик заполнил комнату. Барабанные перепонки с трудом пережили такой взрыв, на время оглушив его. Изуку выпал из реальности, став невольным наблюдателем своего бессилия. Мика лежала на кровати. Ее руки безжизненно свисали, кровь стекала по ним, стремилась к кончикам пальцев, чтобы оттуда упасть небольшой каплей в огромную лужу на полу. Только через какое-то время подросток наконец понял, что кричит он сам. Нечеловеческий, разъяренный, но тем не менее сочащийся скорбью — такой Изуку издал вопль. Вскоре он стих, сорвав голос. Горло саднило, отрезвляя и давая понять, что все происходило взаправду. Изуку попытался подойти, но его ноги подкосились и он упал. Мидория больше не в силах был встать — на его тело обрушилась слабость. Не ведая себя от отчаяния, он с трудом пополз к кровати и случайно задел лужу. Подросток поднес трясущуюся руку к лицу, пытаясь осознать случившееся. Мозг отказывался верить, что это кровь Мики на его ладони. Мидория схватился за кровать, стараясь подняться. На белой простыне остался красный след. Кровь застыла в жилах, из глаз бесшумно полились слезы. — Как же так? Кто это сделал? — едва слышно, осипшим голосом произнес Изуку. Себя же он не слышал из-за шума в голове. На фоне звучал чей-то басистый голос, эхом отдававшийся в его голове. Мидория в зоне недосягаемости, пожалуйста, позвоните… — Не лезь, — рявкнул он. Сказал или только подумал? Его руки обхватили тело девочки в безуспешной попытке заткнуть рваную рану на животе. Она еще таила в себе частичку тепла, но из-за открытого окна ее тело быстро холодело. Кровь стекала прямо Мидории на ноги, заливая любимые тапочки, но он не замечал этого. Его волновали две застывшие бусинки слез, страх, навечно запечатленный на лице подруги, и пустота потухших глаз. В них больше не отражался океан. Голова у Изуку не соображала. Все вдруг стало кружиться. Поскользнулся? Его сбили с ног? Он рухнул на пол возле прикроватной тумбочки. В голове резко прояснилось от порции боли, но шум в ушах не позволял что-либо услышать. Люди в халатах окружили девочку, загораживая Мидории ее тело. Один из врачей проверил пульс, после чего посветил фонариком ей в глаза. Мужчина что-то произнес девушке, стоящей рядом. Она побледнела и вышла из палаты. К Мидории приближалась медсестра, испуганно озаряясь в сторону окровавленного трупа. Изуку размахивал руками как безумный, брыкался и кричал, пока не наткнулся спиной на тумбочку. Изогнувшись, он разглядел содержимое. Его глаза расширились в изумлении. Что это? Хватило секунды, чтобы прочитать надпись на верхней тетради. «Для Мидории». Подросток принял это как знак. Изуку схватил тетрадь и, изловчившись, ускользнул от медсестры, пока другие что-то обговаривали у тела Мики. Спотыкаясь и падая, он бежал по коридору, оставляя за собой красные разводы на стене. Сжатая у груди тетрадь испачкалась в крови. Медсестра выбежала следом за ним, окрикивая его по имени. Забежав в комнату, он впервые обнаружил, что замка не было. В панике он схватил стул и приставил к ручке, таким образом надеясь задержать женщину. Мидория заскочил в душевую и заперся на замок. Не смывая крови, он сразу открыл тетрадь. Первые страницы были обманкой — рисунки, наклейки и какие-то брошюрки. Пролистав быстро тетрадь, он ничего не нашел, но знал, что упустил что-то. Изуку решил еще раз все тщательно осмотреть. И наконец нашел. Несколько страниц как-то подозрительно склеились вместе, спрятав между собой послание. Изуку осторожно разделил их, освобождая небольшой лист. Он перевернул его и стал читать. Если ты читаешь это — значит, я все-таки сочла верным признаться во всем. Ты мне нравишься, но не думай, что это любовное письмо! Просто надо было начать с чего-то. Спасибо за твою поддержку и веру в меня, благодаря тебе у меня есть шанс начать все сначала. Я знаю, что ты учишься в Юэй, так что тебе не стоило это скрывать. Прости, что воспользовалась тобой... Мне ничего больше не оставалось. Спасибо за все и извини. Мидория не мог сдержать слез. Они капали на чернила, оставляя разводы вместо когда-то старательно выведенных слов. Сознание плыло. Его штормило из стороны в сторону, взгляд не сфокусировался на одной точке. Ему пришлось схватиться за раковину, чтобы не упасть. В поле зрения попали руки, кровь на них уже постепенно высыхала и темнела. Тошнота комком застряла где-то в горле, оставляя горько-кислый вкус на языке. Изуку находился на грани обморока, и только силой воли пребывал в сознании. Его тело охватила ярость. Изуку испытывал жгучую ненависть к убийце, который посмел пойти на такой отчаянный шаг, чтобы завершить начатое. У него не было сомнений в том, что Мику убил тот самый человек. Все ее ранения и рассказы о предшествующем нападении указывали на это. А значит, мать Мики постигла аналогичная участь. Настойчивый стук в ванную вернул его в реальность. Мидория сообразил, что у него не так уж и много времени, прежде чем медсестра сможет выломать хлипкий замок. — Они не должны увидеть, — подумал он, прислоняясь к двери. Ему стало казаться, что все это время Мика была права — персоналу нельзя доверять. Они все заодно с теми людьми из секретной службы. Мидория осмотрел небольшую комнату, кое-как вмещавшую душевую, раковину и маленькую полочку. Спрятать было некуда. С трудом сдерживая накатывающую волнами панику, он пробежался глазами по тексту еще раз, пытаясь запомнить каждое предложение, и пропустил через лист причуду. Бумага рассыпалась на мелкие кусочки, похожие на снег. Они немного покружились в воздухе и стали опадать. Дверь с грохотом распахнулась, выдернутый замок со звоном упал на пол. Мидория инстинктивно отшагнул в сторону, растерянно взглянув на медсестру. Она взволнованно осмотрела его с ног до головы и, не заметив ничего странного, облегченно вздохнула. — Мидория, а я тебя искала. Нам с тобой нужно поговорить, ладно? Пойдем со мной. Все будет хорошо, я обещаю. Она протянула ему руку, как тогда, в палате Мики. Ему стало противно. Все его естество клокотало от злости. Мидория в ужасе осознал значение слова «ненависть». Она обжигала его, не давала шанса отступить, одуматься от рокового шага. Голова опустела. Звенящая пустота не позволяла нормально соображать, лишь распаляя огонь пробудившейся в нем агрессии. Все точно бы стало на свои места. Медсестра не доглядела. Из-за нее Мика мертва. Из-за нее убийца на свободе. Она виновата. Изуку одернул руку. Хлесткий шлепок, словно пощечина, звонко отразился от стен. Медсестра прижала руку к груди и отшатнулась назад. Она испугалась, и Мидории понравилось это. Он двинулся к ней, столп зеленых искр, казалось, наэлектризовал весь воздух в палате. Женщина вскрикнула, но, опомнившись, позвала на помощь и ринулась к двери. — Из-за тебя она мертва! — крикнул он в гневе. Изуку не узнал собственный голос, толком не расслышав за оглушающим сердцебиением. Он видел, как вены на руках вздулись от напряжения, а кожа покраснела. Мидория не собирался останавливаться. — Послушай, тебе нужно просто успокоиться, — проникновенно произнесла медсестра, пытаясь успокоить этими словами не Мидорию, а скорее себя. В ее интонации четко прослеживался страх. — Сейчас придет доктор, и ты сможешь с ним поговорить. — Мне не нужен доктор! — рявкнул Изуку, испытывая режущую боль в горле. Он толкнул ее, даже не предполагая, что вложит в удар столько силы. Но Один За Всех как будто обрел свою волю, на секунду захватив контроль над Мидорией. Женщина отлетела в стену, ударившись об бетон головой, после чего сползла на пол без сознания. Его руки продолжали дрожать и гореть. Мидория, толком не осознавая произошедшего, не мог справиться с поглотившей его жаждой разрушения. Сила полнилась в нем, желая освободиться, а он хотел, чтобы все прекратилось. Изуку ударил по стене, не пытаясь контролировать процент причуды. На окровавленные тапочки посыпалась известь, а его кулак погряз в бетоне. Он ударил другой рукой, чтобы получилось отколоть кусок стены. Костяшки пальцев горели от боли содранной кожи. Кровь смешивалась с пылью и липла к ранам, образовывая корку. Злость было не так просто унять. Отрезвляющая порция боли потонула в желании отомстить убийце, из-за чего он только еще сильнее распалился. Мидория гневно рычал, и это приносило куда большие страдания, чем остальные увечья, но он продолжал надрываться. Слезы текли, оставляя на щеках грязные борозды пыли. Но Изуку ничего из этого не замечал. Он схватил тумбу и кинул ее в окно. Стекло вдребезги разбилось и осколками посыпалось вниз. Тумбочка с громким треском упала на асфальт. Послышались чьи-то испуганные крики. Изуку треснул по шкафу. От него остались одни щепки, которые раскидало по всей палате. Мидория громил все, обезумев от горя. Он лупил по стене, пока кости не сломались окончательно. Руки жгло от невыносимой боли, и он радовался тому, что еще способен что-то чувствовать. Слезы застилали глаза, в горле саднило. Но Изуку не мог перестать кричать и плакать. Его сердце обливалось кровью от сцены перед глазами. Ее сомкнутые губы никогда не откроются вновь. Он никогда теперь не услышит голос Мики. Мидория больше ничего не видел. Ему не хотелось быть ни здесь, ни где-либо еще. Он не знал, кто мог бы помочь справиться с этой агонией, разрывающей его душу на кусочки. Вокруг него была лишь тьма, и Изуку хотел, чтобы она забрала его с собой навсегда. Боль нескончаемым потоком лилась на него. Как вдруг из ниоткуда появилась рука, сильно сжавшая его запястья. Внезапно все окружение возникло перед глазами Мидории. Ему стало страшно. Изуку ощутил поток тепла, а за ним — полное расслабление. Он чувствовал, как падал куда-то глубоко, и от этого ему стало хорошо. Всю боль унесло водоворотом подальше отсюда, она скрылась вслед за тяжелым грузом, висевшим на душе. Тело расслабленно обмякло, и перед тем, как закрыть глаза, Мидория заметил двух мужчин в белом. Один держал его руки, а другой использовал на Изуку причуду. Сопротивляться совсем не хотелось, поэтому он полностью доверился им и уснул.***
Очнулся Мидория от ослепительного света, который настойчиво пробивался через сон. Он прикрыл глаза рукой и, прищурившись, осмотрелся. Изуку оказался в просторной уютной комнате, обставленной множеством стеллажей, доверху забитых документами и папками. У окна стоял темный деревянный стол, скудно обставленный канцелярией. С трудом соображая, он узнал в помещении кабинет психолога, которого навещал пару раз до этого. Но если тогда он спокойно отнесся к приему, то теперь почувствовал нарастающую тревогу. Сидевший за столом мужчина сложил руки домиком и кашлянул, привлекая внимание. Изуку перевел взгляд на него и вздрогнул. — Мидория, как самочувствие? Ничего не болит? — вкрадчиво спросил мужчина, не сводя с него глаз. Подросток взглянул на кисти рук. Никаких царапин или шрамов кроме тех, которые он получил до этого. — Ничего не чувствую, — сухо ответил он. — Хорошо. Мужчина в сером костюме походил на призрака. Его безупречная осанка и поза, а также бархатистый тембр голоса, приятный на слух, внушали доверие. Но сколько бы Мидория ни смотрел на него, он не мог зацепиться взглядом за что-то примечательное в его внешности, из-за чего ощущал беспокойство. Лицо выглядело совершенным, не иначе: ровная кожа, без морщин и шрамов, без родинок или веснушек — идеал, казавшийся пустым и устрашающим. — Сегодня с тобой произошло событие из ряда вон выходящее. Не хочешь поговорить об этом? — ничего не выражающая улыбка появилась на его лице. Мидория поерзал на месте, пытаясь побороть напряжение. Ему хотелось поскорее убраться отсюда, чтобы только скрыться от глаз надоедливых людей. — Мне не нужна ваша помощь. Со мной все в порядке, — твердо выдал Изуку, рассчитывая, что на этом диалог завершится. Ответ мужчину, конечно же, не устроил. Он сверлил Мидорию взглядом, будто сканировал не только его движения и слова, но и мысли. И Изуку явственно понял, что человек перед ним не собирается ему помогать, а преследует свои цели. Тогда он, не выдержав напора, уставился в окно. К его удивлению, уже наступили сумерки. — Ты ударил медсестру. Помнишь об этом? — настойчиво спрашивал мужчина, заставляя подростка посмотреть ему в глаза. Мидория замешкался. Тогда все происходило так быстро, что многое он не успевал осознавать. Кусочки мозаики сложились воедино, когда он вспомнил испуганную медсестру. Возможно, ее напугал не труп девочки, а он? В глазах Изуку отразилось смятение, и мужчина воспользовался этим: — Не о чем волноваться, — он изобразил на лице подобие улыбки. — Она не сильно пострадала и уже пришла в себя. Она не винит тебя. Мужчина замолчал, ожидая ответа Мидории. Тот опустил глаза в пол, замечая, что его тапочки заменили на больничные. В горле стал ком. — Послушай, все это очень серьезно. Погибла пациентка, причем насильственной смертью. Ты должен рассказать, что знаешь. Что было в тетради? — Я ничего не знаю, — отрезал Мидория. Все это казалось таким неважным и нелепым сейчас. — В тетради она оставила мне любовное послание. Я его уничтожил. Больше не о чем говорить. Его руки мелко тряслись, и Мидория сжал их в кулак. Он настороженно посмотрел на мужчину, на лице которого расплылась ухмылка. Изуку догадался, что его читали как открытую книгу. — Почему ты уничтожил послание? Почему пришел к ней так рано? Ты что-то знал, верно? — с нажимом спросил мужчина. — Почему она ни с кем не говорила, кроме тебя? Вдруг Мидория вник в происходящее. Вопросы гораздо сильнее походили на допрос, чем обсуждение проблемы. Человек перед ним вызывал панику, какую производили на него только злодеи. — Меня должны были выписать в восемь часов, и мы договорились встретиться. То, что ее убили… — Глаза зажгло от подступивших слез, ком в горле не дал закончить фразу. Произнеся эти слова вслух, он будто бы подтверждал их действительность. Это сокрушало. — Ты хотел сказать, совпадение? — продолжил за него мужчина. Он сложил руки вместе и направил кончиками пальцев на него. — Знаешь, Мидория, благодаря твоему внушительному списку достижений я поверю тебе. Но мой тебе совет, не распространяйся об этом инциденте и не лезь в это дело: ничем хорошим оно не кончится ни для тебя, ни для других. Мы разберемся со всем. Его слова шокировали Изуку. Все, что он произнес, было не чем иным, как прямой угрозой не только ему, но и его близким. Предположение Мидории о том, что они стирали людей из реальности, практически подтвердилось. Он испугался того, что эта организация могла провернуть такой же трюк и с теми, кто решил рассказать обо всем кому-то еще. Изуку посчитал, что Мики не только больше нет в живых, теперь ее словно и не существовало вообще. — Вы должны были разобраться с этим, когда она была еще жива! — возмущенно воскликнул Изуку, пытаясь не расплакаться. Мужчина даже бровью не повел. Мидорию переполняла злость и обида, которую он поспешил заглушить, убравшись подальше от этого пугающего кабинета. Мужчина не стал перечить или останавливать его. Видимо, он узнал все, что ему было необходимо. Мидория, не видя преград, вылетел из кабинета психолога. Дверь закрылась, и Изуку судорожно обернулся и, взглянув на нее, в ужасе осознал, что совсем не помнит лица того человека, с кем минуту назад разговаривал. Время протекало стремительно. Мидория сидел неподвижно на диване в холле. Люди проходили мимо него, как будто не замечая совсем. Жизнь Мики оборвалась, а вместе с ней в Изуку что-то повредилось, но механизм, недовольно проскрипев, продолжал работать. Подросток не соврал, что ничего не чувствовал. Сейчас он будто застыл в восприятии эмоций, остекленел или даже умер. Изуку убедил себя, что долго это продолжаться не будет и скоро боль вернется к нему. Он взглянул направо, и сердце его дрогнуло. Никого. Внутри тоже отозвалось что-то пустое и холодное. Ему здесь больше нечего делать. Его больше никто не будет ждать. Мидория поднялся. Ноги, будто наполненные битым стеклом, с трудом передвигались. Изуку продолжал идти, не замечая ни этого, ни того, что с трудом через раз дышал. Кое-как он добрался до палаты. Мидория ожидал увидеть что угодно, но не абсолютно ту же комнату, которую уничтожил утром. С обреченным вздохом он достиг кровати и сел на край. Все тело ломило от усталости, голова разрывалась от боли. Желудок скрутило от голода, а к горлу подступила желчь. Проглотив горечь, он лег, стараясь не думать о еде. Сейчас он не смог бы проглотить и кусочка, зная, что его тут же вывернет. Мигрень усиливалась. Размышления стремительно заполнили его разум, доставив еще больше страданий. Сомнений быть не могло — убийца не был пойман тогда, как предположил Всемогущий. И раз тот странный мужчина, совсем не похожий на детского психолога, допрашивал его, это значило только одно — он так и не был схвачен. Вероятно, скрылся, как делал не раз до этого. Изуку хотелось знать, что они знают о преступнике, скрытом за маской героя. — Должны же хоть что-то? — вопрошал в пустоту он. По телу пробежался холодок от одной мысли: «А что, если нет?» Эхо раздалось по палате, отразившись от безмолвных стен. Мидория свернулся калачиком, пытаясь спастись от устрашающей пустоты в душе. Его тело содрогалось в бесслезном плаче, который не мог подарить ему должное облегчение.