***
Порой наступали времена, когда Мидории казалось, что все не так плохо и вскоре может наладиться. Как бы то ни было, после таких моментов быстро наступал спад и создавалось ощущение, что, когда он делал один неуверенный шаг вперед, его толкали на два, а то и на три назад. И совершали это некогда любимые одноклассники и учителя. В один из дней Изуку сидел в классе со всеми в ожидании запаздывающего Айзавы. Одноклассники сбились в кучки и обсуждали сторонние темы, когда как Мидория сидел в телефоне и листал новости. Вдруг Каминари выкрикнул что-то невнятное и стал показывать Киришиме и Минете что-то в своем смартфоне. Остальные заинтересованно подтянулись, сгорая от любопытства. Изуку тоже хотел подойти, но подавил это желание в зачатке, чувствуя себя последним кретином. Одноклассники переговаривались между собой, новость их очень встревожила, даже Тодороки с Бакуго вклинились в обсуждение. Мидория обновил ленту новостей. Событие лавиной обрушилось на него. Первые минуты после прочтения информации о происшествии, случившемся в другом городе, он чувствовал общую скорбь. Но ему понадобилось немного времени, чтобы сменить сожаления на возмущение. Герой не рискнул пожертвовать собой, чтобы спасти людей. Они погибли из-за него. И, казалось, кроме Изуку никто этого не понимал. Из-за сражения против злодея с сильной разрушительной причудой герой не успел сориентироваться, когда здание начало рушиться и падать. Люди, стоявшие на безопасном, как им казалось, расстоянии, оказались в зоне поражения. В это время злодей был в руках героя. Люди с криками пытались убежать от обломков, но из-за столпотворения и хаоса не могли пробраться в безопасное место. Герой смотрел на это с ужасом в глазах. Скорее всего, в его голове пронеслось множество мыслей, прежде чем здание окончательно рухнуло. Чтобы спасти тех, кто попал под обломки, у него оставалось несколько секунд. Герою его уровня этого вполне хватило бы. Но ему помешал злодей, которого не на кого было оставить. И это его застопорило. Нерешительность героя вызвала в Изуку негодование и злобу. По этому случаю в мгновение ока появились статьи, домыслы и частички новой информации. Каждый хотел выразить свое мнение по этому поводу. Тут же в Твиттере появился хэштег, за короткое время выбившийся в топ. И то, как этому герою выражали свою поддержку, разожгло в Мидории чувство горькой досады. Он с силой сжал телефон, что тот чуть не потрескался. Одумавшись, Изуку бросил его на парту и схватил сумку. Трясущимися руками он вытащил бутылку воды и капсулу из небольшой баночки. Это несправедливо. Когда Изуку получил новый телефон, он прочитал почти все, что написали про него и Тогаши Мацухиро. Практически никто не стал его поддерживать. Бесполые и бесчувственные создания, скрывавшиеся за ником в сети, без зазрения совести травили Мидорию, оскорбляли и пророчили провал и забвение. Если бы они знали, скольких злодеев он одолел. Если бы знали, как сильно это ранит. Успокоительное подействовало быстро, смыв все тревожные мысли. До него стали доноситься разговоры одноклассников, которые поддержали героя в свалившейся на его плечи ответственности за жизни тех, кого он не спас. Изуку чувствовал в этом несправедливость и какую-то насмешку судьбы. Все, что касалось его жизни, шло наперекосяк, когда другим многое спускалось с рук. — Жаль их. — Да, как жаль, что герой не успел бы их спасти. — После такого герои не выдерживают и подают в отставку. Не хотелось бы, чтобы он ушел, я его фанат. — Да, я тоже. — И я. Мидория не разделял их голосов, сливающихся в его голове в общий шумовой поток. И не хотел понимать, кто из них так глубоко заблуждался. Не оказалось, кроме него самого, возражающих, да и он не мог сказать и слова против. Мидория — никто, его мнение для одноклассников ничего не значит, и вообще, у него больше нет мнения. Он взял сумку и направился к двери под немые взгляды окружающих. На входе Изуку столкнулся с учителем Айзавой, который приказал ему вернуться на место. Мидория повиновался, с угрюмым лицом вернувшись за парту. Урок тянулся бесконечно долго. Изуку почти не слушал учителя, погрузившись в размышления так глубоко, что очнулся только тогда, когда Айзава сам подошел к нему. — Мидория, я хотел бы с тобой поговорить. Класс оказался пуст. Изуку нерешительно поднял голову и уставился в мрачное лицо классного руководителя. Ничего хорошего ожидать не приходилось. Мысленно подготовившись к наказанию за прослушанный урок, Мидория поднялся. — Мидория, я понимаю, тебе нелегко сейчас. На тебя оказывается огромное давление со стороны одноклассников, и какого-то компромисса сложно добиться, к тому же твой психотерапевт посоветовал ограничить общение с Бакуго. Поэтому, обсудив со Всемогущим, мы пришли к выводу, что тебя следует перевести в класс В-1. Там никто не знает о случившемся, так что тебя быстро примут. Я поговорю с учителем Каном о твоих тренировках. — Делайте что хотите, — равнодушно сказал Изуку, взял сумку и направился к выходу. Айзава его не остановил. Когда действие успокоительного начало спадать, Мидория в полной мере осознал сказанное учителем. Его переводят, чтобы Изуку не мозолил глаза одноклассникам, чтобы они могли продолжать веселиться, не сталкиваясь с ним ежедневно. Он им противен. Омерзителен. Они только и делали, что терпели его, а он, дурак, повелся. Как он не мог заметить этого раньше? Как можно быть таким слепым? Изуку сидел за столом и ждал наступления темноты. Обычная к этому времени сонливость после препаратов так и не наступила, поэтому его ожидала долгая бессонная ночь, полная преследовавших его повсюду кошмаров. Непродолжительный сон, забитый тревожными и жестокими видениями, сменялся долгими часами бодрствования с бесконтрольным страхом грядущей опасности, сопровождавшейся сценами пережитых боев. Чтобы избавиться от ужаса, Мидория сбегал из стен академии и бродил по незнакомым улицам города. Он уже не помнил, когда и зачем первый раз пробрался тайком из Юэй, но ощущения, которые он получил, ни с чем нельзя было спутать. Свобода. Конечно, не полная, как бы ему этого ни хотелось, но часть ее. Ночью город практически пустовал — Мидория неторопливо гулял один среди блеклых построек. Его никто не узнает: лицо на всякий случай скрыто за маской и большим капюшоном толстовки. В голове пустота: ни обязательств, ни связей, ни осуждения. На улице сыро, прохладно, ветрено, а по телу разливалось тепло от кусочка счастья, перепавшего ему задаром. Изуку убежит еще раз и еще — столько раз, сколько понадобится, чтобы осознать, куда он теперь движется и для чего. Он бежал и сейчас. Город приветствовал его тишиной и гудением редко проезжающих мимо машин. Проулки погрузились во мрак, свет фонарей освещал лишь главные улицы. Холодный воздух пробрался под толстовку, заставив вздрогнуть, а после ощутить прилив бодрости, которой лишали таблетки днем. Мидория растворялся в безжизненных дворах, темных окнах, в эхе собственных шагов, чтобы хоть на пару часов забыть о печалях и бедах, творившихся в жизни. Только ночью ему удавалось нормально дышать: вдыхать полной грудью, ощущать легкий зуд в гортани, задерживать дыхание, словно смакуя воздух, как деликатес, и выдыхать с шумом и облегчением. Это его время. Но к сожалению, Мидория не знал, как им правильно распорядиться. Он наугад выбирал маршрут и шел, пока не уставали ноги или не одолевала сонливость. Для него не имело значения, куда приведет тот или иной маршрут — Изуку будоражил сам факт того, что его несознательный выбор может к чему-то привести. Изуку так хотелось ощутить хоть что-то. Он не мог ничего поделать с собой и просто шел, куда глаза глядят, вслушивался в окружение и дрожал от нетерпения. Сегодня Мидория пошел в единственный известный ему район, где, по слухам, обитали банды. Он предчувствовал, что что-то обязательно случится. И предчувствие его не обмануло. После трех часов блуждания по улице его руки покраснели от холода. Изуку спрятал их в карманы, чтобы отогреть. Вокруг ни души, и, как назло, начал накрапывать дождь, испортив настроение от прогулки. Мидория устало посмотрел в сторону, откуда пришел, решив, что на сегодня достаточно. Некстати заурчал живот. Изуку достал телефон, чтобы найти ближайший круглосуточный магазин и купить чего-нибудь перекусить по дороге к общежитию. Экран на секунду ослепил его, из-за чего Мидория поморщился и отвел взгляд. Из темноты материализовались трое парней угрожающего вида и шагнули под свет фонарного столба. Они улыбались, глядя на него и сверкая острыми зубами, похожими на клыки акулы. Их лица практически не отличались друг от друга, лишь их фигуры оказались различными. Тот, что был ниже всех, заговорил первым: — Смотрите, братюни, какой малец. И совсем один в такое время суток. — Видимо, не знает, что ему без мамы по улице гулять опасно, — подхватил высокий, грудой мышц не уступавший про-героям. — Слышишь, ты, мелкий, одолжишь денег? — спросил среднего роста парень, который был на две головы выше Изуку. Они расхохотались. Крупный двинулся вперед, едва поодаль по обе стороны шли два брата-близнеца. Мидория положил телефон в карман и размял пальцы. — Ты что же, драться с нами решил? — в недоумении выпалил средний. — Совсем безмозглый? — Мы же по-хорошему хотим. — Вы ничего не получите, — ответил Изуку громко и четко, едва не улыбнувшись. — Это ты зря. Мидория выставил кулаки вперед. Один за Всех мгновенно распределилась по всему телу, не оставляя после себя зеленых всполохов. Его новая способность, которую он тренировал несколько недель, чтобы его случайно не разоблачили по характерному виду причуды. Первым напал здоровяк, замахнувшись кулаком. Изуку без труда избежал удара, отклонившись влево. Последовала еще череда медленных ударов от высокого парня. Два брата стояли позади и подначивали его, из-за чего тот распылялся еще больше. Мидория понял, что они точно не злодеи и вообще не имели никакой боевой подготовки. Только ощутив прилив сил, Изуку почувствовал разочарование. Двое братьев решили присоединиться к драке, но только стали тормозить здоровяка, который к тому моменту изрядно запыхался. — С дороги! — рявкнул он, на что его братья отреагировали молниеносно. Они отбежали, спрятавшись за фонарем. Изуку не понравилась такая перемена в их действиях. На душе стало тревожно. И внезапно ночь расступилась перед огненным маревом. Желтая вспышка расчертила темноту и едва не достигла лица Мидории. Он пригнулся от неожиданности, ослепленный яркой причудой противника, но быстро скоординировался и отпружинил от земли, нанося удар едва прицелившись куда-то в кадык. Перед глазами маячили белые пятна, когда Изуку поднялся во весь рост. Его соперник с хриплым завыванием свалился на землю, распластавшись морской звездой. Руки у него походили на раскаленный в печи металл, выставленный на холод. Пару мгновений назад они походили на солнце, затем налились красным, теперь же приходили в обычное состояние. Когда зрение пришло в норму, Мидория увидел, что те двое не приближались к нему, а место, где руки высокого парня касались земли, почернело. — Ах ты, подонок! — чуть ли не зарычал низкий, выуживая откуда-то лом. Второй брат ограничился битой. При виде оружия в их руках Мидория понял, что, скорее всего, они даже не обладали причудой, а значит, бой закончился тогда, когда упал здоровяк. Братья кинулись вперед. Изуку решил, что следует закончить все поскорее, ведь уже начинало светать. Сконцентрировав в ногах причуду, он одной быстрой атакой уложил их без сознания. Возможно, думал Мидория, они и не поняли, что произошло. Время оказалось позднее, и поход в магазин пришлось отложить. Изуку оставил побитых и вернулся на главную улицу. Погрузившись в мысли, он совсем не заметил человека, который стоял за поворотом и поджидал его. — Постой, малец, — Изуку машинально схватил его за пиджак и притянул ближе, замахиваясь второй рукой. — Ой, тише-тише, я не буду нападать! Я просто решил сказать, что ты здорово отделал тех ребят. Они здесь ошиваются очень давно, нападают тут и там ради развлечения. Не каждый может дать им отпор. Мидория промолчал, отмахнувшись от незнакомца, как от назойливой мухи, и пошел дальше. — Послушай, по тебе сразу видно: талантливый малый, драться умеешь. А одному моему знакомому как раз такие и нужны, — он выдержал паузу. — Смекаешь, к чему я веду? Изуку направился вниз по дороге в сторону общежития. Слова мужчины мало трогали его, поэтому он решил игнорировать его в надежде, что он когда-нибудь да отстанет. Но незнакомец оказался куда настойчивее. — Да хоть визитку возьми. — Каким-то образом визитка словно материализовалась в руках Изуку. — Если нечем будет заняться, звони, я подыщу тебе работенку. Мидория сунул руки в карманы. Он молча пошел дальше, решив, что врежет дотошному незнакомцу, если тот решит его преследовать и дальше. Но мужчина остался позади, направившись совсем в другом направлении. Визитка осталась лежать в кармане толстовки. Утром Изуку с трудом встал к первому уроку. Общежитие уже пустовало, поэтому в столовой он завтракал в одиночестве. Голова раскалывалась от недосыпа, яркий свет ламп раздражал роговицу. Мидория сгибался ниже к столу, спрятав лицо в ладонях. Подступившая тошнота окончательно перебила крохотное желание поесть. Отодвинув тарелку, он вернулся в комнату, еще раз умылся и едва не расплакался после взгляда на свое отражение. Своим видом Мидория напоминал учителя Айзаву: такие же почти черные круги под красными глазами, спутанные волосы и болезненно-бледная кожа. Сам того не замечая, Изуку превращался в призрака. Зазвенел будильник, который напомнил ему о приеме лекарств. Бросив последний взгляд на зеркало, он выпил таблетки и направился в академию. Занятия прошли безмятежно и лениво, Изуку постоянно зевал, к пятому уроку даже несколько раз отключался. Айзава забрал его с собой в учительскую подписать некоторые бумаги о переводе. Когда Мидория поставил свою подпись, классный руководитель стал просто учителем, не имеющим власти над ним. — Перевод займет некоторое время, так что будешь ходить на уроки как обычно. — Хорошо. Можно я пойду? — Да, — растерянно ответил Айзава. — Можешь идти, Мидория. Вернувшись в общежитие, Изуку привычно уткнулся в пол и прошел к себе в комнату. Чувствовал он себя паршиво. Его глаза жгло от обиды, но он не позволял себе плакать. Тогаши Мацухиро, Мика, драка, а теперь и это. Перевод значил забвение, ведь всегда все внимание доставалось классу А-1, а так ему придется наблюдать за ними издалека. Еще хуже, если опустится до жгучей зависти к бывшим одноклассникам из-за собственноручно потерянного места. Мидория ощущал себя проклятым человеком, на которого обрушивались одни неудачи. И этот порочный круг он не в силах был разрушить. Сам обрек себя на страдания — сам расплачивайся за них. Он понимал это, но… Горло сдавило, из-за чего он с трудом мог дышать. Какая нелепость. Удача отвернулась от него, решив, что выполнила свой долг. Ведь Изуку и так вытянул джек-пот — стал обладателем Один за Всех, поступил в лучшую геройскую школу Японии. И госпоже Фортуне плевать на то, что сила далась ему с трудом. Изуку сдался. До этого дня еще как-то пытался сопротивляться, но теперь не видел в этом смысла. Пусть его выбросило, как рыбу на берег — он не будет пытаться вернуться в море. Глупец, подумавший, что его жизнь наконец шла так, как ему хотелось. Напрасно было верить в счастливый конец, всеобщую любовь и геройский путь. Вся его жизнь с самого начала оказалась полна несправедливости, и Изуку мирился с этим, подавляя в себе злость и обиду. Лучше бы Всемогущий не спасал его тогда. В дверь постучали. Изуку вытер слезы, которые все-таки потекли помимо его воли, и пошел открывать. За дверью, как он и думал, стоял Тодороки. Одноклассник выглядел обеспокоенно. — Привет, что-то случилось? — Нет, думал поделать домашку вместе. Ты не против? — с сомнением в голосе сказал Тодороки. — Ох, точно, там что-то же задавали. Проходи. Мидория пошел к столу, разгребая бумаги с заметками. Шото терпеливо ждал, став у стола и разглядывая его тетради, покрывшиеся пылью. Мидория заметил это и предложил однокласснику сесть на кровать. После продолжительных мучений с выполнением домашней работы Мидория почувствовал себя полностью опустошенным. Тодороки тоже выглядел изнуренным, но продолжал объяснять Изуку все то, что он пропустил за время отстранения. — Если ты все это время не мог разобраться сам, то почему не попросил помощи? — сказал Тодороки после того, как они одолели очередной параграф, не известный Мидории. — Я и не пытался, — прямо ответил Изуку. — Неужели тебе настолько все равно? — спокойно спросил Шото. — А какой в этом толк. Меня все равно скоро должны перевести, — Изуку попытался сказать это как можно обыденнее, словно он говорил о плане тренировок на завтра. Глаза Тодороки расширились. Изуку видел на его лице растерянность и, Мидория не мог с точностью утверждать, печаль. Еще некоторое время понадобилось Шото, чтобы переварить информацию и прийти в себя. — Из-за драки? Но ты уже получил наказание за нее. Да и все прекрасно понимают, что из себя представляет Бакуго и какие у вас сложились отношения. — Ты ошибаешься. — Тодороки взглянул на него испытывающим взглядом. — Может, все и понимают, но им плевать на меня. Со мной никто не говорил, кроме тебя и Ииды, который приносил домашнюю работу. Вот и все. — Все не так. Ты же ото всех отгородился, и мы подумали, что тебе нужно побыть одному какое-то время. Но ты ушел в себя еще больше. Как к тебе подступиться? Что нам нужно сделать? Изуку слабо верил словам Тодороки, который пытался убедить его в том, что шло вразрез с увиденным Мидорией. Если бы они и правда хотели, если бы и правда пытались что-то предпринять, то не делали бы все это время вид, что его не существует. — Ничего. Скоро все закончится, — отстраненно выдавил Изуку, собрав с кровати тетради и учебники. — Нет! — с надрывом выпалил Шото. В его голосе сквозило отчаяние и бессилие. — Учитель Айзава решил, что перевод — лучший вариант, — повторил Мидория, повернувшись к Тодороки спиной. Он складывал тетради и ставил книги на полку, пока боролся с вновь подступившими слезами. — И ты так просто сдашься? — с укором спросил Тодороки, когда Изуку все-таки повернулся. — Я уже подписал все документы. — Да что с тобой? Мидория Изуку, которого я знал, никогда бы не отступил. — Значит, тот я уже умер. — Не могу поверить, — Тодороки не скрывал своего негодования. Он вскочил, но сразу сел, сжав одеяло в руках. — Что с тобой случилось?! Неужели одна ошибка так сильно подорвала твою мечту стать героем, что ты теперь готов перестать быть собой? — Одна? — Изуку горько ухмыльнулся. — Да, самая моя главная ошибка — поступление в Юэй. Но в первую очередь — наследование причуды Всемогущего. Пусть этого он и не смог этого произнести. Обещание все еще сдерживало невидимыми путами, груз ответственности за эту силу по-прежнему давил на него. — Что? — едва не задыхаясь от возмущения, спросил Тодороки. Одноклассник явно не ожидал чего-то подобного. Он был сбит с толку, не знал, как убедить Изуку в своей правоте. В этом весь Шото — касаемо споров он был беспомощнее ребенка. — Ничего. Просто уходи, Тодороки. Он резко поднялся, его кулаки были сжаты, а сам Шото выглядел серьезно разозлившимся после слов Изуку. Он остановился посреди комнаты и не двигался. Мидория видел, как подрагивают его руки, а на одной из них появилась наледь. — Хватит изводить себя мыслями о том, что уже случилось. Пора двигаться дальше. С этими словами Тодороки ушел.***
Прошло несколько дней с того разговора, и Изуку все никак не мог прекратить думать о последних словах Шото. Одноклассник знал, о чем говорил. Весь их спор был калькой на их сражение в турнире, только теперь Мидория занял место упертого и полного уверенности в своих убеждениях Тодороки. Эта параллель не давала ему покоя некоторое время, однако он быстро пришел в чувство, вернувшись в класс и взглянув на одноклассников. Никаких перемен не произошло, разве что Шото не спешил разговаривать с ним. Последняя нить, связывающая его с этим местом, оборвалась. И Мидории больше ничего не оставалось делать, кроме как послушаться совета Тодороки и начать двигаться дальше. Темная улица. Изуку проскользнул мимо дежуривших полицейских и подвыпившей компании, которая вела под руки своего совсем охмелевшего друга. Укрывшись в парке, Мидория вытащил телефон. Сердце колотилось в такт проезжающему мимо поезду. Ладони, покрасневшие от холода, тряслись из-за нервов, натянутых до предела. Несколько минут ему понадобилось, чтобы привести дыхание в норму, а после еще несколько, чтобы набрать номер с визитки. Внутри все застыло, но не от холода, а когда пошли гудки. Изуку замер, опасаясь, что лишнее движение сподвигнет его сбросить вызов и убежать в общежитие. Неизвестность манила и беспокоила его, но вместе с тем ему хотелось перемен. Он знал, что ввязывается в ту еще историю, опасную и противоречивую до такой степени, что голова шла кругом. Гудки оборвались, сонный голос на том конце телефона спросил, что нужно. Мидория облегченно выдохнул и улыбнулся, сам не понимая чему. — Кажется, у вас была для меня какая-то работа.