Причуда, изменившая мир

      Никто даже в своих самых оптимистичных предположениях и близко не приблизился к числу пришедших на их первую встречу. Людей не испугала ни реакция властей, ни возможные проблемы — все пришли, чтобы быть наконец услышанными. Всего за пару видеороликов таинственный борец за справедливость показал им, что они не одиноки в своем горе, что герои, ушедшие от ответственности, должны понести наказание, как того требует закон, а если и нет такого закона, то его необходимо создать.       И их много. Так много, что пришлось на ходу убирать расставленные заранее стулья, чтобы вместить в зале всех желающих. Пришли и те, кто позволил Изуку разбередить старую рану и показать ее во всеуслышание, замечал он и тех, кого спас тем кошмарным вечером. Присутствовали и репортеры малоизвестных изданий: они копошились, настраивая оборудование, жажда запечатлеть сенсацию аурой висела над ними и горела необузданным пламенем в глазах. Из-за них Мидория стал совсем нервным.       Изуку продирался сквозь людей, и вскоре толпа выплюнула его к Акио. Тот стоял у входа — высокий, облаченный в плащ и маску — и досматривал людей на наличие оружия. Мидория видел в этом что-то ироничное, ведь сам факт причуды уже являлся угрозой для окружающих, но тем не менее отдать дань прошлому было не лишним. На случай проблем в зале в таком же обмундировании, что и Акио, находился Даби, а помогал ему в надзоре Сако, только в своем привычном плаще и даже без маски. Где-то там за произвольной сценой находилась комната, где Хэй со стариком мониторили сотни камер, чтобы в случае внезапной атаки героев успеть покинуть помещение.       Блуждая среди толпы, Мидория прислушивался к обсуждениям некогда незнакомых друг другу людей. Они оказались настолько разными — молодыми, старыми, состоятельными на вид или небогатыми, веселыми и печальными, — и это подпитывало его силы, чтобы в конце концов одолеть неуверенность и страх. Разговоры шли в основном об отказе властей сотрудничать с организацией, об освобождении большей части героев и об якудза, занимавшихся до недавних пор поставкой наркотиков в город. Это было их последнее дело перед собранием.       В своих воспоминаниях о нелегком сражении Изуку совсем забыл смотреть по сторонам, за что и получил — кто-то задел его прямо по пострадавшей в битве руке, отчего ноющая боль вспыхнула искрами, словно по раскаленному куску металла с силой ударили молотом. Каким-то чудом ему удалось задушить вопль глубоко в глотке, но вот слезы — нет. Стоило метнуть полный праведного гнева взгляд в сторону несведующего о его страдании человека, как его накрыла растерянность от смутно знакомого лица.       — Это ты! — воскликнул он, показывая на Мидорию пальцем.       Встретились они не так давно, но для Изуку прошла целая вечность. Вечность потерь, боли и принятия неизбежного, когда как для парня напротив прошло не больше месяца.       — Я, вроде как, тебе написал больше не лезть в неприятности, — шикнул на него Изуку, чувствуя, как с появлением этого человека на них обрушивается гора невзгод. — Что ты здесь забыл?       — Что я тут забыл? Ха! Что ты здесь забыл? — смеясь, произнес парень. Мидория не знал, что и ответить.       В прошлый раз в темноте ему едва удалось рассмотреть несостоявшегося грабителя, теперь же в свете ламп он подмечал мелкие детали, дополняющие образ. Так на руке у парня болталась тонкая серебряная цепочка. Скорее всего, женская, заключил Мидория. Помимо нее руку украшали всевозможные браслеты ручной работы. Одет он был в футболку, которая заметно болталась на теле, широкие джинсы, спортивную мешковатую куртку. Все это дополняли увесистые кроссовки и шапка. С прошлой встречи парень обзавелся пирсингом на губе, сережкой в левом ухе и фиолетовым цветом волос.       — Неужели… — он открыл рот от удивления. — Только не говори, что тогда про Лигу и нападение было правдой.       Парень таращился на Мидорию с такой искренней надеждой в глазах, будто бы кто-то — а точнее, он сам — повесил на себя ответственность за ту атаку и теперь от рук незнакомца зависела его судьба. Изуку волновало лишь то, сколько людей заинтересованно столпилось вокруг них. Он огляделся по сторонам, но никто даже не смотрел в их сторону. Пора было что-то предпринять.       — Да ладно?! Не может быть, так это ты… — Изуку не дал договорить и, зажав ему рот, увел того к подсобке. Парень извивался как уж на сковородке, поэтому Мидории пришлось надавить куда следует, как учил Даби, чтобы приструнить сопротивлявшегося.       — Ты совсем, что ли, тупой? — зло выпалил Мидория, когда дверь за ними захлопнулась, отрезав парня от толпы.       — Э-э-э, куда ты меня притащил? Слушай, мне не нужны проблемы: раз ты скрываешь свою личность, то я могу и помолчать. Только не бей. — Он поднял руки перед собой.       — Это еще кто? — спросил Хэй, выйдя из смежной комнаты на шум. Его вид оставлял желать лучшего, делая его похожим на Айзаву с этими красными глазами и взъерошенными волосами. От подобного сравнения у Изуку пробежались мурашки.       — Наш новый член команды. — Мидория похлопал парня по плечу, широко улыбаясь. — Кстати, как тебя зовут?       — Лан… Лан Юнги, — выдавил он, оторопев. А затем, будто бы опомнившись, выпалил: — И вообще, с чего ты взял, что я собираюсь вступить к вам?! Я просто пришел посмотреть!       Ситуация обретала еще большую комичность, и Мидория едва сдерживался, чтобы не выдать себя. Ему хотелось отомстить горе-грабителю за ту драку.       — Может, тогда тебя сдать героям? — угрожающе произнес он, слегка сдавив Лану плечо. Тот дернулся, пытаясь выкрутиться, но хватка стала сильнее, отчего он заметно струсил.       — Как же тебя занесло к нам? — поинтересовался Хэй.       — Я путешествовал… Ну, на самом деле просто сбежал из Кореи, чтобы стать здесь героем, хах, — он нервно хохотнул и сглотнул. — Вы ведь меня не убьете? В прошлый раз даже не обобрал, даже спас. Вы же хорошие парни, ведь так?       Мидория убрал руку, покачав головой с самым мрачным лицом, на который был способен. Хэй уселся на табуретку и погряз в ноутбуке. Пытаясь прочесть по лицам реакцию, Лан столкнулся с непроницаемым взглядом Изуку. Хэй кашлянул, махнул рукой и со скучающим лицом вернулся в свою каморку следить за передвижением полиции и героев. Юнги пронаблюдал, как тот скрылся за поворотом, а потом повернулся к Мидории. Гул в зале стал громче. Уже скоро.       — Эй, это что сейчас было? — на грани истерики спросил Лан. Его лицо знатно побелело.       — Мне пора собираться, — тихо произнес Изуку, опустив голову. Челка спала на глаза, скрывая их от собеседника. Шутки кончились — вернулся страх. — У меня к тебе лишь одна просьба: не говори, кто я.       — Эм, я и так не знаю.       Изуку пропустил его слова мимо ушей. Из-за прикрытых век виднелись расплывающиеся кроссовки с толстой грязной подошвой. Стало нечем дышать.       — Если что, мы не будем насильно тебя заставлять присоединиться к нам, но я бы хотел… Впрочем, не важно.       Изуку пошел за Хэем, не дожидаясь ответа Юнги. Пришло время.

***

      Страх. Беглый взгляд вниз не заметил изъяна — костюм сидел как родной, хотя надет был впервые. Мидория все еще был против этого маскарада. Он поправил перчатки, отряхнул от неведомого нечто пиджак, убрал выбившуюся прядь из уложенной гелем прически, мысленно добавив, что ее все равно не будет видно, так что стараться незачем. Но затем все равно ещё раз провел по волосам рукой. Нервно сглотнул, откашлялся и посмотрелся в зеркало. Руки едва заметно дрожали, Изуку сжал их. Перед глазами все плыло, нервы сдавали. Хэй заглянул сказать, что время пришло, пожелал удачи и скрылся из вида. Изуку почти не разобрал его слов, но догадался о смысле. На столе лежали карточки с речью, справа от них — маска, слева — баночка с успокоительным. Вот-вот должны были подействовать. Мидория встал, ноги подкосились, он едва не упал.       — Хватит! Угомонись уже.       Отражение скривилось. Мидория облокотился на стол, впиваясь взглядом в зеркало. На дне глаз плескались страх и решимость. Последняя все никак не давала себя поймать. Зажав карточки в левой руке, он схватил маску второй. Сердце колотилось как бешеное, отдаваясь гулом в ушах. Оказавшись возле сцены, он одернул себя, надев маску.       — Все хорошо. Все хорошо. Почему? Потому что я…       Не закончив фразу, Изуку ступил на сцену. Гул в зале мгновенно затих. Дойдя до трибуны, он выложил карточки и замер, разглядывая толпу перед ним. Люди стояли вплотную, каждый хотел увидеть и услышать его. Почему?       — Добрый вечер, — произнес он, а потом замолчал от удивления. Как Хэй и говорил, специальное устройство в маске изменяло его голос, поэтому тот звучал иначе и куда взрослее. — Я благодарен вам за то, что вы пришли сюда, несмотря на страх как перед героями, так и перед нашим государством. Думаю, многим из вас пришлось столкнуться с произволом и несправедливостью в лице организации, работающей на правительство. Поэтому в первую очередь мне хотелось бы выразить вам восхищение за проявленную храбрость и мужество.       Его слова вызвали одобрение публики, кто-то даже захлопал. Он посмотрел на карточки и отложил их в сторону, понимая, что это не то, что им нужно. Взглянув поверх толпы, Изуку разглядел девушку с маленькими рожками на голове. В ее взгляде он прочел восхищение и полное доверие. Изуку обрел уверенность.       — Но это собрание не только для тех, кто пострадал от рук героев, оно и для людей, которые не обладают причудами, оставаясь беспомощными перед лицом общества. По многим данным, включая и статистику от государственных СМИ, беспричудным часто отказывают в трудоустройстве, ущемляют и даже угрожают расправой. Существуют группировки, которые в основу своей идеологии ставят доминирование обладающих причудой над обычными людьми. И их численность с каждым годом растет. Я не намерен мириться с таким положением дел, поэтому сделаю все возможное, чтобы избавить страну от негативных аспектов нашего общества. Я призываю вас помочь мне в этой борьбе. Вместе мы сильнее!       В зале раздались восторженные крики, люди с блеском в глазах хлопали ему.       Когда они стихли, он продолжил.

***

      Им пришлось переехать в квартиру побольше, и все это вновь напомнило ему о смерти Ётаро. Вместо праздничного банкета по случаю первой встречи с последователями их ужин напоминал траур. Гнетущая атмосфера из-за отсутствия того единственного человека, который не давал им утонуть в пучине собственных размышлений, душила слова в основании, заставляя часто сглатывать ком в горле. За столом сидело трое: Сатору, Даби и Мидория. Если бы с ними остался Сако, который ушел сразу же после окончания мероприятия, то ситуацию еще можно было бы как-то спасти. Но Ацухиро не оказалось с ними. Как и не было с ними больше Ётаро. Изуку чувствовал свою вину за это.       Перед Мидорией стояла миска кацудоном. Он помнил, как Митсуо расплывался в улыбке, когда узнавал, что Сатору его готовит. Так уж вышло, что в жизни Ётаро оказалось мало вещей, которые приносили ему радость, поэтому неудивительно, что они часто ели эти свиные котлеты. И теперь Изуку смотрел на кацудон и с трудом сдерживал слезы. Остальные тоже не торопились есть, каждый по-своему ощущая утрату.       Наконец Мидория не выдержал, слезы потекли по лицу, и только теперь он смог начать есть, не чувствуя больше всяких мнимых преград. Рот наполняла гамма вкусов, гармонично сочетающихся между собой, вознося это блюдо в ранг S наравне с обожаемыми мамиными кулинарными шедеврами.       Он поскорее отогнал эту мысль, заменив ее рассуждениями о том, где же Сатору научился так превосходно готовить.       — Завтра, — начал Акио и замолчал, будто ему не хватило кислорода для продолжения фразы. Изуку взглянул на него и увидел на чужом лице смесь отрицания и боли. — Я собираюсь сходить к нему.       — Можно мне?       — Конечно.       Изуку взглянул на Даби. Тот продолжал есть, как будто его это не касалось. Осознание этого кольнуло больше, чем Мидория рассчитывал.       — Ты же завтра опять к врачу? — вдруг спросил Акио у Даби.       — Ага.       Мидория переглянулся с Сатору и понял, что этот вопрос был задан для него: и чтобы показать, что Даби не плевать на Ётаро, и чтобы Мидория понял, что многого не знает. Выведывать сейчас он не стал, решив оставить этот вопрос на завтра. Впрочем, как и многие другие.

***

      Встали они рано, и уже к семи утра зажгли палочки благовоний и собрали опавшие лепестки цветов. Смотреть на высеченное на надгробии имя Ётаро Митсуо оказалось куда болезненнее, чем видеть его мертвое тело, потому что теперь от друга осталась только горстка пепла и камень среди тысячи таких же. Хотя и его могло бы не быть.       Как рассказал ему Сатору, тело он отдал хозяйке публичного дома, по ее же просьбе, та и занималась проведением Ётаро в последний путь, не пощадив ни сил, ни средств, ведь он был ей как сын, которого у нее никогда не было и не могло быть.       Они помолились. Изуку просил прощения у друга и обещал больше не допускать подобных ошибок. Затем Акио попросил съездить с ним еще кое-куда, и каково было удивление Мидории, когда это снова оказалось кладбище.       Акио шел так быстро, что Изуку едва поспевал за ним, и уже скоро они стояли у пустого надгробия Аямэ Сатору. Мидория сглотнул, сопоставляя разрозненные факты, чтобы собрать из них общую картину случившегося, но остановился, решив дождаться объяснений.       — Познакомься, Мидория, это моя жена. — Сатору стоял с опущенной головой, будто бы гипнотизируя высеченные в камне иероглифы. — Я был тем, кто ее убил.       На секунду Изуку забыл, как дышать. Это не могло быть правдой. Ему все послышалось, придумал мозг и активно подбрасывал оправдания этой глупой отговорке. Пусть ветер и буянил, заставляя деревья чуть ли не пригибаться к земле, но не настолько далеко они друг от друга стояли. Невольно Мидория попятился назад. Сатору это заметил и кисло улыбнулся.       — Почему у всех, кому я рассказываю, такое испуганное лицо, будто я заманил их сюда, чтобы убить? — Изуку понял, что Акио хотел выдать это в качестве шутки, но вышло больше вымученно, чем смешно, что сделало ситуацию еще ужаснее. Мидория качнул головой, пытаясь отбросить панику, ведь перед ним стоял тот самый правильный и серьезный, порой скучный до скрежета зубов, но знакомый ему Акио Сатору. — Мне кажется, что все люди одинаковые. Митсуо тоже потом сделал вид, что не испугался. И никто из вас не подумал, что я мог просто пошутить.       Изуку выдохнул, ощущая себя полным дураком. Есть миллион способов умереть, так почему он так охотно поверил в убийство?       — К сожалению, это не шутка, — прискорбно добавил Акио, насладившись глуповатой улыбкой Мидории. — Прости, не удержался.       Изуку начинало раздражать такое странное поведение Сатору, а за его шутки над смертью Аямэ, кем бы она ему ни приходилась, хотелось хорошенько ему врезать. Но он сдержался, подумав, раз отношения между Акио и Митсуо не потерпели разлада, то, наверное, у Сатору есть веские причины для всего этого фарса.       — Дело в том, что это был несчастный случай. После свадьбы мы перебрались жить не в самый благополучный район, где в то время орудовала банда грабителей. Это мы уже узнали после переезда и средств хватило только на приобретение пистолета, ведь ни у меня, ни у Аямэ не было достаточно сильной причуды, чтобы противостоять кому-либо. И однажды ночью к нам пожаловал один из их шайки, наивно полагая, что после покупки дома у нас осталось чем поживиться. Аямэ отвлекала его, пока я доставал из тумбочки пистолет, но когда я выстрелил, преступник поменялся с ней местами.       Сатору прикрыл глаза и потер виски рукой. Изуку чувствовал его боль, как свою собственную. Что могло быть ужаснее, чем собственноручно убить любимого человека? Не находилось слов, чтобы как-то выразить соболезнования, поэтому он показал их своим молчанием.       — На суде родители Аямэ пытались сделать все, чтобы мне дали смертный приговор. Они меня никогда не любили. Но я даже был согласен умереть, лишь бы загладить вину перед ней. К сожалению, мои родители так же свирепо бились за меня. И дело затянулось. Ни свидетелей, ни отпечатков, ни взлома, будто действительно я среди ночи просто так решил убить свою жену. — От его слов и улыбки хотелось провалиться на месте — настолько жуткий контраст между ними был. — И в конце концов мне назначили дату казни через год, шесть месяцев и пять дней после смерти Аямэ. Дважды переносили смертный приговор, а за неделю до исполнения третьего срока поймали того грабителя и меня освободили.       Тишина затянулась, Изуку уставился себе под ноги, перебирая слова: каждое из них превращалось в пустышку, стоило ему открыть рот и попытаться произнести их.       — Не стоит винить себя за смерть Митсуо. Изменить прошлое не в наших силах, нам остается лишь учиться на ошибках, чтобы не допустить их повторения. Поверь мне, смертнику: когда жизнь подходит к концу, чаще думают не над тем, что сделали, а чего не успели сделать. И от этого куда больней.       — Приму к сведению, — выдавил из себя Мидория, не в состоянии с ним спорить.       — Пойдем, успеем приготовить обед к приходу Даби.

***

      Человек на диване лежал без сознания, черные волосы разбросаны по подушке, а синяки под глазами и щетина создавали ощущение абсолютной усталости от жизни, хотя его лицо в кои-то веки было расслабленным. Изуку же с самого утра находился в постоянном напряжении. В дверь зашел Кавадзири с блаженной улыбкой на лице. Мидория пытался скрыть злость, охватившую его при взгляде на доктора.       — С теми я закончил.       С трудом Изуку заставил Сатору рассказать о том, что случилось с ними после нападения Шигараки. Да, они сразу поехали к Кавадзири, но тот потребовал с них больше денег, чем у них было: тех хватило, чтобы зашить рану Даби и дать ему полежать в клинике денек. Потом эти двое осели в какой-то дыре, вместо того чтобы позвонить Мидории, хоть тот и не имел ни малейшего понятия, чем бы мог им тогда помочь. Сейчас услуги Кавадзири оплачивал Хэй.       Изуку отодвинулся, чтобы доктор прошел к пациенту, и стал у изголовья дивана. Кавадзири приоткрыл веки и посвятил фонариком в гноящиеся глазницы. Мидорию едва не вырвало, старик прыснул от его реакции на столь ужасающее зрелище. По спине Изуку прошелся холод.       — Это займет больше времени, чем я предполагал, — произнес он, закрыв глаза пациенту. — Мне стоит беспокоиться о его преждевременном пробуждении?       — Вряд ли, думаю, Сако знает, о чем говорит.       Доктор достал оборудование для вычистки гноя, Изуку отвернулся, не рискнув проверять на крепкость свой желудок: от одних звуков ему стало тошно. Когда Кавадзири закончил с этим, пришло время будить пациента, чтобы вернуть ему зрение. Эта часть Изуку совсем не нравилась, но пришлось смириться. Он еще раз проверил целостность узлов, пока доктор наполнял шприц обезболивающим. Когда связанное тело пыталось пошевелиться, операция началась.       В силу особенностей своей причуды Кавадзири мог лечить только напрямую прикоснувшись к тому, что надо было вылечить, поэтому Изуку готовился увидеть то, что увидел — два пальца, воткнутые в глазницы. Кровь схлынула с лица, перед взором от подобного зрелища встала белая пелена, шум в ушах заглушал слова доктора, но Мидория продолжал держать голову мужчины ровно.       Тело перестало буйствовать, когда осознало происходящее с ним, поэтому Изуку не прилагал больше усилий по сдерживанию. Глаза слой за слоем восстанавливались, наполнялись жидкостью и обретали свою привычную сферическую форму. Смотреть на это было неприятно, но тем не менее радостно — тяжелый груз вот-вот свалится с его уставших плеч.       Показалась радужка почти черных вороньих глаз, через секунду Кавадзири с прыткостью, не характерной его возрасту, вскочил, сунул капли в руку Мидории и вылетел из комнаты. Ошарашенный таким скорым уходом, Изуку впивался взглядом в закрытую дверь и сжимал прохладную баночку, пока та не стала одной с ним температуры.       Опомнившись, Мидория закапал капли в непрестанно смотрящие в потолок глаза, а затем осторожно стянул повязку со рта.       — Учитель? Учитель Айзава, вы меня видите? — мужчина приподнял руки, те тут же обессиленно рухнули обратно. Изуку сразу же полез их развязывать.       — Да, я тебя вижу, Мидория. Как? Что произошло? — Он попытался сесть, но его рука соскользнула со спинки дивана, и он упал обратно.       — Не стоит так волноваться, теперь все будет хорошо, — попытался успокоить его Изуку, помогая тому сесть. — Как самочувствие? Ничего не болит?       Айзава с силой сдавил плечо Мидории и впился в него своими глазами. Изуку вздрогнул, осознавая причину этого взгляда.       — К сожалению, вашу причуду восстановить не удалось.       Рука разжалась, учитель безвольно откинулся на спинку дивана. Мидория пересел на стул, чувствуя, как заходящееся в страхе сердце бьется о ребра. Айзава прикрыл глаза и, сморщив лоб, свел брови к переносице.       — После того, как вас спасли из Лиги, прошло около месяца. Все это время вы были в анабиозе. — Айзава посмотрел на него с таким жутким лицом, что Мидория обрадовался, что у того нет причуды. — Учитель, я знаю, что совершил множество преступлений, но я делал это ради других. Я хотел бы вас попросить сделать кое-что. Поможете мне?       Айзава молчал, источая волны негативной энергии. Он отвел взгляд, смотря на занавешенное окно. Мидория проследил за взглядом.       — Можете взглянуть.       Айзава поднялся, держась за диван, Изуку хотел ему помочь, но тот с силой отбил его руку и двинулся дальше. Достигнув цели, Айзава прислонился к стене, а потом отодвинул жалюзи. Картина за стеклом изрядно удивила его.       — Кто все эти люди? — спросил Айзава.       — Те, кто боится преследования от государства, кто пострадал от рук героев, беспричудные, гонимые злодеями, лишившиеся дома и семьи. За последнее время к нам пришло множество отчаявшихся людей. Я хочу сделать их жизнь лучше.       Изуку поднялся с табурета и подошел к окну. Этих людей он считал своего рода новой семьей, о которой хотел заботиться, пытаться всячески помочь и сберечь от тягостей жизни. Сейчас шла подготовка площадки: кто-то налаживал освещение, кто-то собирал сцену, кто-то ремонтировал систему вентиляции. Остальные убирались, готовили на всех обед, помогали по мелочи или занимались развешиванием плакатов — всем нашлась работа по их силам.       — Поэтому ты притащил их на заброшенный завод? — с издевкой произнес Айзава.       — Мы здесь не живем, это место нужно для проведения встреч. Люди приходят и делятся друг с другом своими проблемами, это очень важно.       Айзава замолчал, продолжая разглядывать людей внизу. Что-то в его взгляде поменялось, складки на лице разгладились, и на мгновение Изуку показалось, что тот едва заметно улыбнулся. Опустив жалюзи, он прислонился к стене и прикрыл глаза.       — Так что ты хотел от меня?       Изуку замялся, но все-таки подошел к учителю. Тот даже не пошевелился. Не зная, что делать, Мидория откашлялся, а потом взял руку Айзавы, положил в нее шар и зажал. Учитель открыл глаза, присматриваясь к очертаниям силуэта, спрятанного в сфере.       — Как только вы дойдете до Юэй, шар исчезнет. Я прошу вас сказать всем, что мы сожалеем о случившемся.       Изуку отошел, садясь на край дивана. Айзава сжал крепче шар и уставился на ученика. Теперь во взгляде мужчины читалось возмущение и злость, не произнесенная в словах. Вместо этого он спросил:       — Когда я могу уйти?       — Хоть сейчас. Но я был бы счастлив, если бы вы остались на встречу.       — Я увидел достаточно, — холодно выдал он, проходя к двери.       Изуку ничего не мог сказать, ему оставалось только принять свои ошибки и двигаться дальше. Айзава покинул кабинет. Через некоторое время Мидория поднялся, вышел и стал помогать с подготовкой остальным.

***

      Они знали, на что шли, но не могли представить, как все обернется. Стоило Хэю взяться за дело серьезно, подключив своих знакомых, как им открылась вся правда. Масштабы трагедии переходили все границы — мирная жизнь в стране держалась за счет, как они их прозвали, ликвидаторов, работающих на правительство. Засекреченные досье, тысячи дел, активное применение самых зверских причуд, методы пыток, выбивание информации из подозреваемых, стирание памяти, скрытые казни — и многое другое. Когда Мидория взглянул на это, ему стало дурно. Нажив себе таких врагов, он не мог с уверенностью сказать, действительно ли способен защититься от них.       Но пути назад нет.       Как и нет его у тех, кто под страхом преследования рассказал правду, кто и так потерял слишком многое, чтобы остановиться сейчас. Люди вверили ему свои жизни, и Мидории ничего не оставалось, кроме как идти вперед.       Перед ним лежало распечатанное досье убийцы Мики. Какое-то время он просидел возле него не смея взглянуть внутрь папки. От волнения пересохло в горле. Сходил попить, вернулся, сел. Все его догадки и предположения в один миг могли как разбиться крахом, так и подтвердиться, но одно Изуку точно знал: кто бы ни убил Мику, он сделает все, чтобы избавить мир от этого чудовища.       Он открыл папку. Его взору предстал средних лет мужчина с приятной наружностью и блистательной улыбкой. Даже Изуку понимал, что на снимке слишком красивый человек, чтобы оказаться преступником. Однако, стоило перейти к информации о нем, как первое впечатление испарилось. И теперь на снимке Мидория отчетливо видел оскал безумного серийного убийцы.       Голова стала раскалываться от водоворота прочитанного кошмара. Изуку не понимал, как настолько жестокие психопаты могут вообще существовать и зачем ликвидаторы предпочли замолчать о нем, а не обнародовать информацию, чтобы его поймать. И тогда Мика…       Но помимо него Хэй вышел еще и на координатора. Пока они не знали, каким образом отыскать убийцу, адрес последнего хакер уже нашел.       И вот с ним Изуку было о чем поговорить.