- Бильбо Бэггинс, я ищу того, кто отправится навстречу приключениям…
«Вы доктор… хороший?» - с этих слов началась совершенно новая жизнь Джона Уотсона, и он схватился за нее обеими руками, боясь отпустить. К сожалению, сны никуда не делись, но на утро Джон просыпался отдохнувшим и почти мгновенно забывал, что же ему привиделось в этот раз. Он являлся в реальность, чувствуя себя самим собой, без груза чужой вины и сожалений. Сложно обращать внимание на такие мелочи, когда являешься другом и соседом единственного в мире консультирующего детектива, который, скорее всего, успел за ночь натворить что-то немыслимое. Не сказать, что Джон был счастлив от своего совместного проживания с Шерлоком, но уж точно всегда ощущал себя на своем месте. Даже впервые встретившись с Шерлоком, ему показалось, что они знакомы. Однако это было невозможно: такого человека он бы не забыл. Шерлок играл с опасностью в кошки-мышки с переменным успехом - такая у него была работа. Но именно в периоды затишья, когда Джон опять начинал чувствовать себя маленьким полуросликом, казалось, что рядом с Холмсом ему угрожает смертельная опасность. И дело было не в их ночной беготне по Лондону. Даже в полумраке гостиной, освещенной лишь пламенем из камина, Джону чудилось, что восседающий в своем кресле Шерлок вот-вот задышит огнем. В те минуты Уотсону казалось, что Бильбо уже встречал кого-то похожего на Шерлока, смотрел на него в страхе и восхищении, но беда была в том, что хоббит не помнил. А когда воспоминания Бэггинса оставляли Джона в покое, он забывал об этих видениях. Иногда тени из снов будто обретали форму и угадывались в случайных прохожих: веселые и шумные парни из автобуса, совершенно не похожие друг на друга, но кажущиеся братьями. Джон только спустя минут пять понял, что пялился на парочку, а те заметили это и теперь тоже смотрели на него в упор - и что самое странное - с любопытством. Толстяк Боб из пекарни, где Джон покупал хлеб, рыжий, краснолицый и чертовски знакомый… Подобное случалось с Уотсоном не раз, но он всегда все списывал на ничем не обоснованное де жа вю. С кем не бывает? В случае же с Шерлоком он ловил себя на этом самом де жа вю все чаще. Однако ни в одном из снов Джон его так и не встретил. И все же знакомой казалась жадность его друга до своих знаний и загадок, то, как рьяно Холмс защищал свой гениальный ум от всякого пагубного воздействия, с какой ревностью относился к тем, кто норовил переплюнуть его. Каждого «гения» Шерлок проверял на пригодность и после, разочаровавшись, возвращался в «Чертоги Разума», где по полочкам раскладывал знания - свои сокровища. Иногда Джону было обидно, что ни ему самому, ни даже частичке его нет места в тех «Чертогах». Но он все равно был уверен, что Шерлок считал его своим другом, какой бы смысл сам консультирующий детектив не вкладывал в значение слова "дружба". Шерлок чаще всего был честен с Джоном, но, тем не менее, оставался закрытым и непостижимым. Иногда это очень бесило. Уотсон успокаивал себя тем, что с обыденным интеллектом нельзя было постичь гения, тем более такого заносчивого. Да он и не намеревался. Иногда, очень редко, Джон ловил себя на мысли, что хотел бы значить для Шерлока так же много, как тот значил для него самого, ну, или хотя бы в половину. Глупые мысли глупого доктора, однажды уже оказавшегося за бортом жизни и больше всего боящегося оказаться там вновь. Да, Джон больше не был болен, нашел работу и вновь влился в социум, не ощущая себя ущербным. Но где бы он ни был, его мысли всегда возвращались к Шерлоку. Все, что было у Джона на данный момент, было благодаря одному человеку, и он дорожил им больше, чем собственной жизнью, потому что до него эта жизнь была пуста. Джон перестал над этим задумываться в тот самый миг, когда полностью принял свои чувства. Они вросли в него и держали крепко, словно корни дерева, не давая распасться на части. И он так привык к ним, что перестал обращать внимание. Близость с Шерлоком редко оставляла время для пустых размышлений. И пусть в снах он все еще видел непроходимые леса, непреодолимые горные хребты и одинокую вершину, дымящуюся под ликом бледной луны, он был занят. По уши занят совместным проживанием с Шерлоком Холмсом. Блог из истории болезни превратился в историю его жизни. А еще это стало отличной рекламой. Так что новому интернет-феномену, консультирующему детективу и его блоггеру, прибавилось работы. Пускай Шерлок все еще был непостижим, он был рядом и не забывал напоминать о том, как для него важно, что Джон был с ним. Их дружба беспрестанно проверялась на прочность. Но они не задавались вопросами о доверии, потому что уже вручили свои жизни друг другу. Бывали и опасные ночи, и тяжелые дни. Были враги, коварные и хитрые. Редко кому-то из них удавалось впечатлить Шерлока Холмса, в лучшем случае лишь на миг развеять скуку. Однако были и те, кто оставил неизгладимый отпечаток. Однажды в их жизнях появилась Та Женщина, и дружба Холмса и Уотсона пережила очередное испытание и небывалый переворот. В один миг Шерлок одновременно стал и более понятным и, будь это вообще возможно, еще более далеким. Джон вернулся к своим попыткам разгадать, что же творится в душе Шерлока. Конечно же, он поступал так, желая помочь, и не задумывался, чем для него самого все обернется. И вот Уотсон поймал себя на мысли, что ему обидно: кто-то, едва им знакомый, сумел раскрыть в Шерлоке чувства, о которых он сам и не подозревал. Но не успел Джон поразиться этому, как его ожидал очередной поворот событий. Холмс, выглядевший одержимым страстью к Ирэн Адлер, в два счета разделался с ней и забыл. Джон не одобрял вмешательство Адлер в их жизнь, но после не сумел сдержать сочувствия к этой женщине. Сколько бы симпатии он ни питал к Шерлоку, тот все еще оставался холодной и бесчувственной машиной в его глазах. И казалось, что любой проблеск чувств не больше, чем притворство. Это был не первый раз, когда эмоциональный диапазон Шерлока расстраивал Джона. Но надо оставаться реалистом и не ждать от людей больше, чем они могут дать. Однако что-то изменилось, и Джон, сам того не замечая, начал ждать от Шерлока невообразимого. А все потому, что тот никогда не уставал его удивлять. И любое сомнение, любая обида забывались в тот же миг. Джон не мог жить без Шерлока и уже не притворялся, что это не так. Окружающие любили судачить о том, какой ориентации могут быть двое мужчин, живущих вместе. Джону же было плевать на сплетни, но сам он все яснее осознавал, что влюбляется в своего соседа. Сам того не замечая, он бросил свои попытки наладить личную жизнь. Совершенно самостоятельно он отгородился от всего остального мира: виделся с бывшими коллегами лишь по праздникам, а то и реже, предпочитая отправить открытку, друзья из колледжа перестали звонить, потому что он перестал отвечать… А флиртовать он будто бы вовсе разучился, всякую беседу сводя к рассказам о своем гениальном соседе. Где бы Джон ни был, с кем бы он ни был, он думал только о Шерлоке Холмсе. Однажды взглянув на записи в своем блоге, он вдруг понял, что интернет-журнал, предназначенный для описания его жизни, оказался посвящен другому человеку и все равно повествовал о жизни Джона. Как всегда дойдя до точки озарения подкорковым путем, Уотсон уронил голову на клавиатуру и жалобно простонал. Одно дело быть бисексуалом в поисках женщины, что изменила бы его в "лучшую сторону", другое дело быть бисексуалом, по уши влюбленным в того, кто вообще никаких признаков сексуального интереса к кому-либо не проявлял. Джон Уотсон очень редко влюблялся (последний раз был еще в средней школе) и совершенно не знал, как ему стоит поступить. Джон не был трусом, кроме одного маленького пунктика: он не был готов сказать Шерлоку, что тот стал объектом его романтичных мечтаний. Рассудив немного, он пришел к выводу, что просто не будет подавать виду, и оно само как-нибудь рассосется. И, когда он уже смирился со своей неброской ролью простого соседа, Шерлок снова его удивил. - Если ты прекратишь витать в облаках и выслушаешь меня, я буду тебе очень признателен, - нетерпеливо произнес Холмс, отвлекая соседа от тоскливых мыслей. Тот сделал вид, что в этом мире не существует ничего, кроме тоста с маслом. Прошлым вечером небезызвестный гений выставил Джона из квартиры: видите ли, Шерлоку срочно понадобилось посетить «Чертоги Разума», и любой раздражитель, даже если этот раздражитель обещает тихо сидеть в своей комнате, может нарушить ход его мыслей. А на улице, между прочим, шел дождь. - Шерлок, я не в настроении… - попытался Джон спасти свой завтрак, и не надеясь, что Холмс проникнется его просьбой. Никто проникаться даже и не собрался, более того, ему просто не дали договорить. - Тебе будет интересно, - сказал Шерлок. Он выглядел взволнованным, очевидно, обдумывал нечто действительно важное. И Джон впервые за все утро обратил на это внимание. Холмс так и не притронулся к своему завтраку, а в тихий свободный день без расследований такое, с некоторых пор, было редкостью. Доктор, вздохнув, отодвинул в сторону свой кофе и приготовился слушать, не имея понятия, чем же так жаждал поделиться его сожитель. - Это касается тебя, - серьезным тоном произнес Шерлок. Если мыслить логически, то можно было бы уверить себя, что ничего страшного произойти не может. Но сердце ухнуло вниз, и внутри все похолодело. Джон предполагал, что долго скрывать от Шерлока правду у него не получится, но никогда не подумал бы, что его друг все же поднимет эту тему. Тем более таким мрачным, почти загробным тоном. - Я вчера долго думал… - Секундочку! Ты выставил меня из дома, чтобы подумать обо мне? – возмутился Джон, тем самым пытаясь сменить, наконец, тему. - Ну да, - Шерлок пожал плечами. – Я же должен был как следует все уяснить, прежде чем что-то говорить тебе. - Ты редко бываешь таким предусмотрительным, - съязвил Джон, все еще надеясь, что ему удастся избежать неприятного разговора. - Это другое… - почти поддался Шерлок искушению объяснить, как работает его мозг, но вовремя спохватился. – Хватит меня перебивать. Несчастному доктору ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и приготовиться выслушать все, что для него надумали прошлым вечером. - Мы долго ходили вокруг да около. Но пора уже признаться, Джон. Ты по уши в меня влюблен. Повисла гробовая тишина. Джон снова вернул все свое внимание тосту, делая вид, что всерьез намерен намазать его джемом. Но, поскольку это была самая жалкая из всех попыток избежать неприятного разговора, он оставил свой завтрак в покое и издал самый удивленный смешок, на какой был только способен, вкладывая в него всю силу иронии и недоумения. - Все слишком очевидно, чтобы ты начинал это отрицать, - уверено продолжил Шерлок. Джон же тем временем бросил всякие попытки как-то на это повлиять. Его разоблачили, и это еще не самое страшное, что могло ожидать доктора. Еще чуть-чуть, и Шерлок предложит ему переехать. - Мне надоела эта затянувшаяся двусмысленность в нашей дружбе. Так что я решил, что самое время сообщить: твои чувства взаимны. Если бы Джон вовремя не освободил руки, то он непременно что-нибудь уронил. Выпучив глаза, он уставился на Шерлока и не мог поверить, что перед ним именно тот человек, который только вчера бесцеремонно вытолкал его за дверь и захлопнул ее с такой силой, что в ушах звенело. И самым верным решением, как показалось Джону, было просто встать и уйти, к себе в комнату, молча. Так он и поступил.***
Фееричное признание оставило на душе неизгладимый след, и Джон до конца дня избегал своего… – кем он ему теперь приходился? – чем довел того до белого каления. Но к вечеру он все же спустился в гостиную, застав фактически руины некогда одного из величайших людей в мире. Страдал ли Шерлок от того, что Джон не торопился принять его чувства, или из-за того, что ошибся в расчетах, сказать с первого взгляда было сложно. Джон набрал в легкие побольше воздуха, намереваясь раз и навсегда внушить Шерлоку, что играть с чувствами друзей нельзя, даже если кто-то из них перешел черту. Уотсон стыдился своей несдержанности, но Шерлок не имел никакого права надсмехаться над его чувствами. Сжав ладони в кулаки, он переступил порог, полный решимости. Холмс, как и всегда, не дал ему даже начать. - То, что я сказал утром… Я знаю, ты злишься. Но это лишь оттого, что ты меня неправильно понял. - Шерлок, я не могу ничего от тебя скрывать, но прошу… - Я сказал правду. Я именно это и имел в виду, - снова прервал его сосед, но на этот раз Джону не захотелось ему врезать. - Если так, - кивнул он, возвращая себе свою сдержанность. – То я хочу кое-что прояснить. - Разумеется, - кивнул Шерлок. Теперь он смотрел Джону в глаза, но так и не сдвинулся с места, будто чувствовал, что это оттолкнет Уотсона. - Я люблю тебя, и ты нужен мне, - сказал Джон. - Я и так у тебя есть. - Мне нужно больше. И я хочу быть уверенным в том, что для тебя это не очередной эксперимент, не игра. Ты знаешь, что значишь для меня, но я понятия не имею, кем прихожусь тебе, - говорить то, что день за днем крутилось в его голове, оказалось сложнее, чем он мог бы предположить. - Джон, я не намерен причинить тебе боль, - пообещал Шерлок. Он поднялся с дивана, приблизился к Джону, чтобы взять того за руку, как если бы этот жест добавил веса его словам - Холмс очень хотел звучать убедительно. Джон смотрел на Шерлока, и снова что-то давно забытое всколыхнулось в памяти: его охватил непонятный страх. Но в тот миг, когда ладони коснулась рука Шерлока, наваждение исчезло. Джон ошибался, никогда раньше он не видел соседа таким, даже в снах, где казалось, что он встречал кого-то очень похожего. Возможно внешне, а может, и нет, но никогда он видел того Шерлока, который сейчас держал его за руку и всматривался в глаза. Холмс все еще оставался собой, не способным передать собственные эмоции мимикой должным образом, поэтому Джон, заметив любопытство, просьбу и нетерпение, быстро понял, что на самом деле это была надежда. Если в чем-то доктор Уотсон и был гением, так это в способности понимать того, кто на такое с самого детства не рассчитывал.***
После того, как они оба уяснили, что на самом деле значат друг для друга, их жизни… практически не изменились. Во всяком случае, со стороны. Слухи ходили всегда, косые и понимающие взгляды преследовали их с самого первого дня, а шуточки Донован стали банальной рутиной. Но в стенах их собственного дома творилась настоящая революция. Им приходилось узнавать друг друга и самих себя практически заново. Однако это происходило так же степенно и естественно, как когда-то взращивалась любовь Джона. Краснея от стыда и фрустрации, Уотсон вынужден был признать, что даже в области, где он считал себя более опытным и просвещенным, ему есть чему поучиться у Шерлока. Но самым главным бонусом стало то, что Джон перестал чувствовать себя кем-то другим. Бильбо Бэггинс и его переживания, наконец-то, оставили его в покое. Пусть в снах он все так же гнался за безликими тенями, но на утро он просыпался рядом с Шерлоком, и все остальное стремительно уходило на второй и третий план. И чей бы голос во сне не звал его по имени, такой глубокий и величественный, это было лишь сном. А что есть сон по сравнению с реальностью, где есть единственный в мире консультирующий детектив?.. Джон знал, в какой опасности он находился, вложив весь смысл жизни в одного человека, но старался не думать об этом. Это была та степень счастья, когда человек уверен, что оно будет длится вечно. Шерлок все еще не признавал власти эмоций над своим разумом. Он все так же уверял, что у него нет сердца. Зато у него был Джон Уотсон - маленькая прореха в его стальной броне. Но Шерлоку нечего было опасаться: Джон был достаточно силен и мог сам за себя постоять. Они оба ошибались… Взаимно дополняя друг друга, они не заметили, как стали замкнутой системой, все еще существующей в жестоком, полном хаоса мире. Мире, где Шерлок Холмс успел нажить себе врагов, а среди них одного самого опасного. Джим Мориарти – гений и психопат. Он как никто другой разбирался в природе человеческих эмоций. Долгие годы он делал себе имя, играя с чувствами людей. Победа над тем, кто так долго не признавал собственных чувств должна была стать венцом его карьеры. Джон был слишком беспечен, и забыл, как легко мир может избавиться от одного, пусть и самого необыкновенного, человека. Он не мог поверить, что история, которой, наверное, никогда и не было, повторилась. Он слишком отчетливо помнил, как провел когда-то полжизни в одиночестве, чтобы поверить, что такое могло бы случиться снова. Но уже в первый день после смерти Шерлока Джон знал, чем для него это все может обернуться. Он помнил свои сны, помнил, как с тяжелым сердцем умирал однажды. Джон уже знал, что ему предстоит, если не произойдет чудо. Несколько недель он безвылазно сидел дома, ожидая звонка, смс или письма - хоть какого-то знака. Он ждал, когда же этот фарс прекратится, и Шерлок, бесшумно переступив порог, скажет, что все было обманом. Но чуда не произошло. Ни тогда, ни через год, ни через два...