Назови меня по имени

Холод и сырость сковали тело, затхлый запах пропитал одежду, а от скуки давно уже скрипели зубы. Себастиан покрепче перехватил винтовку и еще внимательнее вгляделся в оптический прицел. Армия Майкрофта Холмса не смогла остановить его. Что уж говорить о тупоголовых полицейских? Им поручили патрулировать окрестности Бейкер-стрит, а они только и делали, что ковыряли в носу и жаловались на низкую зарплату, завистливо косясь на специальных агентов, с которыми их заставили сотрудничать. Моран надеялся, что ему не придется так рисковать. Сделай он все правильно, Шерлок Холмс давно бы потерял голову от горя и примчался к нему тот же час. Но горя не произошло, и Холмс продолжал действовать разумно - ему было ради кого осторожничать. В мысли снова прокрались воспоминания об обстоятельствах его неудачи. Моран сжал челюсти, едва ли не рыча от злости. Ему повезло, что не пришлось снова погружаться в размышления. Ожидание закончилось. Черный кэб замедлил ход и остановился прямо напротив крыльца, за которым все утро наблюдал Себастиан. Он покрепче сжал винтовку, снял ее с предохранителя и скользнул указательным пальцем к спусковому крючку, медленно выдыхая. Вот и настал момент. О, он тщательно подготовился. Везде: и в полиции, и среди лакеев Холмса-старшего – найдутся продажные душонки. И план к отступлению уже был готов. Да, можно было поручить это кому-то другому, чтобы избежать риска быть пойманным "на месте преступления". Но однажды один его коллега уже разработал «беспроигрышный» план, да так, что всем остальным, включая Морана, пришлось справляться с последствиями. Мориарти был мягче, чем они все предполагали, и куда безумнее. Больше перепоручать такие важные дела Себастиан не станет. Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Так что он пришел сегодня, чтобы быть уверенным наверняка - его никто не обманул. Надо только прикончить Холмса и уйти на дно. Очень скоро полиции надоест искать одного неприметного снайпера, а Майкрофт Холмс больше не сможет оправдывать огромные затраты, отданные на поимку одного человека. Он останется единственным, кто будет осознавать реальную опасность, которую представляет из себя Себастиан, но у него не будет доказательств. Возможно, Шерлок Холмс и успел обелить свое имя, но это не имеет значения. Его очень быстро забудут как героя, ведь однажды его уже забыли как проходимца. Хороший, годный план. Главное - не промахнуться. Но это не беда, Моран никогда не промахивается. Дверца кэба открылась со стороны тротуара и вышел Холмс. Едва его кудрявая шевелюра поднялась над крышей машины так, чтобы можно было в него прицелится, как он тут же нырнул обратно, и только спустя несколько секунд стало ясно, что он помогает выбраться своему попутчику. Себастиан знал, кто это может быть, но всеми возможными способами старался об этом не думать. Все еще не окрепший после ранения Джон Уотсон с трудом выбрался на тротуар, цепляясь за рукав Холмса, но выглядя при этом недовольным собственной беспомощностью. Моран видел доктора второй раз в своей жизни, и против всякого здравого смысла порадовался этому факту. Доктор Уотсон попытался отпихнуть Холмса от себя, но вдруг пошатнулся и тот вынужден был помочь ему удержаться на ногах. И все это время пыхтящий от напряжения и недовольства доктор мешал Морану прицелиться как следует. Это не должно было быть помехой, пуля запросто могла прошить насквозь четверых людей, стой они друг за другом. - Торин! – вспыхнул в памяти полный страха и боли окрик. Рука дрогнула, мешая прицелиться. «Да что же не так с этим коротышкой?» - про себя негодовал Себастиан. Вдох-выдох, главное ни о чем не думать и снова прицелиться. В объектив опять попал Джон Уотсон, и наклонившийся рядом с ним Холмс, все еще пытающийся убедить своего партнера, что разумней будет на него опереться, чтобы они могли быстрее зайти домой. Доктор медлил, чем очень бесил обоих: и Холмса, и снайпера, который в этого Холмса пытался прицелиться. Худо-бедно они все же приблизились к двери, а значит, скоро оказались бы за пределами видимости Морана - ему стоило поторопиться. Вдруг, уже стоя у распахнутой двери, Джон встал как вкопанный и оглянулся, будто знал, что за ним наблюдают. В тот самый момент Моран вновь увидел его глаза, и этого хватило, чтобы оба постояльца квартиры 221Б без потерь вошли в дом: снайпер остолбенел. Что страшного в том, чтобы снова увидеть эти глаза? Но выдержка его подвела. Опять. «Торин…» Откуда он знал? Как вообще хоть кто-то мог знать об этом? «Торин» - дурацкое имя. Так его окликала тишина в самый последний момент перед тем, как Себастиан проваливался в сон. В царстве сновидений тысяча бесплотных теней звали его так. Но был один голос, самый назойливый, тоненький, по сравнению с остальными, будто говорил мальчишка. Самая неуловимая из всех теней, шустрая и мелкая, она бесшумно ступала в его сон, подкрадывалась в самый неподходящий момент и звала, звала что есть мочи, чтобы тут же удрать, едва он откликнется. Он слышал этот голос в реальности лишь однажды, надломленным от боли и страха, но все равно узнаваемым. Джон Уотсон цеплялся за его руку, глядя ему в глаза, как старому другу, а не тому, кто только что вонзил нож в его живот. И в этом взгляде Себастиан узнал того, кого не мог разглядеть раньше. И, как бы он ни старался, больше не мог выкинуть из головы. Запоздало заметив, что цель скрылась из виду, Моран выругался под нос. Ничего страшного, Шерлок Холмс все равно рано или поздно подойдет к окну. Надо только подождать, расплачиваясь за собственную медлительность и мягкотелость. Ждать пришлось недолго. Очень скоро за стеклом в ближнем окне дернулись шторы, и Себастиан немедля прицелился. Он не мог сдержать нетерпеливой улыбки, предвкушая, как выполнит свою миссию и будет волен заниматься всем, чем пожелает, абсолютно свободный от гнета Холмса, чертовых кредиторов Мориарти и – самое главное – от воспоминаний о докторе Джоне Уотсоне. Потому что там, куда он сбежит, Морану точно не встретится этот затравленный взгляд напуганного кролика. Однако планы полетели к черту, когда раздвинулись шторы и в окне показался Джон – мать его! – Уотсон. Он был похож на призрака, изможденного и бледного. Что же заставило его подойти к окну, вместо того, чтобы пойти отлеживаться в свою теплую кроватку? Доктор просто наблюдал за прохожими, но так внимательно, будто надеялся встретить знакомого. А Себастиан, глядя на него, даже не заметил, как убрал палец с крючка. Он не собирался стрелять, просто смотрел, как Джон вертит головой из стороны в сторону и кивает невидимому собеседнику, скорее всего, Холмсу. Снайпер видел, как дрожала рука Уотсона, как он сминал занавеску, пытаясь это скрыть. Поняв, что попытка тщетна, он одернул руку, но тут же прижал ее к раненому боку. Под одеждой скрывалась и все еще причиняла боль рана, которую нанес Себастиан. Чувство всепоглощающей, иррациональной и, при этом, чертовски знакомой вины охватило его, и Моран больше не мог смотреть в оптический прицел. - Черт тебя подери! – выругался он. Все, чего ему хотелось, это выбросить винтовку, разнести ее на мелкие кусочки. Себастиан никак не мог совладать с этими воспоминаниями, чужими и далекими. А когда вблизи оказывался Джон Уотсон, все окончательно выходило из-под контроля. Он не мог больше причинить вред этому человеку. Моран едва не убил его и не мог себе этого простить. Груз вины, с которым Торин уходил из жизни каждую ночь в его снах, придавливал к земле. - … я хочу расстаться с тобой по-хорошему… и загладить свою вину… Что бы это ни значило, Моран знал – он облажался. Он не может убить Шерлока Холмса на глазах у доктора, на сегодня он провалил свою миссию. Как можно быстрее разобрав винтовку и упаковав ее в сумку, Моран впопыхах покинул свое укрытие. Чтобы как можно быстрее оказаться максимально далеко от наваждения. Он убьет Холмса, он найдет способ, потому что у него нет иного выбора. Но Холмс должен прийти к нему сам… ____________________________________________ Прим. автора: Пусть вас не удивляет моя внезапная продуктивность. Это компенсация будущего длительного ожидания. Студенты, конец года и всякое такое... =_= Та же самая беда у моей беты. Так что мы по максимуму выложимся в эти выходные, а потом придется подождать. Прошу нас простить.