Игры с Малахитом

       Он стоял как всегда в серых вещах и золотой маске, одним движением пальцев откидывая Астарту в стену, присаживаясь рядом с Кэнди: — Узнала?        Этот голос, замах, манера поведения… Девушка просто замерла с раскрытым ртом, не понимая, что происходит. Он всё это время был так близко, почему-то скрывая самое главное. Она каждый день могла протянуть руку и коснуться его лица, что сейчас и сделала, осторожно приспуская золотистую маску расшитую зелёными камнями, которые она раньше считала изумрудными, хотя они так же как и его глаза, были цвета Малахита.        Маска соскользнула из рук девушки на её колени, и полностью открывая немного уставшее лицо мужчины, который упорно всех обманывал всё это время. Михаил.        Как быстро сложились частички всей истории, словно следующие по цепочке. Он действительно умер и в тот раз во время взрыва, и тогда — от рук Войны. Просто когда погибал Малахия, приходил Михаил.        Тот не хотел сейчас слушать её плачь или всхлипы боли, так что двое мужчин рядом рывком вздохнули — целые и невредимые. Их глаза расширились точно так же как и у Кэнди, от осознания правды, и пока архистратиг подходил к Богини, они безмолвно приходили в себя.        Михаил поманил к себе девушку, которая едва подошла на подгибающихся ногах, просто протянув руку, и та сразу же поняла зачем. Ему был нужен последний кусочек малахита, который ей подарили розы в последнее их свидание. Камень засиял в его руке, и этот яркий свет проникся и в Астарту, изнутри начиная разделять её на пыль.        Она крошилась и осыпалась, не в силах даже кричать, ведь по сути ей даже не было больно, только ощущение внутренней пустоты и злоба.        И связанные крылья архангела распустились, прямо как и те пожухлые розы, правда их, в отличии от крыльев, девушка могла видеть. Ведь нераскрытыми оставалось всего пара секретов, один из которых те трое и наблюдали.        Кто вообще мог подозревать, что сосуд, созданный специально под Иштар, не сможет существовать без стёртой с лица земли Богини?        Кэнди вдруг увидела, как исчезают из комнаты ангелы, где теперь стояла только она, а остатки её уголка разбиваются на осколки, стремительно осыпаясь вниз. Девушка замерла в тёмной не пронзаемой невесомости, замечая малюсенькую совершенно белоснежную птичку, которая юрко кружила вокруг, близко-близко подлетая к Кэнди.        И она протянула руку, касаясь её мягких пёрышек, вдруг чувствуя, как её затягивает словно в саму птичку, и этот её яркий белый свет, превратился в свет обыкновенного небольшого солнца сквозь окно той квартиры, где они провели последние дни. Она идёт по комнатам, вспоминая каждый миг что здесь провела, вспоминая то чувство защищённости и безопасности обнимая во сне Гавриила. Девушка вошла в ту самую комнату, где столько всего произошло: красные боксеры Бальтазара, щенячьи игры Шерлока, забота её отца…        Её руки прильнули к лицу, стараясь остановить поток слёз, вот только они стали практически полностью прозрачными, и сквозь собственные ладони она глядела на саму себя, умиротворённо лежащую всё в той же постели, но теперь там, вместо кровавых луж, простыни наполнялись ярко алыми розами. Кэнди просто завалилась на колени, с силой падая и на руки, больше не в силах оглядываться повсюду. Подаренное ей существование угасло, вернуть можно было всех, кто когда-то жил. Но она ведь не жила.        Девушка лежала на холодном полу, уже даже размыто не различая свои очертания в отражении дверцы шкафа. Она была готова окончательно уйти, как вдруг заметила под кроватью лежащий на боку бумажный кораблик, который ей когда-то подарил Люцифер, невероятно обрадовавшись её возвращению из Чистилища. Она потянулась к нему рукой, которой уже не существовало, слегка сжимая его шершавые края, растягивая последнюю в этом мире улыбку в конце концов понимая, что больше к нему не притрагивается, пронзая насквозь.        Самое время для занавеса.

***

       Гавриил сидел рядом с Бальтазаром в самой верхней кабинке Чёртового колеса. Он протёр ладонью стекло, запотевшее изнутри, ведь ангел как всегда был пьян, ещё и затягивался уже второй подряд сигаретой. — Дружище, ты когда курить начал? — глашатай постарался выдушить улыбку, но вместо этого просто приподнял брови со слегка приоткрытым ртом. — Недавно, — Бальт выпустил из лёгких дым, поднеся к губам трясущимися руками уже бычок, старательно дотягивая его до конца. — Я всё ещё не понимаю. — Я, на самом деле, тоже. Ведь нам остаётся лишь догадываться, по подсказкам, которые нам оставили. — Как Он может быть сразу двумя? — Бальт затушил сигарету около большого пальца, рядом с несколькими алыми ранами от предыдущих. — Тогда почему Астарта не смогла призвать Его? — Ну, помнишь её слова, что Кэнди всё поймёт? Этот ритуал ясно дал понять Богине, кем является Михаил. Представляешь насколько она была умна, даже в сравнении с Шерлоком? Никто не догадался! Кроме неё. — Гавриил криво усмехнулся. — Потому что, на самом-то деле, у неё всё получилось, Иштар призвала Бога, просто Он и есть Михаил. Помнишь, что означает его имя? — Переводится, кажется с иврита, как «Тот, кто как Бог», — выуживая пачку ответил Бальтазар. — Да, только это не дословно, ведь на нашем звучит как «Тот Бог». Не представляю, как можно было это таить. Да и мы молодцы, у него же глаза зелёные, твою мать! — Просто это было слишком трудно представить. Кто бы добровольно поверил в такой бред, у Мишани явно проблемы с головой. Разтроение личности. Причем с манией величия.        Глашатай от души рассмеялся, продолжая старательно протирать запотевающее стекло: — Он ведь ничего не скрывал, как и в случае с его бывшей — Чумой. Просто мы кучка слепых котят, могли бы и заметить его отношение к Кэ… к ней. Он ведь на тебя тарелку с едой вывернул, как вообще можно было не заметить вот это?!        Бальтазар хрипло рассмеялся, подавившись сигаретным дымом: — Да как-то времени особо размышлять не было. Я вообще был слишком занят собственными чувствами, не замечая ничего вокруг. Только причём тут малахит? — Что? Ты и правда не понял? — Гавриил прислонился лбом к стеклу. — Кэнди и была малахитом. Сам этот камень хранил в себе часть Венеры, покровительствуя некой Богине плодородия. И она, как по легендам этот камень, открывает всем сердца для большой любви, одновременно приводя душу к равновесию и гармонии, подпитывая энергией и духовными силами.        На этот раз Бальтазар промолчал: не поспоришь. Невольно он вспомнил её фигуру, походку, манеру поправлять волосы, её улыбку, интонацию голоса и до жути бесячее поведение. Просто так странно быть ангелом, чьё сердце всё равно не останавливается, даже тогда, когда его вот так рвёт на куски.

***

       Сейчас, в жизни Ватсона был такой момент, когда он вроде бы всё правильно понимал, но как бы и не понимал в то же время.        Он стоял около высокого каменного алтаря, на котором лежало бледное тело девушки, которое сюда вообще только не так давно возложили. Вокруг неё вились прекрасные бутоны, и если честно, Кэнди всегда вызывала у него некую жалость, а сейчас так вообще.        Оставленная фарфоровой куклой среди роз, на постаменте склепа, девушка лежала совсем одна, без каких-либо зрителей кроме него самого. Все те, кто так сильно её любили, сейчас даже не пришли проститься, как вдруг позабытый голос заставил его обернуться: — К сожалению, я не успел к выносу, — Мориарти стоял, засунув руки в карманы. — Никто не успел. — Да ладно? — демон удивлённо вскинул брови. — Я считал, здесь будет толпа. Но так даже лучше, она такая умиротворённая. Жаль только мир полон лицемерных людей, лицемерных демонов, лицемерных ангелов. — Мне кажется, они просто не нашли сил. — Джон подошёл ближе, положив руку на угол ледяного мрамора, прямо в ногах мёртвого тела девушки. — Ведь даже мне невыносимо больно здесь стоять, хотя я и не был с ней особенно близок, но всё равно никому не пожелаешь такой судьбы. Она не смотрела на свои мучения, воспринимая это как должное, не разу не пожаловавшись на тяжкую судьбу. Эта девушка, из раза в раз проходила через столько боли, просто чтобы сделать счастливыми остальных, в ущерб себе. Она не претендовала на любовь или элементарное уважение, разделяя примитивные взгляды былого Гавриила, считавшего её недостойной всего этого. — Маленькая бедная кукла… — Кукла — с большим сердцем, которое, к сожалению, слишком глубоко чувствовало. И что Кэнди получила в итоге? Пустое выжженное поле, с двумя безучастными зрителями. — Отчего же? — Мориарти натянуто улыбнулся. — Я здесь, чтобы отдать должное её расчётливости. Она настолько просчитала каждый шаг, в конце концов оказываясь именно здесь. — демон закинул две подушечки жвачки, вдруг обращаясь куда-то себе за спину. — Здравствуй, Малахия.        К ним подошёл мужчина, с упоением вдыхающий аромат тысячи роз около девушки: — Зови меня Михаилом. — Как скажешь. — Демон поднял глаза на затянутое тучами небо. — Хватит тянуть, — архистратиг поправил воротник на ярко-оранжевом пиджаке. — Что она загадала? — Мне нельзя рассказывать, — Мориарти всунул наушник в одно ухо, разворачиваясь и уходя с территории склепа, вдруг на секунду замирая. — Сам её и спроси.        Веки девушки дрогнули, и глаза под пушистыми ресницами заинтересованно уставились вверх. Она ощущала как по телу разливается непривычное тепло и пальцы задрожали, когда Кэнди оперлась на локоть, приподнимаясь из цветочной могилы. Она взглянула на удивлённое лицо Михаила тихо рассмеявшись. Девушка с силой обняла его, прижимаясь всем телом к его бархатному пиджаку: — Я загадала: переродиться в настоящую девочку после смерти.

***

       Девушка как раз подходила к квартире, где в последний раз видела своё тело, зная, что те двое пернатых, что игнорировали её смерть, как раз там. вдруг, она решила немножко всё романтизировать, скидывая с плечей неизменный рюкзак, доставая тот самый потрёпанный блокнот. Она написала всего один маленький, но очень забавный стишок, который должен был разбавить интригой двух цыплят-предателей.        Кэнди спрятала всё обратно, весело вышагивая по наполненной людьми улице. Всё, что натворила Астарта вернул Михаил, к сожалению, не унесённые жизни. Она вдруг замерла, вспоминая недавнюю сцену на том же месте, где мужчина молился Богу. Ей так хотелось бы увидеть его вновь, ведь всё-таки вера оказалась куда правее всего остального. Да и не было важно, слышал ли его Михаил, главное — что тот верил.        Бальтазар разворачивал образовавшийся в его руке листик с невероятным дрожанием рук. Его разрывающееся сердце щемило сильнее обычного, ведь там могло быть написано всё, что угодно: от завещания, до предсмертной записки. Он даже хотел просто выкинуть, чтобы ещё сильнее не будоражить не затягивающиеся раны, но всё же собравшись пробежал глазами по строчкам, недоуменно хмурясь: «Я верю, что прискачет лошадь, и синевой разбавит мрак. Потом исполнит все желанья — херак.»        Здесь было непонятно всё и сразу, так что ангел отбросил лист подальше от жутких мыслей, копошащихся в его голове. Он поднял с пола штаны, вытрушивая из них всё на пол, вдруг недосчитываясь петарды. Бальт раскрыл коробочек презервативов, точно так же не обнаружив одного. Он хмурил брови, ещё раз всё пересчитывая, но результат остался тем же, что всерьёз беспокоило ангела, ведь тот чувствовал себя редкостным склеротиком, либо полным психом: — Да какого же чёрта?        Вдруг недостающий презерватив шлёпнулся откуда-то сверху, сопровождаясь занудной шуточкой, высказанной скучающим голосом: — Так ты мне и не показал как ими пользуются.        Ангел обернулся, тут же заваливаясь на задницу, ошарашенно отползая подальше. Пускай лицо девушки теперь населял румянец, а от жуткой худобы не осталось и следа, но сам факт её присутствия оставался жутким и непонятным.        Бальтазар привстал, медленно к ней приближаясь и притрагиваясь кончиками пальцев к горящим щекам Кэнди, отчего та вся содрогнулась, словно от удара током. Ангел вновь ощутил этот цветочный запах от её волос, ведь уже второй раз она решила поцеловать его первой: тогда, когда умирала, сделав поцелуй быстрым и едва заметным, сейчас, когда вернулась к своему ангелочку, настолько отдаваясь в поцелуй, что не сразу заметила, вошедшего к ним Гавриила.        Глашатай опешил ещё сильнее Бальта, словно слепой ощупывая её тело, всё ещё не в силах поверить своему счастью. Кэнди засмеялась, просто обнимая такого родного архангела, мечтая, что сможет вот так целую вечность чувствовать тепло его тела и сладковатый запах свежезаваренного кофе.

***

       Он просто сидел в темноте, иногда даже забывая кто он и зачем здесь сидит, в даже не запертой клетке, просто зная, что выходить ему нельзя. Ему не было известно сколько прошло времени, или что творится в мире: только одиночество и чёрно-белые сны, в которых он часто слышал смех, такой далёкий и тихий.        И вдруг, впервые за эту вечность, послышался странный шорох, и Люцифер лениво вышел на середину, замечая на полу небольшой белый кораблик, подозрительно похожий на тот, что он когда-то сделал для Кэнди. Архангел примерно понял, что тот свалился сверху, так что просто поднял свои поблекшие глаза к потолку, едва не падая на пятую точку.       Прямо перд его лицом, зацепившись коленями за решётку, вниз головой висела Кэнди, радостно улыбаясь и махая рукой. Прежде, чем тот успел что-то спросить, дверь легонько скрипнула и к ним вошёл Михаил, за руку притягивая брата в объятия: — Пошли домой? — Я только этого и ждал.