Окно

К середине смены Ник втянулся, и ему даже стала нравиться лагерная жизнь с ее утренними побудками, зарядками, играми на воздухе, вечерними кострами и песнями под гитару. Вот только отношения с Лидкой его стали напрягать… - Когда вернемся в Москву, сходим куда-нибудь, и ты познакомишь меня со своими друзьями, - говорила ему девушка, крутя пухлым пальчиком тонкую светлую косичку. Ник на минуту представил, как знакомит Влада, Алекса и Геныча с Лидкой. Он даже услышал в голове смех друзей. Все они были любителями несколько другой красоты. Тонкой и изящной. Лидку нельзя было назвать ни тонкой, ни изящной. Грудь, пожалуй, Влад еще оценил бы, но деревенское лицо с коротким курносым носом и маленькими поросячьими глазами даже шикарная грудь не сможет затмить. - Нет у меня друзей, - мотнул головой Ник, снимая светлую голову Лидки со своего плеча. - Ты меня стесняешься? – девушка привстала с подушки и внимательно посмотрела на Ника, который натягивал на себя шорты. - Нет, - соврал он ей, - просто я буду тебя к ним ревновать. Лидка расхохоталась, и ее обнаженная грудь заманчиво заколыхалась. От этого у Ника снова перехватило дыхание и он, скинув с себя шорты, нырнул к Лидке под одеяло. Но разговоры о знакомстве с друзьями и о планах на будущее продолжались, и Ник понял, что если продолжит ходить к Лидке, то разговор может зайти и о свадьбе. А это никак не входило в его ближайшие планы. В результате он нарочно поссорился с девушкой, найдя какую-то глупую и незначительную причину. По всем законам жанра, обиженный Ник молча вышел из женской вожатской с оскорбленным выражением лица и громко хлопнул дверью. Бутылка крепленого вина тихо побулькивала в кармане его ветровки. Спать не хотелось, и Ник решил пойти к речке и выпить в тишине и покое. Речка находилась в полкилометре от лагерного забора, и Ник частенько сбегал вечером на ее берег. Среди посещаемых в свое время кружков была и секция по плаванию. Ее Ник тоже бросил, но не по своей воле. Зимой он здорово простыл после занятий в бассейне, и болезнь дала осложнение на уши. Мать, всегда считавшая, что у ее Коленьки слабое здоровье, тут же решила, что всему виной плавание, и отец, не став перечить ей, отменил тренировки. Наплаваться всласть на речке днем было невозможно. Нику приходилось внимательно следить за детьми, которые барахтались в воде. Еще приходилось учить плавать тех, кто не умел держаться на воде. В результате отведенное для купания ребятни время, Ник проводил, поддерживая и подбадривая блеющие от страха существа с обгоревшей спиной. - Смирнов, а ты чего купаться не идешь? – спросил Ник у парнишки тринадцати лет, сидящего на берегу с грустной миной на лице. - Не хочу, - буркнул тот, с тоской поглядывая на кучку девочек, громко обсуждавших номер для конкурса талантов. - Ага… - Ник подсел рядом к Смирнову и, толкнув его плечом, подмигнул, - женщина всему виной? - Да ну ее, - отмахнулся от Ника мальчишка. - Не замечает? – догадался Ник. - Ага, - вздохнул Смирнов и положил голову на худые колени, обхватив их руками. - А ну-ка… - Ник поднялся и прихватил с травы голубую рубашку без рукавов, - поднимайся. Сейчас я из тебя сделаю красавца! Ник подвел паренька к воде и, намочив руку, уложил ему волной непослушную челку. Нацепив на мальчика рубашку, Ник подвязал ее узлом на животе и, оставив пуговицы расстегнутыми, поднял вверх жесткий воротничок. - А теперь проходишь мимо нее, чуть задеваешь плечом и равнодушно бросаешь: «Извини!», - сказал он Смирнову, подталкивая вперед. - Почему равнодушно? – мальчик остановился и недоверчиво посмотрел на Ника. - Как говорил нам А.С. Пушкин: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей!», - процитировал Ник, не будучи полностью уверен в том, что это именно Пушкин. - Разве так нужно завоевывать сердце? – вдруг услышал он у себя за спиной. Ник обернулся и увидел стоящего рядом очкастого Родьку. Его босые ноги были по щиколотку в воде и он, как обычно, прижимал к груди книжку. - То есть ты лучше меня знаешь, как влюбить в себя? – усмехнулся Ник. - Возможно, - Родька поправил тяжелые роговые очки, съехавшие с розового облупившегося носа. - А, стесняюсь спросить, девушек у тебя сколько было? – усмехнулся Ник. Большие уши Родьки вспыхнули, и он опустил глаза. - Что и следовало доказать, - сделал заключение Ник и, развернувшись к Родьке спиной, как бы невзначай бросил, - а у меня вот - пятьдесят одна. В эту ночь Нику совершенно никого не хотелось видеть. Он прошел по пустому темному пляжу и свернул в небольшие заросли кустов. Это было его любимое место, где можно было отдохнуть от лагерного гомона и суеты. Уж кого он больше всех не хотел сейчас увидеть, так это очкарика Родика. Но именно он оказался на берегу, на том самом месте, где часто отдыхал Ник. Родька сидел на поваленном стволе дерева и задумчиво смотрел на трепещущее пламя небольшого костерка. - Ты чего тут забыл? – спросил Ник, выходя из кустов. Родька от неожиданности вздрогнул и, подслеповато щурясь, стал разглядывать Ника. - Просто смотрю на огонь, – ответил он, всем своим видом показывая, что уходить не собирается. - Это мое место, - Ник плюхнулся на другой край импровизированной скамейки. - Тут нигде это не написано, - ответил Родька, поправляя очки на носу. - Ну и, черт с тобой, сиди! - зло бросил ему Ник, доставая из кармана ветровки бутылку вина. Потом, немного подумав, он открыл пластмассовую пробку и, сделав глоток, предложил Родьке, - будешь? - Я не пью, - ответил ему тот, почему-то протягивая руку к бутылке, - я только попробую, - сказал Родька, приникая губами к горлышку. - Да пей сколько хочешь, - равнодушно пожал плечами Ник и, бросив на Родьку любопытный взгляд, добавил. - Зачем ты эти очки носишь? Они ведь тебе не идут. - Это очки папы, - ответил Родька, передавая ему обратно бутылку, - он умер пять лет назад от ранений, полученных во время войны. С тех пор я их ношу, - Родька искоса поглядел на Ника, - а можно вопрос? – поинтересовался он, осмелев. - Валяй, - ответил Ник, снова протягивая Родьке вино. - А ты список какой-то ведешь? Я про тех девушек, - Родька сделал еще один глоток и закашлялся. - Нет, - Ник отобрал у него бутылку и постучал по спине, - они у меня все в памяти. Я вот не понимаю, как ты без девушек обходишься? По старинке? - Это как, по старинке? – удивленно посмотрел на него Родька. - Ну, ты про девушек вообще думаешь? – попытался пояснить свою мысль Ник, подвигаясь по бревну ближе к Родьке. - Я часто про Есенина думаю, - ответил тот и, сняв очки с носа, протер их о край футболки. - Сейчас не понял, - удивленно поднял брови Ник, - я тебе про сексуальные фантазии говорил, - сказал он и тут же громко рассмеялся. Родька на секунду замер с очками в руках и вдруг заливисто расхохотался. - Мы просто о разном говорили, - сказал он, делая новый глоток вина. Уже через полчаса, опьяневший и раскрасневшийся от жара костра и вина Родька самозабвенно и, чуть прикрыв глаза, читал стихи. - …Шаганэ ты моя, Шаганэ! Там, на севере, девушка тоже, На тебя она страшно похожа, Может, думает обо мне... Шаганэ ты моя, Шаганэ! Ник не был поклонником поэзии, но Родька так читал стихотворение, что в его душе потеплело. Он с интересом смотрел на Родьку. На полные губы, окрашенные дешёвым портвейном, на худую грудь, вздымающуюся под футболкой, на тонкие пальцы, сжимающие книжку со стихами. - Давай по глотку и до лагеря, - сказал Ник, когда стихотворение закончилось. Он протянул Родьке бутылку с остатками вина и кинул в костер горсть песка. - Я совершенно не умею пить, - засмеялся Родька, пытаясь подняться на ноги, - один раз я выпил пива, а потом стоял на улице и громко читал… Родька недоговорил. Его сильно качнуло в сторону, и он начал заваливаться на Ника. Тот крепко схватил его худое тело, внимательно посмотрел в большие голубые глаза и вдруг накрыл губы Родьки горячим и нежным поцелуем.