Окно

Ник тихо прошел по темному коридору корпуса и шмыгнул в дверь вожатской. Иваныч громко храпел, раскинув руки на подушке. На стуле возле его кровати была аккуратно сложена одежда, поверх которой лежал отглаженный пионерский галстук. - Черт… - прошептал Ник и, сунув руку в нагрудный карман, вынул оттуда за кончик свой помятый «кусочек знамени». Он попытался его разгладить рукой, но галстук так и остался красной жеваной тряпочкой. Ник раздраженно бросил его на стул. Туда же полетели шорты и футболка, забрызганная вином. Ник плюхнулся на скрипучую панцирную кровать, закинул руки за голову и уставился в потолок, выкрашенный белой краской. Он не знал, зачем он это сделал. С какого перепуга он полез целовать этого очкастого Родика. Еще было бы понятно, если бы он был красавцем. Хотя нет… Это было бы тоже не очень понятно. Ник закрыл глаза и вспомнил, как прижимая к себе Родьку, заметил красную каплю вина у него на губах. Именно эта капля и была причиной поцелуя. Еще, наверное, теплое дыхание на щеке и огромные серые глаза, глядящие на Ника с испугом. Родька совершенно не умел целоваться. Он попытался обхватить своими губами губы Ника, а когда тот слегка высунул язык, жадно всосал его себе в рот. Именно эта невинность придала поцелую вкус. Все девушки Ника были опытными в этом деле, и их поцелуи были какими-то стандартными. А тут, этот испуг в глазах… теплое дыхание… и капелька вина… Утром на зарядке Ник не увидел Родьку среди прыгающей по траве мелкоты. На завтрак он тоже не явился. «Лучше бы он вообще уехал из лагеря! - думал Ник, глотая манную кашу вприкуску с бутербродом с маслом. - Пожалуй, мне будет теперь неприятно видеть его рожу. Это ж надо было поцеловать этого очкарика. Нет, Ник! С выпивкой надо завязывать!» Родька появился только к ужину. Вид у него был какой-то жалкий, лицо опухшее, а глаза красные. Очков на нем не было, и он, сидя за столом, крутил головой и, подслеповато щурясь, пытался разглядеть кого-то. Ник быстро запихнул остатки котлеты в рот, запил все сладким чаем и окольными путями вышел из столовой. Горн протрубил отбой уже полчаса назад. Сашка снова позвал Ника на тусовку вожатых, сказав, что Фима из седьмого отряда предложил поиграть в шарады, и что сегодня будет весело. Веселиться, играя в шарады, Нику не хотелось. Пить тоже. На него вдруг нахлынула какая-то тоска. Так бывает, когда чувствуешь надвигающееся несчастье. В такие минуты всегда хочется убежать подальше от людей и посидеть в тишине. Вот именно поэтому Ник и отправился на свое любимое место у речки. Он быстро собрал ветки и разжег костер. Усевшись на поваленное дерево, Ник достал из кармана шорт два куска хлеба, присыпанные солью, и, наколов их на палку, сунул в костер. Пламя вспыхнуло и поднялось высоко, поедая угощение и освещая небольшую полянку у реки. В метре от себя Ник заметил что-то блестящее в траве. Это были очки Родьки. Ник покрутил их в руках, раздумывая, что с ними делать. Идти к Родьке с ними не хотелось. Вообще видеть его не было желания, поэтому Ник решил избавиться от находки. Он уже поднял руку с зажатыми в кулаке очками и прицелился в дальние кусты, как позади него хрустнула ветка. Родька стоял с другой стороны полянки, опустив глаза в землю, и мял руками штанины шорт. - Ты чего опять пришел? – нахмурился Ник. - Я очки потерял, - тихо ответил Родька, - думал, тут оставил. - Ты это… - Ник поднялся и протянул ему очки, - что вчера было, помнишь? - Нет, - Родька нацепил очки на нос и почему-то кивнул. - Вообще ничего? – Ник недоверчиво сощурил глаза. - Вообще, - Родька отвернулся в сторону и зачем-то спрятал руки за спину. Ник мог спорить, что очкарик держит за спиной руки со скрещенными пальцами. - Ладно, проехали, - Ник махнул рукой и сел на бревно спиной к Родьке. Огонь давно превратил хлеб в черные угольки, и Ник так и оставил их за ненужностью в костре. Родька немного постоял за его спиной, потом сделал два шага назад, но, передумав, решительно подошел к бревну и сел рядом с Ником. Несколько минут длилось неловкое молчание, пока его не прервал Ник. - Давай сплаваем на тот берег, кто быстрее, - предложил он, с вызовом посмотрев на Родьку. Не дожидаясь ответа, Ник встал и стянул через голову футболку. - Я не очень хорошо плаваю, - ответил Родька, поднимаясь и медленно расстегивая верхнюю пуговицу рубашки. - Да ладно тебе, - Ник скинул шорты и остался в семейных трусах и в красном мятом галстуке на шее, - речка неширокая. Догоняй! Он бросился бегом в воду, на ходу развязывая галстук и размахивая им в воздухе, как флагом. Ник плыл, наслаждаясь каждым движением. Его тело резкими толчками разрезало сонную темную воду реки. Родька плыл за ним по-собачьи, тяжело дыша и отфыркиваясь от воды. - Коля, - услышал Ник голос Родьки, - погоди! Я устал! Ник перевернулся на спину и, раскинув руки, лег на воду. Родька сделал то же самое. Течение чуть подтолкнуло его вперед, и голова Родьки оказалась на плече Ника. Вокруг была тишина, прерываемая лишь кваканьем лягушек, тихим свистом какой-то птицы на берегу и плеском воды. Над ними раскрылось огромное черное небо, усыпанное звездами. Они переливались, мерцали, а иногда тонкими серебристыми нитями падали вниз. - Все… - Ник чуть дернул плечом, скидывая с него голову Родьки, - поплыли дальше. На берег первым выбрался Ник. Он медленно вышел из воды и лег на мягкую траву. Через несколько секунд послышалось тяжелое сопение, и на траву рядом с Ником упало худое Родькино тело. Оно слегка дрожало от холода и усталости. Ник повернул голову и посмотрел на Родьку. Его грудь и впалый живот белели в темноте. Лицо, шея и часть рук и ног, открытая солнцу, были более темного цвета. Казалось, что к абсолютно белой худой тушке, с выпирающими острыми ребрами, были пришиты руки, ноги и голова от другого человека. Ник сорвал травинку и пощекотал ею глубокую впадину на его животе. Длинные белесые ресницы Родьки, в блестящих капельках воды, вздрогнули, и он улыбнулся, слегка приоткрыв рот. Ник протянул руку и провел большим пальцем по теплым и мягким губам Родьки. Губы прихватили палец, и Ник почувствовал подушечкой влажный и горячий язык. Желание тяжелой волной накрыло тело Ника. В голове зашумело, а сердце, громко бухнув в груди, на секунду замерло. Ник крепко прихватил снизу шею Родьки, приподнял его голову и впился в губы горячим поцелуем. Спустя несколько минут, Ник уже нервно елозил набухшим бугорком в трусах по такому же бугорку в трусах Родьки. Родька громко сопел, вцепившись руками в волосы на затылке Ника. - Стой! – Родька задергался и уперся руками в грудь Ника. - Хватит! - Ты чего? – хрипло спросил Ник, удивленно глядя на Родьку. - У меня сейчас семяизвержение произойдет, - ответил Родька, отворачиваясь. Нику стало смешно. Это слово, «семяизвержение», никак не подходило к тому, чем они занимались. Увидев улыбку на лице Ника, Родька смутился и закрыл лицо руками. - Так именно для семяизвержения все это и затевалось, - ответил Ник, раздвигая Родьке руки и делая еще несколько толкательных движений тазом. Родька на секунду замер, стиснул зубы и, крепко зажмурив глаза, расслабленно застонал. В лагерь шли молча, неся на длинных палках на плечах мокрые трусы. - Завтра придешь? – спросил Родька, когда они поравнялись с его корпусом. - Приду, - кивнул Ник. - Только давай больше не будем так далеко плавать. Ладно? – Родька совсем по-детски посмотрел снизу вверх на Ника своими большими глазами и улыбнулся…