Все дороги ведут к тебе

Уилл уходил, и Сайрус не знал, что делать. Не знал, что сказать, как оправдаться. Ведь не объяснять же тому, что мама перед смертью чуть ли не силой потребовала с него слова, что он, Сайрус, женится в течение года. Отказать умирающей родительнице не было никаких сил! Глядя в её поблёкшие, слезящиеся глаза, Сай готов был пообещать всё, что угодно, только бы мама не уходила, только бы побыла рядом ещё чуть-чуть. И всё же он почти нарушил данное слово, почти. Отец нашёл ему невесту, причём очень быстро, только Сай всё тянул и тянул со знакомством. Даже втайне заказал порт-ключ до Лондона, но однажды, вернувшись домой из университета, нашёл отца без сознания. Диагноз колдомедика привёл Сайруса в ужас: разрушение магического ядра. Отец попросту не хотел жить без умершей жены. Ему оставалось не больше месяца, поэтому знакомство с невестой и свадьба случились почти одновременно. И хотя Вэлма была замечательной девушкой, тоска по Вуду не оставляла его никогда. И как, скажите на милость, всё это объяснить Уиллу? Как, глядя ему в глаза, признать, что был трусом и скрыл от родителей правду? Как сказать, что те никогда бы не приняли Уилла, а самого Сайруса скорее всего прокляли бы? Флинт снова опустился на лавку и, обхватив голову руками, тихо застонал, а потом, сорвавшись, аппарировал к дому Вуда. Уилл в это время заходил в коридор, и оказавшись на крыльце, Сай не позволил тому закрыть за собой дверь, дёрнув её со всего маху на себя. Злющий донельзя Вуд рыкнул и от души врезал нежеланному гостю по морде. В ушах зазвенело, и искры, как в книжках пишут, посыпались из глаз, но Сай удержался и кое-как устоял на ногах. А потом, уже мало что соображая, так впечатал Вуда спиной стену, что та не выдержала и пошла трещинами. Вуд задохнулся и болезненно застонал, а Флинт, воспользовавшись этим, накинулся на него с поцелуями. И всхлипнул, не удержавшись от удовольствия, которого был лишён столько лет. Он тыкался губами в щёку, в нос, в лоб и губы Уилла. Ему хотелось коснуться Вуда везде, зацеловать, залюбить, затискать этого упрямца всего, чтобы стонал, просил, требовал, делал всё, что угодно, только бы не отталкивал, не прогонял. Но Вуд не был бы Вудом, если бы просто так сдался и уступил. Он ощутимо ткнул Сайруса кулаком в живот, оттолкнул от себя и почти прошипел: — Пошёл на хуй Флинт, что из сказанного мной ты не понял? — прохрипел он. — Пошёл на хуй. — Его грудь высоко вздымалась, и он был готов снова накинуться на Сая с кулаками. Но того было уже не остановить: набычившись и тяжело дыша, он упрямо мотнул головой и еле слышно ответил: — Всё, что пожелаешь, Вуд, но не это, — и впился поцелуем, до крови прикусывая Уиллу нижнюю губу. Он целовал его долго, наслаждаясь и постанывая, но Вуд так и не ответил: просто перестал сопротивляться и замер, как будто отключился от реальности. Только когда Сайрус немного от него отстранился из-за нехватки воздуха, сильно ударил его в плечо: один раз, второй, третий, зло и с обидой шепча: — Ненавижу тебя, сволочь, гад, предатель... Сайрус молчал, покорно подставляя ноющее уже плечо, а другой рукой всё сильнее прижимал Вуда к себе и с такой же покорностью принимал все обвинения в свой адрес. А потом случилось то, на что Сайрус даже не смел надеяться: Уилл обхватил его лицо руками и, притянув к себе, сам поцеловал так, что у Флинта ноги подкосились и он медленно опустился на колени, уткнувшись Уиллу в пах. Потёрся о него носом и, быстро расстегнув молнию, вобрал в себя окрепший член. Уилл тихо ахнул и стукнулся затылком о стену. Продолжая сосать, Сайрус на ощупь стянул с него обувь, а затем и брюки с бельём, заставляя Вуда неловко переступить с ноги на ногу. А потом погладил тренированные бёдра и прижал к себе, сминая и лаская пальцами поджарую задницу. Вуд зарылся обеими руками ему в волосы и сильно потянул на себя. В каждом его движении ещё чувствовались нотки обиды, но он уже принял Сайруса, принял и, как ни странно, простил. Поэтому, наверное, спохватившись, ослабил хватку и еле слышно пробормотал: — Извини. Но всё равно то, что происходило потом, было слишком ярким, агрессивным, жёстким. И тогда, когда он подготавливал Уилла, а тот нещадно долбился ему в рот, отчего непроизвольные слёзы прочерчивали дорожки по лицу. И тогда, когда одурело вбивался в податливое тело, держа Уилла на весу, а тот шипел, как его, Сайруса, ненавидит, и до крови царапал ему спину, оставлял багровые разводы на шее и плечах, а взамен получал такие же укусы и синяки. * * * Они пришли в себя, когда разгорячённые и потные после бешеного оргазма тела начали испытывать прохладу и твёрдость пола. Болезненно замычав в чужую шею, Вуд зашевелился и попытался подняться. Но громко охнув, повалился обратно на Флинта. — Блядь, Флинт, нам ведь уже не шестнадцать, — возмутился он, пытаясь дотянуться до своих трусов. — Я завтра спину не разогну и на жопу не сяду. Сайрус фыркнул, прижимая его к себе, и заржал. — Вуд, да ты у меня любому молодому сто очков вперёд дашь! Уилл хмыкнул, но отталкивать Сайруса не стал. — Подлиза слизеринская, — он легонько толкнул его в живот. — Даже не надейся, что я прощу тебе все эти годы. Флинт упёрся лбом ему в лоб и прошептал: — Даже не смел о таком подумать. — Потом громко вздохнул и добавил: — Я, наверное, у тебя останусь, сил нет в город тащиться. Вуд сразу подскочил. — Конечно, сейчас же, только постельку тебе приготовлю! — гневно выпалил он и запрыгал на одной ноге, пытаясь попасть во вторую брючину. — Пришёл такой орёл, трахнул, значит, и на ночь-другую погостить остался, а потом пора и честь знать, родная Америка зовёт, прощай Вуд, с тобой было отлично! — Он застегнул молнию и припечатал: — Я тебе не прикроватный коврик, ноги о себя вытирать не позволю! — и, развернувшись, пошёл прочь. Обалдев от такой быстрой смены настроения, Сайрус кое-как подтянул сползающие штаны и ухватил Вуда за руку. — Я никуда больше уезжать не собираюсь, — признался он. — Хватит, наездился. Уилл вздрогнул и, немного помолчав, всё же сказал: — Будешь спать в гостиной на диване, — потом вырвал руку и ушёл вглубь дома. * * * — Оливер, Маркус, мне нужно на некоторое время отлучиться в Мунго, — потирая в раздумье лоб, сообщила мадам Помфри сразу после обеда. — Кроме вас в больничном крыле никого нет, уверена, вы достаточно самостоятельные молодые люди, чтобы я могла оставить вас без присмотра. Те кивнули как по команде, а Оливер добавил: — Можете быть спокойны, мадам. Дав им кое-какие указания, Поппи вышла. Маркус сразу развалился на соседней кровати, на которой пару минут назад сидел скромнее некуда. Проснувшись утром, Оливер впервые за последние дни понял, что противная слабость наконец-то почти прошла. Он поднялся и медленно добрёл до окна. Из него было видно квиддичное поле, и Оливер с завистью посмотрел на тренировку французской команды. А потом к нему вереницей потянулись друзья и сокомандники, а также члены "отряда посвящённых". Спросив у Помфри разрешения прийти в палату к больному, Маркус и ребята оккупировали соседние кровати, рассказывали последние новости и очень интересовались, что же в конце концов с ними случилось. Заранее договорившись, парни без зазрения совести врали о том, что лестница между шестым и седьмым этажом вдруг взбесилась, когда они спускались во время патрулирования. Не ожидая такой подставы от дурацких ступенек, они полетели вниз. Флинт при этом ударился головой, а Вуд сломал ногу. Ребята вроде поверили и, посидев ещё немного, заторопились на занятия. Решив, что всё обошлось, парни расслабились и тихо переговаривались, когда к ним ворвались Гарри и Драко. Вот тогда-то Оливер и понял, что зря они успокоились: эти двое уж точно не удовлетворятся официальной версией. Повторив по второму кругу то, что только что рассказывали остальным, Оливер пожал плечами и вздохнул. — Вот как-то так, — заключил он. Гарри и Драко недоуменно переглянулись, а потом Драко лениво поднялся и, презрительно скривившись, произнёс: — Пойдём, мой друг, северный филин, из-за такой смехотворной отмазки не стоило магловедение прогуливать. — Обиженно вздернув подбородки, мелкие покинули больничное крыло. Маркус громко фыркнул. — Вот же проницательные пиздюки. — Есть в кого, — Оливер ухмыльнулся и, поудобнее устроившись на постели, добавил, — выйдем отсюда и поговорим с ними. Оливер лежал и думал о том, что Флинт мог бы уже уйти в свою палату, но почему-то упорно сидел и молчал. Потом вдруг заговорил про чемпионат, и, увлечённые беседой, они не заметили, что наступил обед. И только когда школьный эльф принес им еду, оба поняли, что проболтали несколько часов. Когда за медиведьмой закрылись двери, Оливер вздохнул. — Блин, нужно было попросить Поппи, чтобы шторы задёрнула, солнце прямо в глаза светит, а вставать неохота. Маркус хохотнул и, взмахнув палочкой, заставил портьеру закрыться — ему-то в отличии от Оливера колдовать никто не запретил. — Что, Вуди, самому лень ходить, понравилось когда тебя на руках таскают? — он заржал на всё помещение. Видимо, он не ожидал, что совсем недавно выглядевший умирающим и так же себя чувствующий, Оливер вдруг подскочит и, состроив зловещую мину, запрыгнет на него: — Ещё раз напомнишь об этом, удушу, сволочуга иноземная, — и, шутя, сдавил Флинту шею. Тот, смеясь, отбивался как мог. — Я бы ещё поносил, мне понравилось, ты лёгкий как де... — договорить он не успел: Оливер приник к его губам. Он и сам не понял, как решился на этот шаг, но как только его губы коснулись губ Флинта, здраво рассуждать он уже не мог. Флинт глухо застонал ему в рот и еле заметно прогнулся. * * * Маркус потерялся. Поцелуй выбил все мысли из головы, и прежние желания, съедающие Маркуса, взвыли на все лады. Вуд как будто почувствовал, чего он хочет, и перевернул его на живот. А потом зашептал в ухо, жарко и хрипло: — Я сейчас трахну тебя, Флинт, — и не раздумывая сдёрнул с него спортивные штаны вместе с бельём. Помогая ему, Маркус приподнялся, и Оливер несильно укусил его за голую ягодицу. — Сучёныш, не борзей, а то передумаю и нагну, ахнуть не успеешь, — прошипел Флинт, вцепившись зубами в подушку. Получив зелёный свет, Вуд с удвоенным рвением накинулся на него. Маркус даже не понял, когда тот сам успел раздеться, да и понимать не хотел. Как можно было о чём-то думать, когда этот засранец лизал, покусывал и мял его шею, плечи, спину, и при этом тихо и хрипло урчал, потираясь пахом о задницу. Пройдясь языком вдоль позвоночника, Вуд нырнул в ложбинку между ягодицами, и Маркус чуть не взвыл, когда этот самый язык осторожно лизнул сжатое отверстие. Невольно вздёргивая задницу, Маркус ещё больше прогнулся в спине и снова громко застонал. Оливер сразу же этим воспользовался и, просунув под него руку, слегка стиснул его напряжённый член. Всё остальное запомнилось уже смутно: как Вуд, изловчившись, взял со своей тумбочки крем для рук, как подготавливал Маркуса — осторожно, стараясь не навредить, сбивчиво и торопливо бормоча всякие глупости, от которых напрочь сносило крышу. Как ощущение заполненности, когда Вуд вошёл в него, останавливаясь и давая расслабиться, чуть не свело с ума, и Маркус плавился от всего, что вытворял с ним Оливер, и не хотел возвращаться в реальность. Как он в нескольких местах порвал подушку, стараясь заглушить рвущийся крик от обрушившегося на него оргазма, и как глухо и протяжно простонал Оливер, кончая. * * * Оливер чуть сполз с Маркуса и без сил уткнулся ему в шею. Собственное тело не слушалось: кажется, он погорячился и рано решил, что уже способен на новые подвиги. Слабость накатывала волнами, внутри всё тряслось и дрожало, но Оливер ни о чём не жалел. Секс с Маркусом был не просто отличным, он был таким, что даже слов не находилось его описать! А то, что Маркус вдруг решил быть снизу, удивило и тронуло до глубины души. Он ведь всегда думал, что такие парни как Маркус Флинт снизу вообще никогда не бывают, а тут вдруг сам... Он потёрся носом о мокрое от пота плечо и прикрыл от удовольствия глаза. — По-моему, — прохрипел он, — с этой кровати я сегодня уже не поднимусь. Флинт сразу зашевелился и, поморщившись, перевернулся на бок, лицом к Оливеру: — Что, ёбарь-террорист, силёнки кончились? Не поднимая головы, Вуд прошептал: — Я переоценил свои возможности. Громко фыркнув, Маркус поднял Оливера на руки и потащил к его постели. — Видно, придётся мне всю оставшуюся жизнь таскать тебя на руках, Вуди, — пробухтел на ходу, притворно вздохнул и добавил: — Эх, доля моя доля. Оливер тихо хихикнул. — Бедный Флинт, и пожалеть-то тебя некому. Укрывая его одеялом, тот улыбнулся и поцеловал его в висок: — Спи давай, тебе отдохнуть надо. Ответить ему уже не хватило сил, и Оливер, закрыв глаза, провалился в сон. * * * На следующий день их выписали из больничного крыла, и они отправились по своим гостиным. Накануне, после отбоя, Флинт снова пришёл к нему. Выспавшись днём, тот молча таращился в потолок. — Что, не спится? — спросил Маркус и, нагло подтолкнув Оливера, завалился рядом. Тот на секунду замер, а потом улыбнулся. — Чего это ты тут улёгся? — спросил, вытягивая из под него руку, и пихнул Флинта кулаком под рёбра. Тот потёр место удара. — Девственности лишил — женись, — выдал вдруг, не глядя на него. Оливер подавился воздухом от такого заявления и долго кашлял. Флинт невозмутимо постучал его по спине и снова откинулся на подушку. Кое-как успокоившись и переведя дух, Оливер вытер слёзы и просипел: — Ты чего, Флинт? Тот пожал плечами. — Ничего. Надоело кругами ходить, — он вскочил и отошёл к окну, бездумно глядя в темноту. Поморщился, потирая шею. — Короче, может мы того... — и снова замолчал. Вуд так и замер. Флинт пытается предложить ему встречаться? "С ума сойти", — мелькнула мысль. Маркус не переставал удивлять, и чем дальше, тем всё больше и больше. Оливер медленно поднялся и, подойдя к нему со спины, обхватил его руками за талию. Маркус чуть заметно вздрогнул, но не повернулся. Вздохнув, Оливер положил ему подбородок на плечо. — Марк, чемпионат закончится — и ты уедешь, — он не спрашивал, просто констатировал факт. Маркус фыркнул, поворачиваясь в кольце рук Оливера, покачал головой: — Это вряд ли. От тебя, Вуд, так просто не уедешь. Потом они долго целовались, но заняться сексом не рискнули — мадам Помфри всё время была поблизости. * * * На завтра был назначен матч с австралийцами, и Маркус гонял команду как одержимый. Несколько дней в отсутствие капитана те тренировались одни и слегка подраспустились, а сейчас Флинт, не жалея ни красочных эпитетов, ни крепких матюков, орал на всё поле. — Хорошо летают, черти, — вздохнув, признал Фред. Они с Джорджем и Оливером расположились на трибунах и лениво переговаривались, наблюдая за тренировкой. — Это да, — обняв его за плечи, подтвердил Джордж. Оливер, прищурившись, следил за Флинтом. Американцы и вправду были хороши. Но теперь, спустя все эти месяцы, они были не просто соперниками, они стали друзьями, близкими и почти родными. Большинство из них входило в "отряд посвящённых", и это очень сильно сблизило всех — англичан, американцев, русских и болгар. Оливер понимал, что расставаться в конце года будет очень тяжело. А некоторым просто больно. Вон Монтегю — нет-нет да и зависал, глядя в окно, где уже падал первый снег. Вздыхал и считал месяцы. Времени до июня оставалось всё меньше с каждым днём. Вообще, Оливер был поражён. Зная непостоянство Грэя, он не ожидал от того ничего подобного, но его лёгкий флирт и временный роман с Сандрой как-то незаметно перетёк в довольно серьёзные отношения. И на уикенд Сандра, позвонив отцу в Нью-Йорк, получила парные портключи до Америки. Так что Грэй был официально представлен родителям. Его же папа и мама вчера сами прибыли в Хогвартс, и парни просто диву давались, куда делась свирепая охотница, "чертёнок в юбке" и хохотушка Сандра — с родителями Монтегю чинно вела беседу благочестивая и примерная девочка. Кроме Монтегю ещё многие переживали о том, что год слишком быстро закончится. Например, весельчак и приколист Фред Уизли, который давно уже не скрывал, что к Андрею Васильеву испытывает не только дружеские чувства. И все, конечно, заметили, что немного смущавшийся Андрей отвечает ему взаимностью. Второго из близнецов, Джорджа, конкретно охомутала сестра Андрея, Марина, и теперь они всё время переглядывались и сияли, как два начищенных галеона. Виктор Крам носил свою Гермиону буквально на руках и сдувал с неё пылинки. А совсем недавно и сама она, "заучка" и "синий чулок", расцвела, превратившись в одну из самых красивых девочек школы. Ребята влюблялись быстро и с удовольствием. Одно слово — молодость. Порой чувства вспыхивали между такими разными и, казалось бы, совсем неподходящими друг другу студентами. Болгарский вратарь Валко Славчев, невысокий и коренастый, хвостом ходил за Миллисент Булстроуд, долговязой и немного нескладной слизеринкой. Милли хмурилась, иногда даже гневно краснела, но знаки внимания от ухажёра всё же принимала. Итальянский ловец Лучана, которая пострадала на игре с французами, мило гуляла вдоль озера за ручку с капитаном той самой французской команды, а недавно он при всех принёс Непреложный Обет, поклявшись, что ни один из членов его команды невиновен в случившемся. Так что Хогвартс гудел от количества влюблённых парочек. Такой "эпидемии", как назвал происходящее профессор Блэк, школа ещё не видела. Но самое главное — изменились игры чемпионата. Агрессия в какой-то степени отступила, хотя, конечно, всякое случалось, квиддич есть квиддич. Но всё чаще игроки вместо угроз, нападок и запугивания применяли удивительные и неожиданные тактики или совершали хитроумные маневры. От этого зрелищность матчей только увеличилась. Теперь на игру приходили даже самые далёкие от игры студенты, да ещё и приглашали с собой своих близких. Оливер вздохнул. Это наваждение не обошло и их с Марком. Они использовали любую возможность, чтобы уединиться, задействовав для этого порой очень неожиданные и чаще абсолютно непригодные места. Однажды их — полуголыми, яростно целующимися — застукала в женской квиддичной раздевалке Алисия Спиннет, забывшая после тренировки свои перчатки. При этом парни были уверены, что шли в мужскую её часть, но, видимо увлёкшись, ошиблись адресом. Бедная Алисия потом ещё долго избегала встречи как с тем, так и с другим. Но это ещё полбеды, а вот когда этой чести удостоился профессор Снейп... Выйдя как-то вечером из своего кабинета, тот, вероятно, услышал подозрительные звуки, раздающиеся из ниши, прикрытой второй горгульей. Заглянув за страшилище, всегда невозмутимый Северус запнулся и переменился в лице. Потом, взяв себя в руки, громко фыркнул и, никак не прокомментировав происходящее, быстро ушёл. Увидев Снейпа, Оливер так растерялся, что не успел ничего сделать, только зажмурил глаза. А Флинт, сволочь такая, стоял перед ним на коленях и мелко трясся от хохота, уткнувшись носом ему в пах. И таких каверзных и неудобных моментов становилось всё больше и больше. Но они с Маркусом, наплевав на всё, жили своей жизнью. На совместных уроках всегда садились вместе, а если их не было, старались пересечься на переменах. Друзья совсем даже не удивились, узнав, что они встречаются. Оливер за эти несколько дней узнал совсем другого Маркуса. Оказалось, что тот очень любил родителей и всегда говорил о них с теплотой; весело и интересно рассказывал о ребятах в команде и немного с иронией упоминал о тренере. Рядом с Оливером он не был хмурым и закрытым. Он красиво улыбался, иногда стеснялся, много пожимал плечами и с удовольствием слушал Оливера. И ещё Вуду нравилось, что именно Маркус чаще проявляет инициативу. Нет, Оливер не кичился этим и не считал, что Флинт теперь будет выполнять все его прихоти и желания. Вовсе нет. Просто-напросто он считал, что с его "везением" он обязательно всё испортит. А Маркус почему-то всегда делал и говорил именно то, чего хотел сам Оливер, но не представлял, как озвучить или исполнить. В первый вечер после выписки они долго трахались, как одержимые, в выручай-комнате, а потом всё ещё взмыленный и тяжело дышащий Маркус тихо произнёс: — Я завтра скажу отцу, что в Штаты больше не вернусь. Ещё не совсем пришедший в себя Оливер медленно поднялся и, опершись на локоть, в упор посмотрел на него. — А как же Бруклинские вороны? Тебя же в первый состав берут? Улыбнувшись, Маркус хмыкнул, сгреб Оливера в охапку. — Насрать на них, — прошептал ему прямо в ухо и, отстранившись, добавил: — Что такого-то? В квиддич я могу играть и здесь, но только вместе с тобой. Оливер промолчал, только уткнулся ему в висок и замер, то ли от избытка чувств, то ли от понимания того, что Флинт теперь — самая постоянная величина в его жизни. Он улыбнулся, вспоминая тот вечер, и подумал, что если не брать в расчёт, что в школе кто-то замышляет не то заговор, не то переворот, не то ещё какую бодягу, всё остальное было в полном порядке. Их отряд собирался пару раз после выписки Марка и Оливера, но никаких новых сведений или происшествий не случилось. Поэтому днём они внимательно следили за студентами и преподавателями, а ночью патрулировали школу. Многие члены отряда требовали действий, но в каком направлении двигаться никто не знал, и всё оставалось по-старому. Завтра суббота, и Маркус с Оливером планировали провести выходной в Хогсмиде, но за обедом Сириус попросил дождаться его и сообщил, что именно завтра, когда школа опустеет, они должны будут показать, где открывалась дверь. Согласно кивнув, парни отправились на занятия. — Не знаю, как ты, — Маркус обернулся к Оливеру, — а я собираюсь пойти с ними. Задумавшись, тот почесал затылок. — Ты, конечно, можешь хотеть всё, что угодно, но я отлично знаю мистера Малфоя и мистера Поттера, — он скептически пожал плечами. — Они нас к этому тоннелю на пушечный выстрел не подпустят. А Снейп и Блэк ещё и отработку выпишут, если заикнёмся о чём-нибудь подобном. — Блядь, да они там так же увязнут, как и мы! — возмутился Флинт. — Не скажи, — заспорил Вуд, — их магия посильнее нашей будет. Поразмыслив немного, Маркус всё же упрямо сказал: — Ладно, завтра поглядим. На том и порешили, и они разошлись по своим классам, договорившись встретиться после тренировок. Видимо, Оливер надолго задумался, потому что Фред и Джордж вдруг пихнули его сразу с двух сторон. — Кэп, американцы закончили, — со смехом объявили они. — Пора и нам на поле. Когда они ввалились в раздевалку, Маркус как раз вышел из душа. С недавнего времени их шкафчики были рядом, и Вуд слегка завис, глядя, как Флинт вытирает полотенцем голову. Гладкая, мускулистая, распаренная от горячей воды спина притягивала взгляд, Оливер смотрел, как блестящие капли воды скользят вниз, как перекатываются и играют мускулы от движений рук. Уже переодевшийся и взявший метлу Пьюси понимающе хлопнул его по плечу. Оливер громко сглотнул, а Марк, услышав хлопок, развернулся и, улыбнувшись ему, выдал: — Ол, я тут кое о чём подумал... — Он оглянулся по сторонам. — Ты уроки сделал? Тот кивнул. — После тренировки я тебя у боковых ворот буду ждать, — предложил Маркус. — Сходим кое-куда, я как-то один момент упустил. Оливер снова кивнул, не в силах выдавить из себя хоть какой-то звук, и начал переодеваться. * * * Маркус ещё издалека заметил, что Вуду холодно. Тот низко, почти по самые глаза надвинул шапку и как-то суетливо кутался в ворот куртки. — Твою мать, вот же холодрыга, — прошипел, подходя ближе. Маркус снисходительно вздохнул и сунул ему в руки скрученый в тугой комок гриффиндорский шарф. Вуд удивлённо вскинулся: — Откуда он у тебя? — и тут же намотал его себе на шею. — Раззява, вчера у меня в комнате оставил, — Марк дал Вуду лёгкий подзатыльник. И замер, почти сразу сообразив, что он только что сделал, и испугавшись, что Оливер обидится. Но тот, фыркнув, развернулся и чмокнул его в нос: — Я его сегодня полдня искал, — и без перехода попросил: — Выкладывай, что ты там надумал. Маркус облегчённо выдохнул, огляделся и, хотя никого не обнаружил, голос всё же понизил: — Когда я вышел из тоннеля, — он скривился от воспоминаний, — с тобой на руках, меня догнал профессор Коста. — Это который по прорицаниям? — удивился Вуд. Маркус кивнул. — Я только сегодня сообразил, ведь шёл тот от Визжащей хижины, а чего бы ему туда ходить так поздно? Тормознув, Вуд переспросил: — Ты хочешь сказать, что... — Вот именно, — перебил его Маркус. — А если Коста — один из заговорщиков? Оливер пожал плечами. — Значит, мы сейчас идем именно туда? — Флинт снова только кивнул, но Оливер не унимался: — И что ты хочешь там найти? Становилось всё холоднее, и Маркус, схватив Оливера за руку, почти побежал. — Честно, не знаю, да и не надеюсь, но если мы будем здесь стоять, то скоро околеем. Начало смеркаться. В хижине было темно и тихо, но зато не так холодно, как на улице. Маркус зажёг маленький Люмос и, поёжившись, сказал: — Ол, приоткрой дверь на улицу и следи, чтобы нас тоже, как Гарри и Драко, никто не запер и не поджёг. — Он хохотнул и хлопнул Вуда по заднице: — Крыльев-то у нас нет, не выберемся. Оливер зорко следил за дорогой и окрестностями, а Маркус методично обследовал помещение. К сожалению обоих, подозрительного нигде ничего не нашлось, и парни отправились обратно. — Отрицательный результат — тоже результат, — успокаивал Вуд Маркуса. Тот криво улыбнулся и закинул руку ему на шею. — Надо бы проследить за этим Костой, какой-то он мутный. — Но мы не можем рассказать про него ребятам, не объяснив, почему ты видел его в ту ночь, — напомнил Вуд. — А мы скажем, что видели его сегодня, типа загулялись, про время забыли, а когда спохватились, оказалось уже за полночь. Мы поспешили в школу, тут и повстречали профессора, — выдвинул версию Маркус. Оливер сморщился. — Ладно, только где отсиживаться будем до полуночи, сейчас-то только десять часов? — и обнял Флинта за пояс. — Пошли в выручай-комнату, — предложил Маркус. — Пойдём хоть куда, только туда, где тепло, у меня уже яйца звенят, — почти проныл Вуд. Маркус ухмыльнулся: — Сейчас найдём укромный уголок, и я буду твои яйца греть. Остановившись, Вуд громко фыркнул. — Вообще-то сегодня моя очередь греть твои. Маркус пожал плечами: — Да без разницы, можно и мои. — Расцепившись, они, смеясь и толкаясь, рванули в школу.