Отчеты из "Киберлайф"

— Твою мать! Ха-ха, надо же! — он расхохотался так радостно, словно только что встретил старого друга. — Это ты! Нет, ну это же ты! Просто охренеть, дружище! Нет, это точно ты! Поток восторженных восклицаний уже после второго превратился в искаженном восприятии в обыкновенный шум. Дверь в старый и ветхий дом была распахнута настежь, а на последних ступенях лестницы стоял человек. Подросток в дешевой куртке и порванных на коленях джинсах, его голос звучал обманчиво дружелюбно, но выражение лица выдавало с головой. Он нашел его! Спустя столько дней, специально разыскал, чтобы снова сделать больно, заставлять страдать и мучить ради собственной забавы! — Ау, дружище, я обращаюсь к тебе! А ты-то меня помнишь? Еще бы не помнить. Это лицо, эту манеру речи и этот важный вид, словно он здесь властелин всего города, хотя ему еще восемнадцати нет, и он таскает из кошелька отца или матери деньги на алкоголь, сигареты и, может, даже наркотики. Тогда с ним была целая компания таких же ублюдков, но теперь он был один. И он пришел сюда, в убежище Ральфа. Он нашел, выследил и попытается снова сделать больно! Андроид скрывался здесь столько времени. Был осторожен, очень осторожен и никогда не выходил наружу, прятался ото всех, кто приходил сюда, и ничем себя не выдавал. И все это только для того, чтобы натолкнуться на человека, который истязал его, и от которого он попросту не успел сейчас спрятаться. — Нет… — Нет? Чего «нет»? — Нет! Ральф… Ральф помнит! Помнит, как вы вредили Ральфу! — светодиод на виске, до этого синий, сменил цвет на желтый и теперь часто-часто мигал красным. Речь становилась быстрой и сбивчивой, он путался в словах и глотал их окончания. Страх словно сковал его, заставил прирасти к одному месту и с ужасом наблюдать, как его мучитель преодолевает еще несколько ступеней лестницы. Такое уже однажды бывало. Каждый чужой удар словно разрушал невидимую для всех остальных кроваво-алую стену, пока она не разлетелась на осколки и не рухнула. Чувства возобладали над заложенной программой, исчезли все ограничения. Защита себя приобрела максимальный приоритет. Он больше не машина. Не игрушка людей, которую можно мучить просто потому, что это весело или кажется смешным. А этот, этот мерзавец, который ставит себя надо всеми другими, все еще считает иначе. Как и все люди, которые не считаются даже друг с другом, не говоря уже о тех, кого считают ниже или слабее, чем они. Чем Ральф заслужил такого отношения? Он сделал им что-то плохое? Обидел? Сделал больно? Так почему они делают то же самое с ним и хотят сделать снова, снова, снова и снова? Уголки рта и глаз нервно подергивались, превращая его лицо в еще более неестественную и жуткую маску, чем обыкновенно. Они таким его сделали. Он никогда не хотел делать людям зла, но они искалечили его, и снаружи, и внутри. Светодиод мигнул и вспыхнул красным. Пришла ярость, неконтролируемая и страшная в своих проявлениях ярость, которую андроид не мог контролировать. Она заставляла его делать отвратительные вещи, вот только… …вот только разве этот не заслужил подобного? Почувствовать то же самое, что так его самого смешило. Смешно, когда тебя бьют? Смешно, когда разбивают голову и сдирают кожу? Смешно, когда пытаются выжечь пламенем лицо и глаз? Смешно будет слушать собственные истошные вопли? Люди — слишком ненадежные и хрупкие машины, но все равно считают себя выше. — Нет! Ральф не даст сделать себе больно опять! Люди не сделают Ральфу больно! Не сделают! Подросток, считающий себя умнее и сильнее других, был ему не противник. Он замешкался, не успел спуститься с лестницы, и первый же удар ножа пришелся ему по лицу. Располосовал кожу прямо под глазом легко, словно разрезал ткань. — Все люди хотят обидеть Ральфа! Ральф же ничего им не сделал! Человек поднял руки, пытаясь защититься, и лезвие глубоко полоснуло его по руке, от запястья и практически до локтя, вспарывая одежду. Кровь красная, а не синяя, но он так же страдает. Люди не могут безнаказанно уродовать и калечить себе подобных, поэтому истязают андроидов. Похожая на них подделка, на которой можно выместить свою злость, разочарование в собственном ничтожестве и обиду. Вот только с ними могут сделать то же самое! — За что вы делали Ральфу больно?! Все люди ненавидят нас, все хотят обидеть! Андроид прижал своего давешнего мучителя к полу и раз за разом наносил ему удары, от которых тот неумело пытался прикрыться уже иссеченными в кровь руками, пока наконец не допустил ошибку. Острие ножа вонзилось в кожу над бровью, и Ральф надавил на рукоять, резко рванул вниз, чтобы разрезать все до самого подбородка. Просьбы перестать, извинения и мольбы о пощаде прекратились, теперь мальчишка просто истошно верещал от жуткой боли, пытаясь закрыть руками лицо. Кровь просачивалась между его пальцами, пачкала волосы и капала на пол. — Люди ничуть не лучше, чем Ральф! Но вы все равно все ненавидите его, хотите сделать Ральфу больно! Ральф вскочил на ноги и пинком перевернул человека на спину, когда тот попытался подтянуть к груди колени и защититься. Ярость никуда не уходила, она все возрастала и совершенно затмила рассудок, заставляя делать ужасные вещи, о которых он потом будет сожалеть, но которые попросту не может предотвратить. Люди сделали его таким, так пусть получают, все то получают, что они заслужили! Андроид занес руку и нанес удар в живот, сначала один, а затем другой и третий, бил в то же самое место, постепенно превращая рану в кровавое месиво. Его жертва отчаянно рванулась и попыталась освободиться, и он промахнулся, попал в бок, а не в живот. — Люди мучили Ральфа! Люди сделали Ральфу больно! Все люди плохие! И им воздастся за то, что они сотворили. Его руками. Шея открылась очень удачно. Ральф схватил мальчишку за волосы и так сильно рванул назад, что мог бы, наверное, сломать ему шейные позвонки, не рассчитав силу. И снова ударил, но не перерезая горло, а вонзив нож в шею и вкладывая все больше силы, чтобы он вошел глубже. Он не мог контролировать свою злость. Когда ярость приходила, он не осознавал себя и не отдавал отчета в том, что мог натворить. Она управляла им, словно послушной марионеткой, совсем как когда-то люди, когда он еще не был живым в полном смысле этого слова. Светодиод мигнул и стал из красного желтым. Ральф резко вскочил на ноги и попятился, испуганно глядя на то, что сотворил. Человек, кажется, еще совсем слабо дергался, но спасти его шансов не было. Еще совсем немного, и он умрет. Руки были все перепачканы в крови, и андроид панически дернулся, схватился за край накидки, чтобы обтереть их об нее и избавиться от крови, как будто это сняло бы с него вину за убийство. Отступил еще дальше и едва не споткнулся об основание лестницы, не отводя взгляд от изуродованного тела на полу, залитом кровью. Светодиод снова вспыхнул красным. Ральф испугался. Ему просто стало так страшно, что этот человек снова сделает ему больно, что приведет других и они начнут мучить его, как тогда, но он не хотел этого. Люди терзали его и делали больно, но сам он никогда не хотел никому вредить. Он просто испугался. Просто испугался. Так ведь?