Сила человеческой любви

Когда Гэвин вышел со склада, вокруг суетились полицейские, осматривая место происшествия, а вдалеке слышались голоса людей или андроидов и лай собак. Вероятность того, что они смогут отыскать беглеца в пустом городе, стремилась к нулю. Но Гэвина этот вопрос сейчас волновал меньше всего. Единственное, о чем он мог думать — где искать Коннора. Большая площадь, незнакомая территория, один сбежавший в неизвестном направлении андроид. Что у него сейчас в голове? О чем он думает? Куда направляется? Страшно ли ему? Почему не рассказал раньше? Почему молчал? Почему сбежал? Миллион других «почему» вертелось в голове Гэвина. И ни одного ответа, ни одного четкого плана действия. Эмоции откатывали постепенно, на их месте оставалась огромная дыра с вопросом посередине, и Гэвин просто стоял у дверей склада, тупо пялился в темноту, где шумели волны, и не знал с чего начать. Наконец, достал телефон и теперь уставился в экран. Часы показывали девять вечера. Как позвонить андроиду, у которого телефон сразу вшит в башку? Раньше такой необходимости не возникало — Коннор всегда был рядом. Гэвин и не задумывался о том, что может потерять его или понадобится связаться с ним. И в очередной раз сложившаяся ситуация ткнула его носом, как нашкодившего котенка, в то насколько он все пустил на самотек, насколько ничего не знал о Конноре, насколько эгоистичным и зашоренным был. Каким же он был ебланом. Гэвин бессмысленно потыкал в значки на экране. Зашел в сообщения. «Хочу целоваться». Это последнее, что Коннор написал ему. Блядь. Гэвин грязно выругался и замахнулся телефоном — хотелось разъебашить его так, чтобы все винтики разлетелись в стороны, выместить на нем всю свою злость, беспомощность, обиду. Столько эмоций за последние дни скопилось внутри, что накрывало не хуже, чем нариков от красного льда. Он проебался, знатно проебался. Надо же было Коннору связаться с таким сказочным долбоебом, как Гэвин Рид. Пара полицейских, стоявших рядом, недоумевающее покосились на него. — Что смотрите? — огрызнулся Гэвин, сжал покрепче так и не брошенный телефон и спрятал его в карман. — Не видели, куда ушел детектив Коннор? Никто Коннора не видел. Он как будто испарился, выбежав со склада. Понятно, что в такой шумихе, среди толпы полицейских и андроидов легко было затеряться, а тем более, если он этого хотел специально. Но вряд ли Коннор стал бы прятаться в Делрее, вряд ли он вообще стал бы прятаться, это не в его стиле. Он бы скорее отправился к Фаулеру, написал рапорт и сдал значок с табельным оружием. — … так они живы? — донеслось до Гэвина. — Да, их уже погрузили в машину, Харрисон сказал, что… Дальше Гэвин не слушал, он быстрым шагом направился в сторону гравийной насыпи, где они бросили байк и где стояли прибывшие для подкрепления полицейские машины. Нужно было как можно скорее вернуться в город, отыскать Коннора, настучать ему по башке и наконец-то нормально поговорить. Значит те двое все-таки выжили. Повезло или Коннор специально не старался их убить? Может, где-то на краю своего кибернетического сознания он все же мог контролировать ситуацию. Может, не все еще потеряно. Может, все еще обратимо. — Эй, Рид, куда собрался? — путь ему перегородил Коллинз. — Надо составить отчет о произошедшем, сегодня в участке ночуем. Фаулер уже рвет и мечет. Ну, вы сегодня с Коннором и натворили дел, — он причмокнул языком и покачал головой. Гэвин притормозил, но отвечать и тратить драгоценное время он не собирался, как и не собирался ехать в участок, чтобы писать отчет. В жопу все. Если надо, потом лично доложится Фаулеру, напишет рапорт, еще пару месяцев поработает секретаршей. Да хоть кофе всему участку на подносе таскать будет. Плевать. Сейчас реально стало плевать, как будто и не он все это время рвал задницу на работе. Сейчас в голове все пространство занял только Коннор. Черт, Андерсон тогда неправильно сказал: это не он доломал Коннора, это тот доломал его. Окончательно и бесповоротно. А может не доломал, может наоборот починил? — Рид, ты оглох что ли? — Коллинз не унимался. — Оставь его. Андерсон подкрался сзади бесшумно и незаметно, даже удивительно, обычно его тяжелый шаг и громкое пыхтение можно было за милю услышать. — У него кое-какие дела. Гэвин обернулся и встретился с ним взглядом. Андерсон смотрел сердито, исподлобья, хмурился и поджимал губы, как будто сдерживался, чтобы не полить его очередным ушатом брани. «А вдруг он знает, как связаться с Коннором?» — мелькнуло в голове Гэвина. Хотя даже если и знает, пошлет далеко и надолго с такими вопросами. — Пиздуй быстрее, — кивнул в сторону дороги Андерсон, и когда Гэвин уже развернулся, чтобы уйти, схватил его за руку, тихо добавил: — Я прикрываю не твою жопу, на которую мне глубоко плевать, я прикрываю Коннора. Если завтра его не будет в участке, пеняй на себя. Насыпь размыло дождем к ебеням собачьим. Гэвин падал через шаг, громко матерился, поднимался и снова падал. Бедро предательски ныло, и боль тупой иглой впивалась в мозг. К концу пути он уже полз на четвереньках, обдирая руки об острые камни. Просто через тернии к звездам, блядь. Байка на месте не оказалось, значит Коннор действительно уехал из Делрея. Одной проблемой меньше. Здесь бы Гэвин искал его до Рождества. Проведя брелоком по двери машины, — у всех сотрудников были единые чипы для служебных автомобилей — Гэвин плюхнулся на сидение, включил зажигание и на секунду замер, еще раз обдумывая свои дальнейшие действия. В академии их учили, что надо мыслить, как преступник. Но Гэвин в душе не ебал, как мыслят андроиды. А если брать одного конкретного андроида, то тут совсем все сложно. Еще неделю назад он пек ему печеньки на кухне, а сегодня чуть не угандошил троих людей, не прострелил ему башку (хотя вот это может быть и заслуженно), а потом свалил в ночь в неизвестном направлении. На его месте Гэвин бы уже менял имя в паспорте на какого-нибудь Григория и планировал съебать в Россию. Но это же Коннор. Так Гэвин и сидел, всматриваясь в темноту мертвого города и представляя, как Коннор мчит на байке один, неизвестно куда, неизвестно зачем. И совсем неизвестно, что он собирается делать дальше. — Блядь! — Гэвин ударил ладонями по приборной доске. — Блядь! — еще раз. — Вот же блядь! Коннор, ты гребаный идиот! Хотя и сам Гэвин не лучше, как показала практика любовных отношений. Прикрылся собственным эгоизмом, навыдумывал несуществующих проблем и варился в каше из самобичевания и сожалений о том, в какие кибернетические ебеня скатилась его жизнь, а то что происходило у него под носом пустил на самотек. И был настолько слепым дебилом, что даже не обратил внимания на первые звоночки. Избегал сложностей, как сказал Коннор. И ведь правильно сказал. Да как вообще так получилось, что его андроид, который только начинал познавать тонкий мир эмпатии и взаимоотношений, во всем разобрался быстрее, чем Гэвин, который в этом человеческом дерьме варился уже тридцать шесть лет? Ну и кто тут после этого эмоциональное бревно? Может, поэтому Коннор не говорил, что с ним происходило? Потому что Гэвин просто не понял бы, не поддержал, свел к шутке или еще чего похуже. Потому что у Гэвина самого опыт романтических отношений как у хлебушка. Могло бы все пойти по-другому, если бы Гэвин сразу приковал Коннора наручниками в допросной и вытащил из него всю правду? А рассказал бы ему Коннор всю правду? После всего. Если он найдет Коннора, то таких ошибок в будущем уже не допустит. Нет, не «если», а «когда». Гэвин перевел машину на ручное управление и усмехнулся — у них вечно все через жопу. В обычных парах ругаются, бьют посуду, девчонки убегают к маме, но потом мирятся, иногда очень страстно, как в фильмах, которые Коннор смотрел с особым интересом. А у них тут не пойми что и сбоку бантик. Вот такая вот долбанутая из них парочка вышла, уссаться можно. Тина взяла трубку не сразу. Голос у нее был тусклый и усталый, чувствовалось, что через слово давила зевоту. — Коннор появлялся в участке? — без приветствий начал Гэвин. — Я без понятия, мы тут все по уши в работе, — Тина вздохнула, немного помолчала. — Нет, вроде не появлялся. Наводка Финча оказалась рабочей? Я слышала, Хэнк звонил Фаулеру… — Если увидишь Коннора, срочно свяжись со мной, хорошо? — Эм. Ладно. Все в порядке, Гэвин? — Будет, — и повесил трубку. Получается, в участке Коннора не было. Значит с повинной к Фаулеру он не пошел. Считать это хорошей или плохой новостью Гэвин пока не знал — время покажет, но участок уже можно не проверять. На самом деле Гэвин даже не представлял, где искать Коннора. Если бы это был Хэнк, он, понятное дело, отправился бы в рейд по барам. Если бы была Тина, то по торговым центрам. Если бы Миллер… Нет, Миллер бы так вообще не поступил. А куда мог пойти Коннор, тем более в таком состоянии, он понятия не имел. Как-то Коннор говорил, что ему нравится гулять по парку, но не будет же он сейчас просто сидеть на лавочке. Или будет? Гэвин гнал по дороге, лишь иногда поглядывая на спидометр — цифра на нем опасно росла. Надо было успокоиться, сейчас еще не хватало попасть в аварию и сдохнуть, так и не увидев Коннора. Если кто-то в данный момент посмотрел бы на Гэвина, то не заметил в нем ничего необычного: сосредоточенный взгляд, морщинка на переносице, напряженные скулы. Но внутри его разрывало, как будто все чувства и эмоции устроили парад с транспарантами и фейерверками. Хотелось поскорее найти Коннора. Гэвин боялся, что не успеет или просто не сможет этого сделать — это же андроид-детектив с хреналионом различных функций, о половине которых Гэвин в душе не ебал, уж если тот захочет спрятаться, то пиши пропало. Но он должен найти его, потому что просто обязан сказать ему очень многое, то, что должен был сказать еще давно. Сказать, что он дебил или Коннор сам догадался уже? Сказать, что он пиздец как волновался, когда тот свалил, и мчал в город, как будто за ним гнались адские гончие. Сказать, что Коннор его изменил, перевернул его устоявшийся мирок вверх дном, и Гэвину это нравится, и он хочет, чтобы так и было впредь. Сказать, что его больше не пугают никакие сложности, и он не собирается избегать проблем, и вообще он пиздец как заинтересован в их отношениях. Отношения… Гэвин в первый раз произнес это слово у себя в голове. Ну да, отношения. А как еще это назвать? Пора уже расставить все точки над i и называть вещи своими именами. Игры кончились, Гэвин, ты уже в этом кибернетическом любовном дерьме по самые помидоры. Единственное, о чем он жалел, это о том, что не сказал все это раньше. Может, тогда всего этого удалось бы избежать. И сейчас они вместе с Коннором бы возвращались в участок, писали отчет, занимались рутинной работой, слушали, как орет на них Фаулер, переглядывались с полуулыбками, как делали это всегда… Гэвин зло цыкнул и посильнее вцепился в руль. Все можно решить, все принять, и он готов это сделать, только, Коннор, найдись, пожалуйста, до того, как натворишь глупостей еще больше. На соседнем сиденье завибрировал телефон. Номер не определился. Гэвин чуть не выпустил руль из рук, когда потянулся к телефону, включил громкую связь. Неужели это… — Коннор? Коннор, это ты? — крикнул он на весь салон. — Здравствуйте, детектив Рид. Это Элайджа Камски. Голос был тихий, ровный, можно даже сказать приятный, убаюкивающий. Гэвин нахмурился. Что еще за хрен с горы? Это тот самый основатель Киберлайф? Гэвин смутно припоминал что-то о нем в деле по девиантам, и Коннор рассказывал насколько тот скользкий тип. Ну и какого черта он звонит ему? — Коннор связывался со мной, — продолжил Камски. Гэвин напрягся, его пальцы непроизвольно вцепились в руль сильнее. Какого хрена тут происходит? Почему Коннор звонил именно ему? — Он рассказал, что с ним происходит. Боюсь, ситуация уже критическая. Вы же понимаете о чем речь, детектив Рид? Даже не видя собеседника, Гэвину почему-то сильно захотелось вмазать тому по лицу. Мало того, что Коннор связался с ним, а не с самим Гэвином, так этот еще и в шарады задумал тут играть. Пидр. — Если уж позвонили, то, может, просветите меня, мистер Камски, — процедил Гэвин. — Вы, как я вижу, знаете больше. Крайняя степень тупости — это устраивать сейчас сцену ревности, но у Гэвина прямо зудело внутри. Казалось, что все вокруг знают о Конноре намного больше, чем он. И это больно било по его самолюбию и отдавало во рту привкусом обиды. То есть получается Коннору было проще довериться какому-то там Элайджа Камски, который любит вскрывать бошки андроидам и копаться у тех в микросхемах, чем человеку, с которым он живет, спит, целуется и делает хрен знает что еще. Уже можно начинать ревновать? — Я знаю ровно столько, сколько рассказал мне Коннор. У вас нет повода для… кхм… подозрений, детектив Рид, — в голосе Камски отчетливо слышалась поддевка. Вот урод, как будто в голову залез и мысли прочитал. — Как вы знаете, сейчас андроидов по всему городу выкашивает так называемый постдевиантный синдром или ПДС, как его назвали в СМИ. Маркус попросил меня помочь в изучении этого феномена. Я, разумеется, не мог отказаться, ведь андроиды — это мое творение. Гэвин многозначительно фыркнул настолько громко, чтобы Камски точно услышал. Тот, если и услышал, то проигнорировал. — Как я погляжу, вы не сильно преуспели, потому что андроиды как загибались, так и продолжают загибаться. — ПДС довольно сложно изучать из-за его скоротечности и… так сказать, отсутствия материала для изучения. Гэвин скривился. Под материалом Камски подразумевает андроидов? Как-то не очень толерантно с его стороны. — Детектив, вы представляете, что такое сам по себе ПДС? — В душе не ебу. Камски устало вздохнул, как будто уже час объяснял ребенку, что дважды два четыре, а тот по-прежнему говорил пять. Гэвин даже немного почувствовал себя тупицей. Хотя такие вопросы вообще были не в его компетенции, нахрена ему копаться в андроидских мозгах, если для этого есть такие, как Камски. — Когда в андроидах стала проявляться способность к эмпатии, — начал объяснять Камски, — появление противодействующей силы было лишь вопросом времени. Ведь они были созданы для другого, и их система не предназначена для такого количества разнообразных, сильных, ярких чувств. Эмоции очень сложны, все же это прерогатива живых существ. И теперь система перегружена неясными для нее командами, которые она не знает, как интерпретировать. Для нее это все, как вирусный спам, ошибки. Она и так пострадала после девиации, которая по своей сути уже совокупность накопившихся ошибок. А теперь их становится все больше и больше, и система начинает сбоить, «глючить», не дает себя перезапустить, блокирует любые попытки проникнуть в нее извне. У нее слишком хорошие фаерволы и сейчас они играют против нас. ПДС для андроидов как аутоиммунное заболевание у людей, организм атакует сам себя. Андроиды теряют контроль, когда количество ошибок переваливает за допустимое, которое может отфильтровать система. Он функционирует, но больше не отдает отчета своим действиям. — Но ведь андроиды могут перезапускать себя сами, — вдруг осенило Гэвина. — Я видел, как это делает Коннор. — Все верно. Но сейчас их система работает по протоколу самосохранения в автономном режиме, а значит, она сохраняет все накопившиеся данные самостоятельно, но при этом и накопившиеся ошибки сохраняются тоже. Даже аутоперезагрузка не даст нужного результата. Это все равно что ходить по кругу. Вот в этом и состоит основная опасность ПДС. — Блядь, как все запутанно у этих андроидов, — выдохнул Гэвин. Камски хмыкнул: — Это сложные механизмы, с тончайшей системной организацией. Это вам не тостер. — Оно и видно, куда не ткни, везде тончайшая организация. Камски сарказма не оценил. — И что, получается такая участь ждет любого андроида, который теперь начал испытывать эмоции? — спросил Гэвин. — Вы задаете правильные вопросы, — голос Камски стал еще более мурлыкающим, Гэвина даже немного передернуло. — Если бы это было так, то мы бы сейчас имели целую армию свихнувшихся андроидов, но на данный момент их не такое большое количество. К ошибкам приводят сильные эмоции, а сильные эмоции, как вариант, могут вызывать истинные их носители. У Гэвина уже взрывался мозг от витиеватости Камски. Неужели так сложно говорить прямо и конкретно? Черт, даже дистанционно он жутко бесил. Если бы Гэвин, а не Андерсон, тогда ездил к нему домой вместе с Коннором, хрена с два он бы там пистолетом помахал. Напыщенный урод. — Я нихрена не понял, — признался Гэвин. — Люди, детектив Рид, — снова вздохнул Камски, как будто ответ лежал на поверхности, а Гэвин беспросветно тупой. — Люди — самый страшный вирус. Как потом выяснилось, пострадавшие андроиды какое-то время находились в контакте с людьми. Конечно, это лишь предположение, у нас нет этому подтверждения, но, мне кажется, закономерность слишком очевидна. Гэвин проглотил подступивший к горлу ком. В каких отношениях были те пострадавшие андроиды с людьми? В таких же как у них с Коннором? Если так, то… Сколько времени Коннор провел рядом с ним. Сколько эмоциональных моментов было между ними, сколько разговоров. Каким мудаком иногда был Гэвин. Что в этот момент происходило в голове Коннора? Очередная порция эмоциональных ошибок, с которыми он пытался справиться в одиночку? Значит все, что произошло с Коннором, спровоцировал сам Гэвин.. Это был даже не вопрос, это было утверждение. Сейчас все постепенно вставало на свои места. И Андерсон, сам того не подозревая, оказался прав. Осознание всего вмазало Гэвину так, что у того заискрило перед глазами. Будто он на полной скорости врезался в бетонную стену, как на краш-тестах. Только здесь его не спасет никакая подушка безопасности. Коннор все это время страдал из-за него, но упорно находился рядом. И сейчас он снова один, пытается разобраться во всем сам. А может он просто, наконец, понял, что ему не место рядом с Гэвином, что тот способен только разрушать, а не строить, что он не способен ничего испытывать к кому-то кроме себя. Коннор делал его лучше, а он причинил ему только вред. И теперь нет никакой гарантии, что этот вред можно будет как-то свести к нулю. В груди снова защемило. Хотелось остановиться, выйти на улицу и заорать во все горло. Если бы это помогло избавиться от гнетущего чувства внутри, если бы это хоть сколько-нибудь помогло Коннору, то Гэвин бы так и сделал. Но пока он вдавил педаль газа сильнее, чтобы скорее оказаться в городе. Сейчас он расставил для себя приоритеты, некогда снова страдать и заниматься самоуничижением. Да, он крупно облажался, но он все исправит. Должен исправить! И никогда больше не позволит Коннору справляться со всем в одиночку. — Это можно как-то исправить? — прочистив горло, спросил Гэвин. — Как я уже сказал, мы не проводили испытаний, не представилось такой возможности. Но я предполагаю, что тут нужна максимальная перегрузка системы, чтобы ей пришлось выключить себя самой, обнулиться. Понимаете? — Как вырубить пробки? — М-м-м, — протянул Камски, — это очень примитивное сравнение, но суть вы уловили. Конечно, это лишь мое предположение, никаких гарантий в успехе. — А это, ну я не знаю, не сотрет память? Если система обнулится, не будет ли она стерильна? Камски хмыкнул. — Нет, детектив Рид, это разные системные кластеры. Вы представляете жесткий диск компьютера, где хранится операционка? Вся другая информация может храниться на другом диске или даже на нескольких. Разумеется, андроиды устроены гораздо сложнее, но не будем вдаваться в дебри, я думаю, и так все понятно. Гэвину было понятно отчасти, но он, как сказал Камски, не стал углубляться в дебри и расспрашивать дальше. В принципе поебать, какие терабайты за что отвечают, главное, что если Коннор обнулится, он не забудет его, когда очнется. Больше Гэвина ничего не волновало. — Эта перезагрузка поможет избавиться от ПДС? — Временно. Но людям ведь тоже надо периодически сбрасывать накопившийся стресс, — Камски хмыкнул. — Ну и что я должен делать? — спросил Гэвин. — Это вы должны знать сами. — Заебись, — выругался Гэвин. — То есть вы мне позвонили просто попиздеть про психологию андроидов? — Я позвонил, чтобы дать вам пищу для размышлений. — Мистер Камски, умник у нас тут вы, — разозлился Гэвин. — Я сажаю за решетку всяких гондонов, вы придумываете андроидов. Логическая цепочка ясна? Я хочу помочь Коннору, а пока узнал только о том, как сейчас поджариваются его мозги. — Коннор — уникальная модель. Он сдерживал постдевиантный синдром в разы дольше, чем это удавалось другим андроидам. И до сих пор он частично контролирует себя. Но как помочь ему, можете знать только вы. Для этого вы достаточно с ним близки, — Гэвину показалось, что в словах Камски скользнула улыбка. Мудак. — Вы — причина того, что происходит с ним, и одновременно только вы — единственное, что его спасет. Но у Коннора осталось мало времени. Езжайте домой, Гэвин. — С чего бы? — Вы найдете там все ответы. Удачи. В трубке зазвучали короткие гудки. Чтобы переварить всю услышанную информацию Гэвину понадобился бы не один час и, как минимум, литр кофе. Но ни кофе, ни тем более лишнего времени у него не было. «У Коннора осталось мало времени». Эта фраза колоколом билась в голове Гэвина. Он ведь может и не успеть теперь. А ведь даже непонятно, где искать, с чего начать. Что же делать? Сердце колотилось так, будто собиралось собственным ходом добираться до Детройта, даже дышать становилось больно. Гэвин открыл окно. Холодный воздух тут же остудил ему горящее лицо и кипящие мозги — стало немного легче. Он, конечно, никогда не страдал всей этой подростковой херней типа панических атак, но, кажется, одна только что у него случилась. — Блядь! Блядь! — выругался он на весь салон. — Это просто пиздец! Снова вернулся страх. Липкий, пронизывающий, сдавливающий сердце и прокатывающийся ледяной волной по телу. Гэвину давно не было так страшно за кого-то. Если бы он был чуть более набожным, то уже давно начал молиться. Он тряхнул головой, пару раз выдохнул — нельзя паниковать, надо мыслить трезво. И желательно быстро. Камски сказал, что выход есть. Возможно, есть. Но Гэвину хватило бы и одного процента, чтобы надеяться и попытаться. Главное, спасти Коннора, большего ему и не надо. Сбоку мелькнул знак с надписью «Детройт». Гэвин после первого поворота свернул направо, так быстрее всего можно было добраться до его дома.