american money.

Свет проникал в окно через тюль, отражаясь от бордовых обоев с рисунком черных цветов. Посередине комнаты находился стол из темного дерева с небольшой вазой. Рядом со стеной стоял темно-зеленый бархатный диван с маленькими отделанными подушками, а под ногами лежал мягкий ковер. Зейн знал эту комнату и ее хозяйку. Гвен Бёрганди — владелица клуба эскорт услуг. Ей было почти сорок лет, но она на свои года не выглядела. Белые жемчужные локоны, шелковистая кожа с еле заметными морщинами. Голубые глаза похожие на ледники океана. На ней идеально сидел брючный бордовый костюм. Тонкие пальцы с золотыми кольцами сжимали бокал розового игристого вина. — Расскажи мне, Зейн, о нем, — она протянула ему стакан виски с двумя кусочками льда, — полное досье в обмен на информацию, как мы и договаривались. Женщина взмахнула длинными ресницами, вглядываясь в зелёные глаза перед ней. Если люди говорили, что эти изумруды холодные, значит, что они просто не встречались с такими нефритами. — Итак, — он прочистил горло, опуская голову вниз, — Он шикарный мужчина, ему нравится его работа и Пейн не похож на того злодея, которого описывали слухи. Знаешь, когда смотришь на него то, словно, все зло уходит. Я не знаю как и почему, просто это происходит. От него всегда вкусно пахнет, чем-то свежим, мятным, мне нравится его запах. Он щедрый и не жмёт себе каждый цент. Четыре дня назад мы вернулись из Испании. О, и мы знакомы уже больше месяца. Лиам любит рассказывать о себе, но ещё больше ему нравится слушать обо мне. Я знаю, Гвен, чувствую, что он в меня влюблен. Зейн отпил обжигающую жидкость из стеклянного стакана, переводя взгляд на шторы. — Проблема в том, что когда я понимаю, осознаю всю ситуацию той стороной, которую старался спрятать подальше, это все кажется ужасным. Женщина встала со стула, цокая каблуками по полу, взяла со стола железную коробочку для сигарет и села напротив Зейна. Запах ее французских духов распространился по воздуху, щекоча нос. — Но тебе же нужны деньги, да? — Зейн отвел от нее взгляд, словно раздумывая над этим. — Ох, он так любит делать мне подарки, вот, посмотри, — Малик протянул женщине руку с изящными пальцами, — все золото на мне подарил он. Кольцо, браслет, взгляни, они действительно красивые. До него был только один мужчина, у которого был вкус, но ты знаешь, что все его подарки я выкинул, — Малик прочистил горло, складывая руки на груди, — ты бы знала как он трахается! — улыбнулся Зейн, смотря на Гвен. — Неужели так плохо? — ее красные пухлые губы растянулись в улыбке. — Наоборот! Просто шикарно. Не могу подобрать слов, чтобы описать это. Я думал, что ему нравится, когда его называют папочка и прочая хрень, но… Ты знаешь, что у меня были проблемы с возбуждением, да? Сейчас же их нет. Мне так все это нравится! Секс с ним — именно то, что я хочу, когда он приходит домой. Я стал часто ночевать у него. По секрету, он любит, когда я его называю «Сэр», и это классно. Пока он на работе, я хожу по магазинам и покупаю себе вещи на его деньги. Зейн выглядел слишком счастливым, огонь в его глазах разгорался, когда он говорил о Пейне. Гвен не могла этого не заметить. Она его понимает: каждый хочет чувствовать себя живым. Парень уже давно был мёртв внутри. Она знала, что для того чтобы пробиться навершину, то нужно убить всех на своем пути, даже себя. Бёрганди помнит тот момент, когда Малик дошел до цели. В ту ночь пять лет назад она отправила одного парня и четырех девушек на Улицу Зелёных Фонарей. Это место показывало насколько ты профессионал в своём деле. Малик прошел путь от обычной шлюхи из притона в центре города до представителя дорогих эскортов в удобное ему время. Тогда наступила последняя ступень, на кону стояло все. Кто побеждает, тот освободился. Гвен поставила условие, победитель тот, кому один мужчина заплатит большую цену за полтора часа работы. Зейн принёс пять тысячи долларов от пьяного миллионера. Он победил, теперь работал на себя, никаких оков. Но в тот день зелёные глаза перестали гореть сиянием живой души. Такое произошло и с ней, пятнадцать лет назад. До этого ты живёшь каждый день как последний, надежда заставляет тебя двигаться дальше. Надежда на светлое будущее, где ты забудешь обо всем, что случалось с тобой. Шлюхой от хорошей жизни не станешь. Гвен достала две сигареты, одну взяла себе, другую отдала Малику. Он зажал ее меж губ, прикуривая от ее зажигалки. — Ты говорила, что хочешь мне что-то рассказать, какую-то новость, — его скулы были похожи на острые ножи, а изумрудные глаза прищурившись смотрели в голубые напротив. Женщина выглядела так, словно, она не хотела этого говорить. — Никилади вышел из тюрьмы. Сердце парня окаменело и пеплом осыпалось вниз. Вместо слез — покрасневшие белки, а его руки заледенели, начиная трястись. Воспоминания сами неслись в сознании, показывая ужасные вещи, которые пережил Малик. Он думал, что больше никогда не увидит его… Видимо, не все молитвы слышит Бог.

Игнасио Никилади был насильником Зейна.