«Не каждый человек, появившийся в твоей жизни, останется в ней надолго. Не привязывай себя к людям, привязывайся к моментам, которые, возможно, больше не повторятся, но останутся в твоей памяти на всю последующую жизнь». — © chanyeol_x_baekhyunee.
Как важно… Уметь понять и простить, даже несмотря на боль. Помочь, а не предлагать помощь из вежливости. Уметь остаться, даже когда гордость велит уйти. И Любить не за что-то, а просто так. Любить искренне, самоотверженно, бескорыстно. Жить человеком, его присутствием, запахом, прикосновениями, голосом. Ставить чужие чувства превыше своих, уметь слышать и слушать, быть рядом в нужный момент, поддержать в случае чего. Проявлять милосердие, замечать вокруг себя не только свои проблемы, но и чужие. Уметь помогать с ними разобраться. Как важно уметь забывать и отпускать, даже если очень больно. Уметь говорить правду, даже если очень горькую. Не бояться шагнуть в бездну, даже если очень страшно. Мы живём, любим, плачем, умираем, собираем себя по кусочкам. Эмоции - важная составляющая каждого живого человека, без них мы слепы. Без теплоты любимых рук мы слабы. Без звучания родного голоса мы глухи. Мы можем вечно избегать встречу с определенным человеком, но в итоге все наши дороге приведут к нему. Мы можем закрыть глаза на какую-то проблему, отпустить всё на самотёк, но оно как снежный ком - нарастает, путается, кровоточит.
Доверяя определенному человеку, мы можем позволить себе закрыть глаза на какие-то неоднозначные моменты, связанные с ним: к примеру, в тот раз не поддержал, сказал, что занят, а буквально вчера не ответил на звонок, он, якобы, сообщения не проверяет, ибо слишком много дел было в тот день. Но однажды мы дойдем до точки невозврата, когда присутствие этого человека в нашей жизни будет мешать нам спокойно вздохнуть, боясь получить нож в спину. И когда с нас слетят оковы привязанности, мы больше не будем жалеть о тех моментах, которые с нами не случились. Мы будем жалеть лишь о том потерянном времени, которое бесполезно тратили на общение с человеком. Так же и с любовью. У неё особый вкус и запах. Это чувство не спутаешь ни с чем. От него сладко кружится голова, свободно дышится полной грудью, и все кажется исключительным. А потом все одномоментно разбивается о скалы, и уже больше не будет шанса на спасение. Ты станешь тем кораблём, которого только отпустили на воду и который слишком быстро потерял управление в надвигающимся шторме. И в лучшем случае он сядет на мель, в худшем – разобьётся о те самые скалы. И жить торопимся, и чувствовать.
Раньше было по-другому: люди не боялись знакомиться на улице, проявлять свои чувства, инициативу. Гуляли в парках, водили в кино, пели под окнами серенады, с замиранием сердца ждали благословения родителей и рождения первенца. Раньше моральным идеалом человеческой красоты можно было назвать честность, порядочность, принципиальность, целеустремленность. Сейчас же – внешняя красота, количество лайков в социальных сетях, статус. Мы реже обращаем внимание на внутреннюю красоту человека, превращаемся в визуалов, страдаем лукизмом. И это ужасно, мерзко, унизительно, несправедливо. Если человек родился без одного глаза, но с добрым и большим сердцем, в котором может уместиться вся любовь к миру, должен страдать от негативных высказываний в свою сторону? В современном мире происходит полная морально-нравственная дезинтиграция общества. Мы больше не воспеваем в своей жизни семейные ценности, культурные традиции. Но все в наших руках. Люди писали историю. Они же могут все изменить, вернуться к старому раскладу жизни.
«Но времена не выбирают. В них живут и умирают. Большей пошлости на свете нет, чем клянчить и пенять. Будто можно те на эти, как на рынке, променять».
Вот и Марк думает, что ему нечего выбирать. Жизнь уже построила свой сценарий, а он не хочет противиться, плывет по течению. Правда, в последний раз это течение привело его к больничной койке и гемотомам. Он уже как второй день лежит и не просыпается, а Донхёк рядом и ждёт, когда его дрожащие реснички наконец распахнутся. Он зевает и клюёт носом, ибо всю ночь не спал и контролировал его показатели, отражающиеся на специальной панели монитора, хоть и не разбирался от слова совсем. Меньше спать на парах надо, Ли Донхёк, тогда все понимать будешь. К Марку за это время ещё ни разу не пришла его семья, и Донхёк правда считает это странным. Обычно заботливые мамочки устраивают прямо в коридоре операционной скандал и орут на все отделение о том, что если кто-нибудь сделает больно её дитя - прибьют всех к чертям собачьим. А тут тишина. Хотя, когда Хёк попадал в больницу после смерти матери, то к нему тоже никто не приходил, не считая старшего брата. Но у него-то с отцом отношения ужасные, а тут? Кстати, о старшем брате. У Донхёка есть старший брат, разница в возрасте между ними около десяти лет.
Тэён родился от первого брака отца, но несмотря на это, они очень дружны и доверяют друг другу. Тэ просто знает, чего хочет Хёк, и помогает ему добиваться этого, иногда раздавая люлей за лоботрясничество. Они не общались последние несколько лет ввиду того, что Ён переехал в Америку и сейчас работает в компании отца день и ночь. Возможно поэтому их отец так гордится старшим сыном и ненавидит младшего. А что Донхёк? Чего добился он? Школу еле окончил, в университет за взятку «поступил», а смысла ноль, все равно на парах спит. И вообще, скоро зачётная работа, а он к ней даже не готовился. Только разница в том, что отец перестал материально поддерживать Донхёка ровно с того момента, как он поступил в этот сраный университет. Поэтому он сейчас в поиске работы. Только вот куда с такими богатыми привычками можно устроиться? Физический труд для него хоть и не проблема, но он считает это черной работой для гастарбайтеров. Умственный труд – слишком сложный и недоступный, а вот моделинг - то, что надо. Предложений от агентств предостаточно, а смазливая внешность имеется.
Остаётся только найти то самое подходящее место, где можно будет работать после универа и особо не напрягаться. Когда-то у Хэчана была даже идея открыть свой ютуб-канал бьюти блогинга, но потом он понял, что это занятие для баб, а не для брутальных мужиков. А ещё у него есть друг в клубе (не Джемин), он может устроить хотя бы барменом подрабатывать, это довольно престижно. Правда, всякие дядечки с денежками будут приставать, но это не страшно. Хэчан может просто их вырубить и забрать деньги, счастливо ускакав в закат. Ещё, если честно, есть тысяча вариантов подработки, но вот желанием Ли особо не горел. Он привык, что за него всегда все делают. Привык к комфортабельной квартире, дорогим тачкам и косметике, дизайнерской одежде, высокой кухне. А как только папа перестал спонсировать, всё, мир померк. Не хватало, чтобы он его ещё и из дома выгнал, как Джемина несколькими днями ранее. Он не хочет ночевать в клубе, как Джем на неудобной раскладушке и в тесном помещении. Ему страшно представлять, что однажды он может оказаться на его месте. Очень страшно, так, что мурашки по телу бегут.
Марк вновь начал ворочаться и хмуриться, поскуливая. Донхёк сразу же отогнал прочь все свои мысли и уставился на сдвинутые к переносице тонкие черные брови, но продолжал ровно сидеть на стуле и просто наблюдать со стороны. Аппарат жизнеобеспечения не пищит, значит, все ок. Минхён шевелит пальцами и жмурится, пытаясь «проснуться». Хёк помнит, как мама, услышав его всхлипы во сне, будила его, дёргая за плечо и целуя в лоб, чтобы прогнать даже самый страшный кошмар. Это работало. Он тут же просыпался и утыкался носом в мамины руки, хныкая. Она ласково гладила его по голове и приговаривала
«всё хорошо, я с тобой. Я знаю секрет, как пережить кошмары. Я просто вспоминаю всё хорошее, что видела в жизни. Даже самую маленькую мелочь. Это как игра. Я играю снова и снова. Она надоела мне много лет назад, но... бывают игры гораздо хуже, из которых невозможно выйти победителем, в них есть только проигравшие.», словно какую-то мантру. После её смерти кошмары Хэчану стали сниться чаще. Первое время они буквально стали неотъемлемой частью его жизни – постоянно присутствовали, портили даже самый теплый и счастливый сон. А потом Хёк научился жить с ними и лишь иногда всё же просыпался в холодном поту, машинально кидая взгляд на фотографию мамы в белой рамке.
У Марка все было по-другому. Его мама никогда не прижимала к себе, не утирала слёзы, не обрабатывала разбитые коленки. Она была слишком занята многочисленными подработками, готовкой, стиркой, уборкой дома. У неё целый день был расписан по часам, в нём не было времени для элементарных обнимашек, чтение любимому сыну сказки на ночь или проверки его уроков. К тому же, совсем скоро появился Джено, и времени на воспитание детей не осталось совсем. В основном, отец принимал важнейшую роль в жизни Марка и Джено. Когда Джено был совсем маленьким, отец часто засыпал с ним на руках в кресле-качалке на веранде, с каждой зарплатой покупал игрушки, одежду, целовал маленькие розовые пяточки, пухлые щёчки, улыбался, когда маленький кулачок сжимал его палец. Марк всегда чувствовал на себе ответственность старшего брата за воспитание, физическое, духовное и моральное состояние своего брата и сестры. Он с самого своего раннего детства был серьезным и рассудительным. Он обладал восхитительной памятью, питал безграничное желание к изучению различных наук. Не ребёнок, а золото.
«Слишком идеальный», - вот главная причина, по которой Джено не слишком любил Марка. Его всегда все хвалили, отмечали сообразительность и внимательность, а Джено для всех всегда был просто лоботрясом, оболтусом, распиздяем. Но если Минхёна ненавидели в школе, то Джено уважали. Двоечников все боятся, не делают связываться с ними, иметь дело, обходят стороной и в страхе перешёптываются. А вот отличники всегда пораждают в людях злость, ненависть, зависть и становятся мишенью номер один, боксёрской грушей, особенно для таких двоечников, как Дже. И если Марка на протяжении всех одиннадцати лет обучения в Канаде ежедневно поливали мусорными отходами из пакетов, били, запирали в туалете, то Джено по большому счету мог бы стать тем человеком, который это делал. У него не было никаких обязанностей, он спокойно наслаждался жизнью, гулял по ночам, сбегал с уроков, устраивал бунты в школе, высказывал учителям все, что он о них думал. Скромностью он не блистал, а вот чрезмерным самолюбием – да. Но уверенных в себе людей уважают в обществе гораздо больше. Ведь не зря говорят, что как ты себя воспринимаешь, так и воспринимают тебя другие.
Если всю жизнь будешь ненавидеть себя, замечать только плохое, принижать себя, наговаривать на свое лицо, разум - так ты и будешь восприниматься обществом полным неудачником. Нельзя всегда загоняться в какие-то придуманные рамки, ставить других превыше себя, восхищаться способностями одного и пренебрегать своими. Мысли шире, переступи за границу, выйди из темноты, не бойся сделать шаг вперёд, а не в сторону и не назад. Полюби себя, и только после этого ты добьёшься уважения окружающих и будешь ассоциироваться с успешным, перспективным человеком. А тем, кто считает себя пупом Земли нужно помнить, что в этом мире все планеты крутятся вокруг солнца, а не вокруг него. Донхёк нервно сжимается, когда слышит, как Марк начинает часто дышать и метаться по больничной койке. На его лице вследствие боли начинают дёргаться лицевые мышцы, скулы кажутся ещё острее, а губы плотно сжимаются, формируя узкую полосочку. Хёк встаёт со стула и нажимает на кнопку, чтобы вызвать персонал. Через минуту в палату вбегает медсестра и вкалывает Минхёну очередную дозу обезболивающего. Он уже сбился со счету, в который раз Марку вкалывают морфин.¹
OBLIVION
— Только, блять, не говори, что ты разъебал две бутылки дорогого коньяка в моем баре, - Джемин слишком быстро оправился после очередного нервного срыва, благо Джено был всё это время рядом и даже сейчас наблюдал, как рыжеволосый раздавал лещей работникам своего бара. — Нахуй уволен. Довольно, хватит уже нервов с меня. Не умеете работать, вон отсюда, живо!
— Ш-шеф, я все уберу, только, пожалуйста, не увольняйте! Мне нужно заплатить за аренду и маме денег на операцию отправить..у-у меня и так в карманах пусто...- парень от безысходности бросился на колени перед Джемином и молил о прощении.
— Я дважды не повторяю. На выход. Все.
Джемин одарил грозным взглядом всех своих работников, и те в страхе быстро покинули помещение. Он запрокинул голову и громко выдохнул, прикрывая глаза. В последнее время все из рук валится. В доме дурдом, в баре дурдом, в универе то же самое. Совсем недавно отец выставил сына за дверь вместе с вещичками, вычеркнул имя «На Джемин» из документа о наследстве и перестал его спонсировать. Вот так просто свою родную кровь лёгким движением руки выставил за порог, оставив его без гроша. К счастью, мама об этом не знала, иначе бы бросилась на колени и стала умолять сына просить прощения у отца и всячески унижаться перед своим мужем, дабы тот смягчил наказание. Теперь Джем обитает в подсобке своего же бара, и он вовсе не недоволен своим положением. Наоборот, так даже будет лучше, тут его никто не тронет и не будет демонстрировать свои нравоучения. Один Джено в курсе положения дел старшего, и он бы предложил ему жильё в свое квартире, да вот только там всё ещё был ремонт, а приводить в дом к своей тётке чужого парня как-то не особо удобно. Джемин повернулся назад к барной стойке и принялся начищать её до блеска мокрой тряпкой. Джено слез со стола, на котором все это время сидел, и подошёл к парню вплотную, забирая из его рук тряпку.
— У тебя больные запястья, забыл?
— Только ты об этом помнишь.
Джемин послушно отошёл в сторону, чтобы не мешать и принялся пересчитывать деньги из кассового аппарата. Движения руками он делал не слишком активно, чтобы сильно не напрягать запястья, пока Джено старательно начищал поверхность барной стойки. В конечном итоге, молчать вечно болтающиеся без умолку Джемину надоело, и он специально громко хлопнул дверцей с напитками, чтобы привлечь внимание. Ли от такого неожиданно громко хлопка подпрыгнул на месте и чуть дар речи не потерял, вопросительно взглянув на виновника шума. Сегодня и так было предостаточно неловких пауз и перешёптываний, Джемину уже не терпелось расставить все точки над «i» и разъяснить ситуацию. Поэтому он принял всю инициативу в свои руки, ибо пока сам не подтолкнёшь, иные шагу не сделают. Джем многозначительно вздыхает и залезает на барную стойку, кряхтя. Теперь он был гораздо выше Джено, а значит и давление сможет оказать, если что. Джено с любопытством бросает в сторону тряпку и внимательно скользит взглядом по оголившемуся участку кожи и выразительным ключицам рыжеволосого. Всё же молочная кожа и лёгкий румянец творят чудеса с разумом и сознанием Джено.
— Позволь поинтересоваться и уточнить одну вещь. Почему ты мне помогаешь? Знаю, я не впервые задаю такой вопрос, но однозначного ответа до сих пор на него так и не получил.
— Может, потому что ты заставляешь меня беспокоиться о тебе? Посмотри на себя: как может такой худой, бледный, болезненный и хрупкий мальчишка сам за себя постоять?
— Болезненный и хрупкий?! Эй, тебе показать, на что способны эти кулачки? - Джем вытянул руки вперёд, сжав в кулаки, и пригрозил ими. — Между прочим, я был самой известной рыжей бестией в школе. Я этими руками крошил косточки своих одноклассников и старшиков в пепел. Ты должен меня бояться, - Джемин потянулся всем корпусом вперёд и резко проскользил попой по поверхности стойки, готовясь соприкоснуться лбом с полом, как сильные руки Джено, обхватившие его за талию, надёжно закрепили на месте.
Лицо Джемина склонилось над лицом Джено и мгновенно порозовело, когда нос соприкоснулся со лбом беловолосого. Говорят, когда два человека смотрят друг на друга и видят свое отражение в глазах напротив, то это верный знак того, что вы что-то большее, чем просто друзья. Если твое дыхание учащается, когда видишь его. Если твои зрачки расширяются, кровь приливает к щекам, а тело бросает в мелкую дрожь, так, что колени подкашиваются – не значит ли это то, что тебе не все равно на этого человека? Не значит ли это, что в твоём сердце он занимает отдельное место, куда ежесекундно проникает маленький лучик света и греет его своим теплом. И ты живёшь с этим чувством. Сначала пытаешься его скрыть, запихнуть в самый дальний угол своего сердца и надеяться на то, что он совсем скоро покроется толстым слоем пыли, и ты больше никогда о нём не вспомнишь. Потом будешь отчаянно стараться не замечать изменения в своем поведении, когда виновник этого преданного чувства будет находиться в поле зрения. И когда ты будешь кричать, стучать кулаками по закрытой двери, просить о помощи – обернётся ли на твой крик тот человек, протянет руку помощи, обнимает крепко или просто пойдет дальше своей дорогой и сделает вид, будто ничего не слышал?
И знаете, есть времена и люди, с которыми ты, не задумываясь, прыгнешь в омут с головой, а есть те, с которыми, как говорится, срать в одном поле не сядешь. Есть те, кто сию секунду бросятся спасать ближнего, тем самым сделав свой нравственный выбор, а есть те, кто и ухом не поведёт. И вот в такие моменты важно быть уверенным, прежде всего, в себе и своем окружении. Убедиться, что тебя окружают именно те люди, которые смогут поддержать в сложную минуту, быть рядом, когда потребуется, разговаривать даже после вашей ссоры и искать компромиссы, чтобы их избежать. Не зря говорят, что если вы хотите узнать, что на самом деле думает о вас человек – разозлите его. Когда человек злится, у него нет времени, чтобы солгать. Мы живём в мире, в котором улыбка ещё не означает радость; где поцелуи не означают чувства, где признания не значат любовь, где каждый одинок и не старается это изменить, где слова теряют всякий смысл, потому что несут ложь, где даже ближний может воткнуть нож в спину. Знаете, мир уже давно не так идеален и никогда не был таковым. Мы живём, радуемся, любим, плачем, умираем. Мы, словно книги. Каждая страничка нашей жизни пропитана болью, разочарованием, грустью, а иногда и радостью. В этом наша сила: здесь мы честны сами с собой.
Мы можем написать целый бестселлер, а можем остановиться на скучном и коротком очерке. Это зависит от человека. Есть те, кто оставит после себя целое наследие – пометки на полях каждой страницы о каких-то запоминающихся моментах, а есть те, кто оставит лишь жирную кляксу и так и не ответит на вопрос
«что такое счастье в твоём понимании?». Мы должны помнить одну простую вещь. Мы пишем свою историю, в наших силах сделать её, как можно ярче и интереснее. Мы должны двигаться вперёд, несмотря на невзгоды. Ведь мы всегда ещё успеем положить закладку на нужной странице и улыбнуться, окунувшись в воспоминания того времени. Мы должны жить так, чтобы потом ни о чем не жалеть. Нужно ещё успеть урвать свой кусочек счастья. Ведь у кого-то есть ключи от успеха, а у кого-то – отмычка.
«Можно любить тело, не зная душу, а можно любить душу и сойти с ума, прикасаясь к телу любимой души.», – как по мне, так это лучшее описание тех чувств, которые испытывал Джено по отношению к Джемину. Ещё тогда на вечеринке, когда отводил его домой понял, как сильно его влечёт к этому парню. Понял, что сердце-то выпрыгивает из груди и совершает внутри такие кульбиты, что позавидовал бы любой.
Но это просто случилось. Он не знал, когда это произошло. От весны к лету, от лета к осени и от осени к зиме. Знаете, почему меняются времена года? Знаете, когда заканчивается зима и начинается весна? Вот и он не знал, когда его чувства начали расти и превращаться в звук песчаной бури эмоций и безумной любви к нему. Джено просто не хотел отпускать его. Его тело тянулось к нему, словно магнит. Он забывал, как дышать, когда эти тонкие пальцы ненароком касались его кожи, а черные глаза цеплялись за его собственный взгляд. И в тот момент казалось, будто ты готов упасть на колени перед этим человеком, отдать все, что у тебя есть, весь мир бросить к его ногам, достать с неба звезду, украсть перо жарптицы, пойти за тридевять земель и достать то, не знаю что. Джено был настолько всецело поглощён этим человеком, который просто в данный момент невинно смотрел ему в глаза и сильно краснел. Джемин был прекрасен даже с этим румянцем на щеках. Он был неотразим даже с этими страшными порезами на руках и с уставшим лицом. Его глаза все равно излучали счастье и безграничный оптимизм, которому все же скоро настанет предел, как и всему, что существует в этом мире. Джено едва держится.
— Я едва держусь, чтобы не поцеловать тебя, - как-то слишком близко, практически шепча в розовые губы напротив, произносит Ли, из-за чего и без того интимная обстановка становится какой-то особенной.
— Так..что же тебе мешает? - Джемин не готов уступать в этой игре, поэтому двигается ближе, соприкасаясь губами с губами партнёра.
— А ты не будешь жалеть?
— Посмотрим, как себя вести будешь.
Джемин улыбается в поцелуй и слегка приоткрывает рот, позволяя языку Джено плавно проскользить внутрь, касаясь губами таких сладких и манящих напротив. Последний поцелуй Джемина был два года назад, так что практики у него не было, поэтому он очень волновался, что сделал что-то не так и уступил первенство в поцелуе. Джено крепче сжимает талию парня, и с губ напротив срывается первый стон, когда зубы оттянули нижнюю губу. Он так ждал этого. Джено будто знал рот Джемина получше, чем английский и математику одиннадцатого класса, так как слишком уверенно скользил языком внутри и крепко сдерживал зверя внутри себя, остерегаясь того, что Джемин может испугаться и больше никогда не разрешить касаться его. А для Джено это было так же необходимо, как воздух для человека. Джено все это время развлекался с нунами, которые вешались на него из-за довольно привлекательной внешности, тем самым регулярно перебиваясь ночным перепихоном у Джисона на хате, пока тот работал у себя в кафе и даже не подозревал, какой траходром у него в квартире устраивал Ли. С девушками Джено был жёсток. Втрахивал в кровать так, что ножки порой не выдерживали столь сильного напора и сексуальной энергии, одномоментно ломаясь к чертовой матери. С девушками все было как-то по-быстрому и совсем без чувств.
Джено никогда не задумывался, комфортно ли его партнёру, когда насильно заводил руки за спину и заставлял прогнуться под ним, стонать так сильно, насколько хватит сил. А у Джемина голосовой диапазон куда шире, чем у всех тех девчонок, которые были у Ли. И его тело намного гибче, так что поэкспериментировать с позами они ещё успеют. А пока Джемин наслаждался процессом и активно льнул всем телом к младшему, позволяя делать с собой все, что он захочет. Джено уже смелее блуждал холодными руками под рубашкой старшего и чувствовал подушечками пальцев мурашки на коже из-за контраста тёплого и холодного. Джеминова талия сильно отличалась от тех, которые Ли щупал раньше. Она была настолько худой, что при обхвате руками с двух сторон, формируя тем самым кольцо, кончики средних пальцев едва касались друг друга. Ощущать столь драгоценный фарфор под своими пальцами приятно вдвойне, особенно, когда понимаешь, что все это прекрасное тело со всеми неровностями, родинками, царапинами – полностью принадлежит одному тебе и никому больше. Приятно втройне, когда чувствуешь тепло этого самого тела, дыхание и сердцебиение напротив так близко, насколько это возможно. Но Джено все равно боится, что поспешил со своими действиями. Ему на Джемина не все равно, на его чувства тем более. Поэтому медленно отстраняется от слегка покусанных губ и нервно сглатывает, боясь посмотреть в глаза напротив, словно он только что сделал что-то постыдное.
— Джено? Все в порядке? - Джемин пальчиком подцепил подбородок младшего и приподнял слегка его вверх, чтобы встретиться взглядом.
— Вероятно, это я у тебя должен спросить, - Ли виновато улыбается и убирает руки с талии рыжеволосого. — Ты не думаешь, что мы...немного поспешили? Сам говорил, что всё ещё страдаешь из-за старых отношениях
— Поэтому-то я не считаю, что мы поспешили. Да, моё сердце всё ещё болит и ноет, но нужно же двигаться дальше, разве не так? - Джем скрещивает руки за шеей Джено и поджимает губы, отчаянно прогоняя про себя одну и ту же фразу:
«И правда, мы не поспешили?...»
— Да, но я так не могу. Это неправильно. Послушай, хён. Ты любишь
его, не меня. И если тебе правда нужна моя поддержка, моё присутствие, то я буду рядом. Но я не хочу быть его заменой, понимаешь? Ты просто запутался и потерялся в гуще последних событий. Тебе одиноко, и ты пытаешься тем самым заполнить мной ту пустоту, которую сейчас испытываешь. Это временно. Но для того, чтобы, как ты выразился – двигаться дальше – нужно сначала разобраться в себе. И я так говорю не потому, что ты мне не нравишься, наоборот, очень. Так сильно, что мне с трудом удаётся выговаривать эти слова и не поцеловать тебя ещё раз, прижать к своей груди. Но это так. У тебя вся жизнь впереди. У тебя всё ещё будет. Не нужно делать поспешных выводов и бросаться на каждого встречного, понимаешь? - Джемин возмущённо широко открывает рот и душит в себе слёзы, которые уже заполнили наполовину глаза во время всего этого монолога.
— З-запутался? Б-бросаться на каждого встречного? То есть вот, что ты обо мне думаешь: грязная, порочная шлюха, которая трахается с любым, кто предложит?! По крайней мере, ты сказал об этом честно. Что ж, спасибо хоть за это, - Джемин лёгким движением руки отодвигает Джено в сторону и спрыгивает с барной стойки, направляясь в комнату для персонала, обнимая себя за плечи и кусая губу, чтобы не разреветься прямо тут.
Как только он громко хлопает дверью позади себя и потихоньку скатывается по стеночке, зажимая рот руками – становится все предельно ясно. Джено заигрался. Он мало того, что впутал в свои игры и так с разбитым сердцем Джемина, так ещё и надругался над его чувствами таким образом. По крайней мере, так думает сам Джемин, когда широко раскрывает рот в немом крике и тыльной стороной руки собирает слёзы по щекам, утирая мокрые дорожки. Его вновь обманули. Уже в который раз, когда он открылся человеку спустя такое продолжительное время, ему вновь плюют в душу. Его жизнь ничему, судя по всему, не учит. Сколько можно уже наступать на одни и те же грабли, На Джемин? Когда ты наконец поймёшь, что в этом мире все построено на лжи и обмане? Когда в твою голову наконец придёт умная мысль, и ты перестанешь доверять кому-то так быстро? Сколько ещё таких Джено в твоей жизни должно быть, чтобы до тебя наконец дошло, что любовь, по своей природе, убивает людей, куда чаще, чем рак или аритмия? Когда до тебя дойдет, что, сколько не бейся в закрытую дверь, она никогда не откроется? Неужели тебе так нравится рвать глотку и глотать соленые слёзы в одиночестве? Неужели так тянет вновь взяться за лезвие и ещё разок проехаться по старым шрамам? Так нравится причинять себе боль своими собственными действиями?
Джемин, ты должен держать себя в руках. Чего же ты как слабак расселся возле двери и отчаянно пытаешься душить в себе слёзы и всхлипы? Отчего шипишь от боли, когда слёзы капают на свежие порезы и окрашиваются в мутно-красный оттенок? Не ты ли все начал? Не ты ли позволил этому Джено забраться в твою душу через парадный вход и разрушить все, что у тебя было? Не твои ли губы касались его, и не твой ли язык обводил контур губ напротив? Не твоё ли тело обмякало в его руках? Не твои ли мысли были только о нём и бежали прочь врассыпную, когда его взгляд цеплялся за твой? Не твои ли колени подкашивались, когда его тембр ласкал твои барабанные перепонки? Не твои ли мечты были о вашем счастливом совместном будущем? Не ты ли наперед расписал весь сценарий вашей будущей жизни и не ты ли в голове уже составил список гостей на вашу свадьбу и придумал имена для собачек, которых, возможно, заведёте потом? Это все были твои действия, теперь, будь любезен, отвечай за них, а не убегай от ответственности и не обвиняй всех вокруг, как поступил бы самый настоящий трус. Да, сейчас тебе кажется, что весь воздух из твоих лёгких выкачали, оставив тем самым вакуум, а сердце вырвали из груди, но это все временно. Разбитые колени, как и остальные части тела, имеют свойство заживать. Гораздо сложнее с органами, с сердцем особенно. Тут нужен полный комплекс лечения.
Джемин готов разреветься ещё сильнее, выпустить наружу то, что скрывалось годами и выплакивалось в подушку. Он готов закрыть руками глаза и прыгнуть с какой-нибудь высотки или ударить себя чем-нибудь, желательно потяжелее, чтобы раз и навсегда забыть всю свою прошлую жизнь, все свои падения, ошибки молодости и начать новую с чистого листа. Он готов порвать со всем здесь и сейчас, умереть и заново возродиться, как птица феникс из пепла, но вот незадача: крылья-то у него оборвали пару минут назад. А какая птица может летать без крыльев? Никакая. Она погибнет. Вот и Джемин чувствует, как внутри все погибает, рушится. Чувствует, как его изнутри ломает что-то очень сильное и чужеродное. Его ломает предательство. Хотя это слово для него кажется уже таким знакомым, словно оно всегда сопровождало его всю жизнь: пряталось под кроватью, когда он сладко засыпал, скрывалось за шторками, когда просыпался, и находилось на расстоянии вытянутой руки, когда он шел в школу. Джемин чувствует, как внутри него рушится целый мир, чувствует, как сжигаются последние мосты без шанса на спасение. А ещё он чувствует вибрацию телефона в кармане, поэтому медленно, трясущимися руками достаёт гаджет и прислоняет к уху.
— Алло?
—Джемин, ты где? В баре? Не высовывайся. Я со всем разберусь, только посиди пока там. Я скоро буду.
— А ч-что случилось?
— Ренджун вернулся в Корею. Сегодня утром.
Не хватало ещё одних потрясений за день. Неужели с Джемина недостаточно на сегодня открытий? Он что, ещё не всё слёзы выплакал или заслужил от жизни двойной пощёчины? Джемин роняет гаджет на пол и пытается встать, опираясь спиной о дверь. Какое-то время он ничего не слышит, один звон сопровождает его добрых пять минут, а потом прислоняет ухо к двери и слышит обрывки фраз:
«— Мне нужен На Джемин, он ведь тут? — Нет, его здесь нет, кто вы такой?...». Он слышит этот до боли знакомый голос, из-за которого он потерял столько литров крови за последние два года, что страшно представить. Зачем он явился сюда? Что ему нужно? Он ещё не наигрался с сердцем Джемина и не до конца насладился интрижкой? Столько вопросов, ответы на которых мог дать лишь один человек, находящийся по ту сторону двери. Поэтому Джем, не задумываясь, открывает затвор двери и широко распахивает дверь, тем самым обращая на себя внимание Джено и каштанового незнакомца, что держал в руках какие-то пакеты и взволнованно смотрел ему в глаза. Их взгляды встречаются: джеминовы глаза, все заплаканные, красные, уставшие от жизни, и расстерянные черные глаза, наполненные сочувствием и сожалением напротив. Они стоят и не могут произнести и слова. Кажется, атмосфера здесь настолько напряжена, что можно ножом резать.
— Джемин ...
Нет, определенно этот день не может быть ещё хуже. Куда ещё-то?
