Efflorescence of limerence

Блуждающие холодные руки по двум разгоряченным телам, мимолётные поцелуи губ-бабочек в области особо чувствительных эрогенных зон. Джемин не помнит, как за доли секунды преодолел расстояние от входной двери с пакетами из продуктового магазина до мягкой двуспальной кровати. Кажется, его закинул себе на плечо только что вышедший из душа Ренджун и сказал, что лучшего момента для потрясающего секса, кроме как этот, больше не будет. Джемин остался без одежды за считанные секунды, а Джун снял полотенце с бёдер за ещё быстрый промежуток времени. Он без слов ворвался своим языком в чужой рот, руками аккуратно поглаживая хрупкие плечи, позволяя хоть немного расслабиться в любимых руках. Джемин был инициатором той самой перчинки в их отношениях, когда нежно-ванильный сезон разбавлялся его дерзостью и безграничным любопытством. Он провоцировал старшего порой на такие безумные вещи, что казалось, будто в их парочке самый пошлый был На, а не Хуан. Но как раз такая многогранность своего любимого парня и притянула к себе Ренджуна, как магнит. Никто кроме него такой смертный приговор себе не подписал бы. А Джемин с радостью сейчас широко раздвигает ноги в стороны и нервно облизывает трещинки на губах, пока между тех самых ног орудовала голова язык старшего, выбивая из него непотребные стоны. Вероятно, соседи уже давно привыкли к столь шумным парням, но далеко не все разделяют позицию равноправия, поэтому Хуан прикрывал своей ладонью рот Джемину, чтобы хоть как-то заглушить эту стонущую секс-куклу. Ренджун не раз защищал Нану, когда какой-нибудь придурок на улице вдруг не решал вставить свои пять копеек в сторону двух парней, держащихся за руку, или какая-нибудь бабка не захотела вдруг плюнуть в их сторону и замахнуться пакетом с продуктами. В Китае к этому относятся проще. В Корее пускай рамки допустимого шире, чем во всей Европе, но, как только кто-то понимает, что это вовсе не игры между двумя друзьями, а настоящая любовь - так сразу лезут с кулаками. Родители обоих парней были бы против сто процентов. У Джемина с отцом отношения и так хуже некуда, а у Ренджуна выбора нет: его семья совсем скоро развалится. Причина этому во многом состоит в судимости отца и нежелания со стороны матери помогать ему преодолеть такой сложный период жизни. Родители Хуана никогда не скрывали от него то, что жили вместе только из-за его рождения. Они никогда друг друга не любили и женились только потому, что их брак помог слиться воедино двум очень влиятельным компаниям. Всё детство Ренджуна родители показывали друг другу откровенную неприязнь, может, поэтому у него такое размытое понятие слова «любовь»? Чжу Цзыюй (мама Джуна) не отличалась особым умом или красотой. Она скорее умела во время подсуетиться. Быстрая реакция помогала ей во время подстраиваться под любые жизненные неприятности, а сладкий голос пленял многих мужчин. Будучи единственной наследницей большой корпорации, она понимала, что рано или поздно нужно будет удачно выйти замуж и желательно за мужем с не меньшим состоянием (эти мысли привила ей родная мать, которая беспокоилась за будущее своей дочери), которым владела сама. Вскоре в её планах произошли изменения, и вместо обычного «удачно выйти замуж» она захотела установить в компании свой монархизм, исключая любую возможность родственников вмешаться в планы её бизнеса. Бесконечная жажда власти и алчность погубила юную активистку совсем. Теперь от прежней милой и покорной девушки не осталось ровным счётом ничего. Она перестала улыбаться, в голосе исчезла та доля лёгкого сарказма, с которой любая её фраза превращалась в философскую шутку, а юношеский максимализм окончательно затмил разум девушке. Её считали снежной королевой, которая умело скрывала свои эмоции, выставляя напоказ лишь лестную улыбку до ушей и невинный взгляд. Она смогла одурачить всех вокруг себя. Цзыюй прославилась тем, что в одиночку заправляла целой компанией отца, дёргая своих подчинённых за ниточки, при этом оставаясь в тени. Вскоре в поле зрения Снежной Королевы попала одна очень заманчивая и многообещающая компания: “T.S. Entertainment”. Она специализировалась на строительстве и продаже недвижимости в разных частях Азии и Европы. Все самые огромные здания, дорогие отели, специализированные клиники, популярные торговые центры, авторские кафе и вместительные жилые комплексы - дело рук президента компании Хуан Джинхэя, будущего отца Ренджуна. Он был полной противоположностью его матери: всегда с открытой душой, умный, заботливый, честный, справедливый, ответственный и дьявольски красивый. Работники компании всегда охали и восхищённо смотрели вслед своему директору, отмечая про себя, как сильно повезет его избраннице. За деловым ужином Цзыюй приглянулась мужчине. Она показалась ему очень доброй, рассудительной, ответственной, заботливой и даже красивой. Только он смог разглядеть в ней ту внутреннюю красоту, которую не видел никто. Мужчина помнил, как молодая наследница рассыпалась в благодарностях, как быстро краснели её белоснежные щёки от неожиданных искренних комплиментов, подрагивали плечи и дёргался нос вследствие откровенного волнения при первом упоминании своего имени из уст Хуана. Он чувствовал себя влюбленным по уши мальчишкой: ходил за ней по пятам, дарил каждый раз при встречи новый букет цветов, провожал до дома и встречал возле офиса после тяжёлого рабочего дня. С течением времени мужчина понял, что если не начать активно действовать и дальше двигаться в отношениях, то ничего не произойдёт, и эта девушка никогда не будет принадлежать сердцем только ему. Тогда он решился наконец признаться в своих чувствах и сделать предложение руки и сердца. К его огромному счастью, Цзыюй согласилась. Он помнил, как девушка смотрела восторженно на бархатную коробочку в своих руках и плакала от счастья, по крайней мере, так казалось самому Джинхэю. Впервые в жизни он так сильно обманулся и даже не замечал тех действий, которые проворачивала за его спиной Цзыюй. Она держалась за свое место, боялась стать вновь пешкой, потерять власть, но в итоге сама же оказалась в собственной ловушке. После очередной вместе проведенной с Хуаном ночи Юй рано утром отправилась в головной офис, позабыв совсем о документах на купленные акции “T.S. Entertainment”, которые оставила на своем столе. Этих акций было достаточно, чтобы собрать совет директоров и поставить вопрос ребром о смещении Хуана Джинхэя с места президента компании, подкрепив свое мнение опасением о том, что молодому неспециалисту не под силу управлять таким большим количеством людей и акций. Она планировала осуществить свой план сразу после помолвки, дабы окончательно закрепиться на новом месте, тем самым сидя одновременно на двух стульях и управляя ещё одной компании по мимо своей. Другими словами, позволить произойти слиянию двух влиятельных китайских компаний. Ни о каких чувствах, человечности, совести и речи не могло идти. Власть - вот, что было вечным двигателем для юной предательницы. По пробуждению Хуан позвонил своей «любимой», чтобы спросить, куда она так рано уехала, однако на другом конце провода никто и не спешил отвечать. Зайдя в кабинет Цзыюй, мужчина увидел на столе розовую папку с какими-то документами. Он воспитанный и чужие вещи в руки не берёт, уж тем более не читает документы, однако в этот раз в его сердце закралось какое-то недоверие ко всему происходящему. И интуиция его не обманула. Джинхэй остолбенел, когда прочитал аннотацию документа и его содержание. До него сразу всё дошло, и пазл наконец сложился. Именно в тот момент, когда черные иероглифы, гласящие о подтверждении покупки семидесяти процентов акции компании на имя Чжу Цзыюй, сливались в глазах Хуана, наполненными слезами отчаяния, вся любовь превратилась в иллюзию, а надежды и мечты окончательно рассеялись в воздухе, пропитанном сплошь и рядом предательством. Джинхэй наконец осознал, как грязно играла с ним эта девушка и как больно падать вниз в терновый куст одиночества после стольких лет слепой любви. Его черные кудрявые пряди волос, которые он так любил зачёсывать назад в тот момент встали дыбом на голове, а белоснежная кожа, казалось, приобрела ещё более болезненный цвет. Это был однозначно конец. Мужчина ежесекундно заблокировал доступ к базе данных своей компании (который зачем-то оставил для Цзыюй), разорвал документы, собрал вещи и отправился прямиком домой, сообщить матери об отмене помолвки. Цзыюй в итоге осталась вновь ни с чем у разбитого корыта. Лишь головную боль, очередных врагов и нескончаемую кипу бумаг о потере всех акций себе нажила. Однако она не считала себя проигравшей, ещё слишком рано, чтобы опускать руки. Чжу ждала более рискованного шага от бывшего жениха. Она ждала, когда он перенаправит все акции и золотовалютные средства в другой банк, доступ к которому получила в тайне буквально на днях. Как раз после этого ей бы окончательно удалось бы одурачить отчаявшегося мужчину. Плоды своих грязных трудов она пожнёт чуть позже. Однако это «чуть позже» настало гораздо раньше, чем ожидалось. Буквально через две недели после расставания Цзыюй узнает о том, что беременна. В полном ужасе и отчаянии она прибегает в квартиру к Джинхэю, чуть ли не падая ему в ноги и что-то бормоча себе под нос нечленораздельное. Хуан удивляется такому повороту событий, пытается подавить внутри себя вечное желание всем вокруг помочь, но получается не очень, особенно после того, когда слышит из когда-то любимых уст напротив: «— Я беременна, я такая дура...я без тебя не смогу». Хуан прекрасно понимает, что эта ответственность их общая и нельзя позволить пускай такой хитрой, алчной, но всё же хрупкой девушке проходить через эти испытания в одиночку. Поэтому он крепко обнимает её и говорит о том, что они вместе со всем разберутся и так будет отныне всегда. Спустя какое-то время они всё же поженились, купили большой дом возле залива Большого Восточного моря, готовились вовсю к пополнению в молодой семье. Всё же произошло слияние двух компаний, которого так жаждала ненасытная, алчная девушка. Однако в их отношениях все равно что-то было не так. Они не чувствовали притяжения друг к другу. Словно их свадьба была каким-то вынужденным действием, а не собственным желанием. Джинхэй больше не любил так Цзыюй, как любил её раньше. Возможно, он сам поменялся с тех пор. По крайней мере, мужчина считал, что после рождения ребенка все должно измениться в лучшую сторону. О своих опасениях однажды он рассказал старшей сестре, на что та ответила: «—Люди как книги: ты думаешь, что хорошо знаешь их, раз перечитывал много раз и запомнил каждую строчку наизусть. Однако с течением определенного времени ты будешь замечать все новые и новые в них слова, будешь удивляться тому, почему раньше уделял внимание конкретно этой строчке, а не другой, в которой теперь, по твоему мнению, гораздо больше смысла, чем в той. И это происходит не потому, что книга изменилась, а потому, что ты сам изменился. Содержание осталось прежним, а смысл изменился. Так же и тут: раньше ты замечал одни качества в Цзыюй, а теперь – другие. Она осталась прежней, а ты изменился. Всё предельно просто. Только помни, что настоящая сущность любого человека рано или поздно проявит себя, нужно просто быть к этому готовым». Сестра была права: совсем скоро после рождения Ренджуна мужчина понял, что его новоиспеченная жена совсем не изменилась. Она все так же жаждала власти и стремилась переделать свою семью под матриархат, не желая мужу позволять управлять собой, собственной свободой и ребёнком. Шли годы, а они все дальше и дальше друг от друга отдалялись. Джинхэй чаще задерживался в офисе, подписывая очередной договор о переводе сотрудников на новое место или документ-подтверждение о постройке какого-нибудь здания. Цзыюй долго сидеть с ребёнком не смогла и уже через шесть месяцев после рождения малыша оставила его дома с сиделкой, а сама вернулась к управлению компанией. Чжу уже давно позабыла о том, как тяжело ей было вначале, как с ужасом в глазах прибежала к мужу и умоляла на коленях не бросать её, быть рядом, поддержать. Для неё слишком быстро слово «семья» обрело пустой звук. Ренджун рос вдали от родительского дома, чтобы не мозолить маме глаза. Его образованием занимались репетиторы, которых нанимала сиделка, любящая Джуна, как собственного сына. На какое-то время родители (а если быть точным - мать) забыли о существовании сына, предпочитая посвятить все свободное время работе и семейным ссорам. После очередной ссоры, когда Хуан от злости сказал лишнего правду о том, как сильно ненавидит её из-за того, что она так с ним поступила и разлучила с сыном (какое-то время Юй запрещала Джинхэю даже видеться с Ренджуном, то и дело неизвестно почему пряча его в разных уголках страны), девушка рассердилась, хлопнула дверью и ушла в «себя». Она перестала пересекаться с мужем дома, на работе. Юй притаилась и залегла на дно, чтобы не вызвать подозрений, пока сама придумывала очередной план жестокой мести. На подготовку мести ушло немалых пятнадцать лет. За это время Ренджун успел окончить школу, университет и перебраться в Корею для того, чтобы получить второе образование в сфере маркетинга. Хуан-младший уже успел освоиться в Сеуле, познакомиться с Джемином, поухаживать за ним. Он был очень умным парнем. Все родственники сравнивали его с отцом: такой же добрый, отзывчивый, умный, ответственный, невероятно красивый. В отличие от корыстной, алчной, жадной женщины - его матери. Цзыхи - та самая сиделка Ренджуна, которая провела с ним все его детство - очень переживала за то, каким человеком вырастет этот ребенок: не станет ли таким же беспринципным и страшным человеком, как его мать. Она молилась, чтобы мальчик вырос в точности такой же, как и папа. Так и случилось: от отца Ренджун перенял все самые прекрасные черты доброго человека, а от матери - разве что упёртость и целеустремленность, что, по большому счету, в некоторых слитуациях неплохие качества человеческой души. Он твердо стоял на своём, высказывал своё мнение, стучался в одну и ту же дверь трижды, если не открыли с первого раза. Вероятно, поэтому так быстро получил расположение Джемина. На любил ответственных и честных мужчин, те, кто отвечали за свои слова и действия, а не просто работали языком. Поскольку у Ренджуна не было достойного примера, как нужно «правильно» любить - понятно, что для всех людей это понятие ассоциируется по-своему - он очень боялся, что делал что-то не так. Что мало дарил цветов, конфет, недостаточно уделял внимание Мину или слишком быстро выходил из себя. Но Джемин уверял его в том, что лучший подарок для него - это возможность быть рядом с таким потрясающим мужчиной, как Хуан Ренджун. И даже когда в их день знакомства Джемин сбил Ренджуна с ног своей красотой велосипедом, Нана уже тогда, в больнице, сказал китайцу, что он невероятной души человек. Кстати, именно тогда, когда Ренджун впервые попал в больницу, в Цзыюй проснулись материнские чувства, и она первым рейсом вылетела из Шанхая в Сеул. А потом ещё неделями спала возле его койки на полу. Именно тогда в голову китайца закралась мысль о том, что, может, мама и не настолько бесчеловечная? Именно тогда она познакомилась с Джемином и уже успела его возненавидеть не только потому, что он был виновником травмы её сына, но и потому, что компания отца Джема являлась прямым конкурентом на рынке продаж, особенно сильное влияние имела в Японии, где только недавно развернула свою торговую базу Цзыюй. Однако совсем скоро её накрыло новой волной жажды мести (какая-то очередная светская львица поднагадила ей в тапки управляющего компанией), поэтому ей скоро понадобилось переехать назад в Китай. Они вновь начали жить вдали друг от друга, словно незнакомцы. Изредка отец приезжал к сыну в Корею, навещал его, был вне себя от счастья, когда видел, что его ребёнок в полном порядке, улыбается и радуется жизни. А когда узнал о том, что Ренджун планирует помогать ему с бизнесом после окончания университета, то вообще чувствовал гордость за такого ответственного сына. Однако совсем скоро, как раз в тот день, когда Джун собирался сделать Джемину предложение, в офис Хуана-старшего вломились представители правопорядка и нацепили наручники, поставив всех работников на уши. Его забрали в участок и выдвинули обвинения за незаконное хищение бюджетных средств. Оказалось, все эти пятнадцать лет Чжу Цзыюй создавала тайные фонды, переводила акции и воровала деньги из официального фонда компании, который жертвовал часть своих средств не только государству, но и другим сотрудничащими корпорациям. Естественно, она заметала за собой следы, поэтому официальных сводов, подтверждающих перевод средств из одного фонда в другой, невозможно было найти. Действовала, как настоящий профессионал. В итоге отца Ренджуна посадили в тюрьму на шесть лет. В тот день Ренджун сорвался моментально, вылетел первым рейсом в Шанхай и, кусая губы, ждал встречи с отцом, пускай даже общаясь с ним через решётку. Джинхэй ничего не сказал сыну, не рассказал о том, что вообще-то догадывается, кто мог его подставить. Он просто виновато смотрел на него, ненавидя себя за то, что заставил такому сильному мужчине, как Джун, разреветься прямо перед ним. Но Ренджун не дурак, он тоже сразу понял, что к чему, и поклялся отцу, что отомстит за него. Хуан-старший схватил его тогда за руку и с обеспокоенным взглядом просил не делать глупостей, мать его не виновата и рано или поздно она все равно получит своё. Даже после стольких ножей в спину, что умело вонзала Цзыюй, он не переставал её любить. Джинхэй предпочитал оставаться человеком до самого конца. И пусть даже если очень болит сердце. После того разговора Ренджун твёрдо для себя решил, что он попытается сделать всё, чтобы вытащить отца или уменьшить ему срок, а мать – увезти в такое место, где она бы никогда не смогла бы их найти и причинить ещё больше боли. Так как он был официальным наследником, то имел полное право распоряжаться компанией и издавать указы. После смерти бабушки он получил большую часть акций, на которые вскоре позарилась Цзыюй. Ренджун действовал так же тихо и незаметно, с каждым днём потихоньку отстраняя мать от компании всё дальше и дальше. Сначала выкупил часть её тайных акций, потом отобрал возможность участвовать в торговле и распоряжение недвижимостью, а в самом конце собрал нужные доказательства причастности Чжу Цзыюй к созданию тайных фондов и хищению бюджетных средств. Когда все документы были готовы, чтобы посадить за решётку алчную женщину, она сбежала. С тех пор Хуан ищет её по всей стране, так и не сумев освободить отца от тюремного заключения ввиду того, что главный подозреваемый всё же был Джинхэй, так как, по большому счету, должен был иметь доступ ко всем фондам, ибо именно его инициалы записаны в официальном документе о владении компанией. Когда все более-менее успокоилось, Ренджун вернулся спустя два года долгой борьбы с семьёй в Корею. И, переступив через себя и свою гордость, извинился раз сорок перед Джемином за то, что сбежал, за то, что обманул и оставил его одного на какое-то время. Но не бывает худа без добра. Все же его многолетние старания не канули в лету, и совсем скоро и с Джемином тоже всё наладилось. Ренджун правда считает его сильным человеком, раз тот сумел простить такого безответственного подонка, как он. Пускай когда-то белоснежные чистые запястья уже не сверкают своей невинностью и белизной - ибо следы душевной боли Джемина в виде глубоких шрамов ясно дают о себе знать, - всё равно На Джемин останется для Джуна целым миром. Ренджун продолжает доказывать свою любовь чувственными поцелуями в губы, нежными поглаживаниями по бедру, сладким шёпотом на ухо и размеренными толчками в расслабленное тело. Джемин доверчиво жмётся к нему, скулит, шепчет в ответ о том, как сильно его любит и что больше никогда никуда не отпустит. Хуан приподнимает ногу парня, укладывая себе на плечо и толкаясь под новым углом, с улыбкой наблюдая за резко изменившимся лицом корейца. Его рот резко округлился, а глаза блаженно прикрылись, напоследок показав свои белки. Ренджун обожал, когда Джемин вот так закатывал кверху глаза, а подрагивающие длинные ресницы медленно опускались вниз. В такие моменты казалось, что нет ничего прекраснее в этом мире, чем громкие стоны На Джемина и по-блядски раскрытый широко рот. Если честно, Хуан всегда считал своего парня тем ещё чёртовым греческим Богом, особенно, когда утром просыпался рядом с его обнажённым телом и часами выводил подушечками пальцев по белоснежной коже незамысловатые рисунки. В какой-то момент он даже хотел научиться лепить из глины, чтобы воссоздать эти идеальные черты и пропорции, но потом понял, что ничего изящнее он никогда не сможет создать. Джемин сам по себе идеальный и неповторимый. Джун ловил губами стоны своего парня, чувствуя в какой-то момент, как тело под ним обмякает, а по животу стекает что-то тёплое. Сделав последние пару толчков, Ренджун выходит из Джемина и обессилено падает рядом с ним на кровать, притягивая любимого в тёплые объятия. Джемин какое-то время широко улыбается парню, кусая губы, а потом с его лица резко пропадает улыбка, и он о чем-то задумывается, хмуря брови. — Эй, всё в порядке? Какой-то ты напряжённый..неужели тебе не понравилось? - загадочно озвучивает по сути сам по себе риторический вопрос Ренджун, укладывая одну свою руку поперёк впалого живота Джемина. — Надеюсь, ты спрашиваешь это не всерьёз, - усмехается Джем и поворачивается лицом к задумчивому парню. — Просто...я не знаю... что-то изменилось...во мне. Что-то не то..не так как раньше, такое чувство будто я что-то упускаю в этой жизни. — Расскажи мне. Я здесь, чтобы тебя выслушать, - Хуан заботливо заправляет выбившуюся прядь розовых волос за ухо и целует в лоб, прижимая тёплыми ладонями тело Джемина к себе поближе. — Ничего серьёзного. Не обращай внимания, мне просто нужно время, я со всем разберусь, - Джем пытается делать вид, что всё и правда в порядке и нет причин для беспокойствия, но всё летит к чертям, когда его взгляд встречается со взглядом Ренджуна, в свою очередь, который, словно рентген видит его насквозь. — Нет, мы разберёмся. Я не позволю тебе проходить через всё это в одиночку. Я рядом, хорошо? - ласково шепчет на ухо Джун, просовывая вторую руку под одеяла и легонько щипая Джемина за сосок, после чего послышался приглушённый стон вперемешку со смехом. — Ещё разок? — Ты чёртов извращенец, Хуан Женьцзюнь, - выпаливает на одном дыхании младший, когда проворные руки вновь начинают скользить по набухающим соскам. — И не говори, что тебе не нравится.

OBLIVION

Уже полчаса Ченлэ мысленно просверливал дыру в спине Донхёка, который собирал вещи брата по комнате и помогал ему подняться. В это время совершенно спокойно на кухне сидел Марк, катая в руках шарики из хлеба и думая о чем-то своем. Разговор их с самого начала не совсем заладился: Минхён просто нервно выдохнул воздух через нос, пропуская в квартиру младшего и спокойно уходя к себе на кухню, чтобы ненароком не высказать вот прям там всё в лицо. Ченлэ же проводил без лишних слов Хёка в комнату, вероятно, даже как-то мысленно спрашивая себя, почему он всё это вынужден делать. Это Марк притащил Тэёна, это он должен объясняться перед Донхёком и собирать его пожитки. Но вместо этого просто, подпирая спиной дверной косяк, молча наблюдал за вездесущей задницей Хёка, что переодевала брата в чистую одежду, которую с собой принёс. Немая сцена из кино ему надоела давно, но рисковать появиться сейчас на кухне перед глазами и так раздражённого Марка, было себе дороже. Когда он с Джено тащил после той самой пьянки в бессознательном состоянии Джемина, Ли рассказал, как однажды рассерженный Марк чуть не убил его дыроколом, который держал в руках в тот самый момент, когда Джено рискнул признаться брату в том, что последние деньги потратил на алкоголь. Эта дьявольская вещица влетела в стену рядом со стоящим Джено. Ещё буквально сантиметра два, и Джено остался бы без репродуктивного органа. Ещё был случай, когда Ли месяц прогуливал школу, и Минхён метнул с филигранной точностью всю в ту же многострадальную стену три ножа (очень меткий Марк), которые воткнулись в обои по обе стороны от головы Джено и между его ног. С тех пор младший брат понял, что старшего злить опасно прежде всего для собственной жизни. Через какое-то время из комнаты вышел с виноватой полуулыбкой Тэён с Донхёком под руку, ибо резко двигаться в его состоянии сейчас было противопоказано. Ченлэ проследовал за ними до двери и нервно сглотнул, когда Хёк что-то прошептал ему на ухо, устремляя свой взгляд на сидящего и пялящегося в одну точку Минхёна. Чжон неуверенно закивал головой и поменялся с Хёком местами, взяв под руку Тэёна, чтобы помочь ему спуститься по ступенькам и дойти до хэчановской машины. Донхёк попросил китайца о таком одолжении специально, так как считал, что вчера они с Марком так и не поговорили нормально, а сделать это нужно было крайне необходимо. Он, задумчиво пожевав губу, прошёл на кухню, задерживаясь на какое-то время возле дверного проема, чтобы в очередной раз убедиться, в настроении ли сейчас канадец разговаривать о чем-то серьезном. Однако даже его слишком спокойный вид дал понять Хэчану, что всё же этот длинный разговор ничем хорошим не кончится. Хотя в принципе ещё не один их разговор иначе не заканчивался. Все равно кто-то в конце ревел, а кто-то - избегал потом встреч, как минимум ещё несколько дней. — Я хотел сказать «спасибо» и извиниться. Мой брат предоставил тебе неудобства и так же ты рисковал собственной жизнью ради его спасения. — Если бы я знал, что это твой брат - никогда бы так не поступил, - спокойно отвечает канадец, задумчиво склонив голову на бок и, обняв себя за колени, кладёт на них подбородок. — Врёшь. Ты слишком доброй души человек, чтобы бросать кого-то в беде, - повышает голос Ли. — Откуда тебе знать? Ты меня совсем не знаешь. — Так позволь мне узнать о тебе больше. Ты сам меня отталкиваешь, закрываешься в себе, помогаешь мне, но при этом все равно предпочитаешь оставаться где-то там в стороне. Определись уже, чего ты хочешь. Пока ты не скажешь, я не пойму, - Донхёк, подперев спиной дверной косяк, складывает руки на животе, задумчиво вглядываясь в спину напротив. — Ты правильно заметил: я предпочитаю остаться где-то там в стороне. И мне ничего не оставалось делать, как ввязаться в ту драку и спасти человеку жизнь, даже если это твой брат. Что мне оставалось делать? Бросить его там? Хорошо, в следующий раз так и сделаю. — А секунд десять назад говорил, что бросил бы его, если бы узнал, что Тэён мой брат. Ты сам себе противоречишь, - Донхёк делает несколько шагов вперёд и опускается на колени перед Марком, пытаясь заглянуть в его лицо, но парень напротив лишь умышленно прячет его в ладонях. — Марк, посмотри на меня. Пойми, ничего хорошего от того, что ты закрываешься от меня не выйдет - ты ещё больше подкрепляешь мой интерес к тебе. Чем дальше ты будешь от меня убегать, тем сильнее я буду хотеть схватить тебя за руку. Я не прошу тебя безоговорочно довериться мне прямо сейчас...но я буду этого ждать столько, сколько потребуется. Я не буду тебя торопить, просто позволь быть рядом, прошу. — Почему я так тебе интересен? Что во мне такого? Я совершенно обычный. В Канаде меня все ненавидели, считали больными придурками тех, кто сначала хотел со мной познакомиться, а потом таких людей в принципе не осталось, - Марк сильнее сжимает руки, скрывая лицо и шепча куда-то между пальцев из-за чего не совсем было иногда понятно, что он говорил. — Ты особенный. Не говори так о себе. К тому же, мне кажется, что я уже где-то тебя встречал, только не помню где, - Минхён шокировано опускает руки, устремляя взгляд на Хэчана: ему тоже всё это время казалось, будто он где-то уже его видел. — Если мы с тобой начнем общаться, как все нормальные люди: без истерик, унижений и обзывательств, то, вероятно, я вспомню, где тебя встретил впервые. Марк хочет верить. Очень сильно. Но не может. Он боится, что ему сделают больно вновь. В школе находились люди, которые вроде как хотели познакомиться, даже дружили с ним какое-то время, но потом оказывалось, что они всего лишь хотели над ним посмеяться, поиздеваться и выложить в социальные сети видео, где на его голову выливали мусорный пакет со всем содержимым и налитой туда водой, чтобы выглядело и пахло ещё более мерзко. Минхён тогда впервые познакомился с понятием «паническая атака», когда, скрутившись на холодном полу, тихо плакал, в который раз задумываясь о том, насколько у него бессмысленная жизнь. Из-за того, что он слишком часто переживал подобные издевательства, бегал в туалет, чтобы в очередной раз распрощаться со своим завтраком и скрутиться от неописуемой боли в животе возле школьных унитазов. То чувство, когда что-то внутри завязывалось в тугой узел, мешало дышать, двигаться, моргать, жить. Оно сковывало движение, перекрывало дыхательные пути и дышать становилось невыносимо трудно. Голос больше не срывался на крики, лишь на тихие, почти неслышные всхлипы. Мешки под глазами, разбитые скулы, коленки, синяки на локтях и ногах. Марк не хотел к этому возвращаться, ему хотелось поскорее это забыть, перечеркнуть, выбросить из головы. Марк хотел обыкновенного тепла, взаимопонимания, ласки, любви - всего того, чего ему не хватало в детстве. — Прости, я не могу. Тебе лучше сейчас уйти, пока я не наговорил тебе ещё каких-нибудь глупостей, - расстроенный голос Минхёна заставляют решительность Донхёка куда-то пропасть, поэтому он, так ничего лучшего и не придумав, встаёт с колен, направляясь к двери. — Дай мне время... возможно, когда-нибудь я смогу тебе раскрыться...

OBLIVION

— Омма, ты об этой коробке говорила? Здесь какие-то старые вещи, мне кажется, их нужно выбросить! - кричит с кухни Джено и заправляет за ухо свободной рукой отросшие пряди недавно покрашенных волос светлорусого цвета. — Да, Джено, об этой. Только не смей выбрасывать, там хранится наша семейная реликвия! — Ага, конечно... Джено вместе с мамой и сестрой переехали к тёте в Пусан, потихоньку осваиваясь на новом месте. Ли уже подал документы в новую школу на поступление, а сестру устроили местный детский сад. Мама нашла новую работу, даже две. Тётя помогает, как может: сидит с мелкой иногда, оставляет деньги, готовит еду вместо Марка. Джено пытается окунуться в учёбу с головой не потому, что решил взять себя в руки и начать нормально учиться, а потому, что очень хотел забыть одного человека, который практически его использовал ради того, чтобы, как бы иронично это не звучало, избавиться от воспоминаний о другом человеке. Джено хотел забыть На Джемина, человека, который так много болтал о предательстве и боли, а в итоге, сам стал причиной боли и предательства по отношению к другому человеку. За этот небольшой промежуток времени Джено успел влюбиться в Джемина по уши, как наивный мальчишка. Хотя по большому счету он им и был: поверил с первого слова какому-то жизнью изувеченного придурка, который, на самом-то деле, ничего и не знал, как оказалось, о настоящей любви. Он просто хотел избавиться от своей душевной боли, использовав при этом другого человека. Если бы Джено задержался бы там с Джемином чуть дольше, он бы позволил воспользоваться собой. Пускай при этом причинив боль себе, но если это действительно единственный способ, который мог бы помочь Джемину избавиться от своего бремени, то он согласен на всё. А в итоге, оказался сам у разбитого корыта с разбитым сердцем. Бывали моменты, когда он закрывался в своей комнате и не выходил из неё часами, валяясь на кровати и гипнотизируя потолок, ненадолго впадая в лёгкую депрессию. Ему бы развеяться, снова заняться распиздяйством, чем он занимался большую часть своей жизни, но желание теперь пропало быть тем, кем был раньше: лоботрясом, клеющим цып и тусующимся каждый день на вписках. Да и к тому же компании достойной не было. Вместо того, чтобы шляться по улицам он внимательно изучал фотографии в социальных сетях своих бывших друзей, которые остались в Сеуле. Однажды он случайно забрёл на страницу Джемина: ba_na_na_jaemi_na_na, где нашёл новые фотографии с тем самым Ренджуном – улыбающимся и целующим его мальчика. Было изначально очевидно то, что Джем простит Ренджуна при первой же встрече и забудет обо всех его косяках, ибо слишком любит его, а любовь ослепляет человека. Джено даже завидовал Ренджуну – ради него готовы были закрыть глаза на все самые ужасные поступки и вновь полюбить так сильно и самоотверженно. Ли всегда для Джемина будет «запасным» вариантом, тем человеком, в жилетку которого можно поплакаться после очередной ссоры, поцеловать нежно и чувственно в губы, дать лживую надежду и при этом абсолютно не быть за это наказанным. Больше всего Джено ненавидел в себе то, что он готов был простить любимому человеку всё на свете. Он не был злопамятным и не таил обиду на всех и вся, что профессионально демонстрировал его старший брат. В этом плане он был даже лучше Марка. Даже сейчас Джено казалось, что если в эту чёртову дверь постучится Джемин и попросит прощения, то сразу же прижмёт его к себе и безоговорочно простит. Нет ничего хуже в этом мире, чем безответная любовь и видеть, как твой любимый человек страдает на твоих глазах, а ты не в силах ему помочь. Джено со злости скидывает с кровати подушку и зарывается руками в волосы, сильно оттягивая пряди, чтобы хоть на немного душевную боль перебить физической. Вскрывать вены для него было слишком банально, а вот парочка бутылок соджу - отличным выходом из ситуации. Уж лучше быть пьяным в ебеня, ибо в голову не начинают лезть всякие философские мысли на тему стоит ли эта жизнь того, чтобы её достойно прожить и тому подобное. Поэтому пока мать ушла в магазин за продуктами, Джено достаёт из своего тайника бутылку и делает несколько глотков, обессиленно плюхаясь обратно на кровать. На языке горчил вкус алкоголя, а горло потихоньку начинало жжечь. Ему не очень-то хотелось сейчас лежать и страдать дальше, но ничего более умного в голову не лезло. Тогда он услышал какой-то странный стук, словно кто-то просил разрешения войти. Джено сначала подумал, что ему показалось, но когда стук повторился, нехотя поплёлся к входной двери их маленького дома, который тётя снимала за невероятно смешные деньги. Но каково было удивление Ли Джено, когда на пороге он увидел розоволосого На Джемина. — Джемин? Ты чего здесь дел... Но договорить ему не дал настойчивый поцелуй, терзающий с первых секунд его губы. Джемин был будто чем-то напуган, но при этом все равно жался, как маленький котёнок к парню напротив всем своим телом и уверенно обнимал его за шею. Джено опешил от такого неожиданного напора, но все равно не оттолкнул чужое податливое тело, наоборот, лишь сильнее сжал руками хрупкую талию. Складывалось такое ощущение, будто кто-то свыше услышал их мысли и решил наконец-таки свести вместе. Джено понял то, как сильно скучал все это время по этим дрожащим, невинным, но чертовски соблазнительным губам и впалым щекам, тонким бровям и выразительным глазам. Джемин на время забыл о том, что из-за дождя на улице весь промок и замёрз, ведь с Ли было так тепло и уютно, как не было ни с кем. Он чувствовал, как в данный момент каждая клеточка его организма внутри наполняется любовью, как процветает любовь, ибо Джено позволял ему дышать, только с ним воздух обретал какой-то новый оттенок и запах. С Ренджуном было по-другому: тоже невыносимо хорошо, но все равно чего-то не хватало. Какой-то доли любви, ласки и заботы, которую мог дать только Джено. Ли нежно поглаживал талию, посасывал и покусывал губы напротив, про себя формулируя вопрос, который задаст Джемину, когда он насытится им сполна. Но, чем дольше времени они целовались, тем быстрее понимали, что им всегда будет мало. Что вряд ли в скором времени они остановятся, и в мозг заползёт какая-нибудь очень умная мысль после этого крышесносного поцелуя. Однако первым неловкую паузу после только что закончившегося поцелуя решил разбавить Джемин, взяв в руки лицо младшего. — Вот чего мне не хватало всё это время. Вот, что я так боялся упустить в своей жизни – тебя, Ли Джено. Я люблю тебя.